— После Игр в Солт-Лейк-Сити вы намеревались закончить с тренерской профессией, но не сделали этого. После того как из спорта ушли Юко Кавагути и Александр Смирнов, ситуация повторилась, но вы снова остались. Что это: своего рода погоня за адреналином или желание успеть подготовить себе замену? И случаются ли моменты, когда вы сами себе говорите: «Не пора ли остановиться?»
— Знаете, я за свою жизнь прочитала очень много самой различной литературы. Русских авторов, иностранных, в том числе и на английском языке. Был даже период, когда мне показалось, что интерес к чтению во мне стал угасать, но с некоторых пор он активизировался снова, так как появилось много интересной профессиональной литературы, в том числе в смежных со спортом науках.
В тренерской работе случается нечто похожее: закончила кататься одна пара, ты вроде бы прочитал её судьбу, перевернул страницу — и вдруг видишь двух людей, которые по всем параметрам: весо-ростовым, возрастным, эмоциональным, техническим — способны в дуэте друг с другом решать очень высокие задачи. Добиваться побед, удивлять мир, завлекать на стадионы зрителей...
— Иначе говоря, высококлассный «материал», позволяющий в перспективе достаточно быстро выйти на высокий результат, — та самая наживка, на которую не может не клюнуть профессиональный тренер?
— Наверное, да. Для меня в этом заключается главный интерес тренерской работы. Особенно когда есть все условия для того, чтобы полностью реализовать все качества спортсменов. Подумайте сами: почему я должна отказываться от того, что мне нравится? Наш вид спорта — это ведь не только элементы и программы, но и психология, и музыка, и хореография, а это значит — общение с очень интересными творческими людьми, причём не только у нас в стране.
Плюс менеджмент, дипломатия. Приходится очень много думать, а значит, развивать и себя тоже, чтобы сохранить способность сделать интересный результат, когда этого вроде бы никто не ждёт. Хотя, разумеется, я слышу, как надо мной подшучивают окружающие: «Тамара, тебе бы уже успокоиться, на даче цветочки выращивать, а ты опять здесь».
— В вашей группе уже много лет не было двух сильных пар, которые конкурировали бы между собой, имея равные возможности, чтобы добиться больших побед. Сейчас очевидно, что Анастасия Мишина — Александр Галлямов, которые тренируются под вашим началом с лета, хотя не имеют пока высоких результатов на международной арене, технически ничем не уступают чемпионам Европы Александре Бойковой — Дмитрию Козловскому. Вы могли бы сравнить нынешнюю ситуацию с той, что была 20 лет назад, когда у вас катались Оксана Казакова — Артур Дмитриев и Елена Бережная — Антон Сихарулидзе? В чём разница и есть ли она?
— Я бы говорила здесь не о разнице, а о том, что в каждой группе так или иначе должна создаваться доброжелательная и конструктивная конкуренция — в этом случае обоюдный прогресс идёт гораздо быстрее. Чем конкуренция острее, тем лучше для тренера. Просто спортсменов высокого класса не может быть чересчур много. Две пары — вполне достаточное количество, чтобы вывести и ту и другую на уровень Олимпийских игр.
— Тем не менее порой возникает ощущение, что работать со спортсменами с каждым годом становится сложнее. Следующие поколения выглядят всё более эгоистичными и капризными, менее преданными и привязанными к наставнику, и мне кажется, что последний подсознательно должен всё это держать в уме.
— Такая ситуация постоянно складывалась в моих тандемах. Это случается, как мне кажется, в любом коллективе, где возникает конкурентная среда. Спортсменам вообще свойственно ревностно относиться к тому, сколько внимания уделяет им тренер. Это абсолютно нормально. Как и то, что готовность людей к старту может оказаться разной, даже когда работаешь с ними одинаково: кто-то болел, кто-то дольше обычного восстанавливался, кто-то экзамены сдавал...
Задача тренера — максимально нивелировать все эти недочёты и подвести каждую пару к соревнованиям в наилучшей форме, чтобы фигуристы могли показать свой максимум и, соответственно, бороться за победу.
— В этом году ходило немало разговоров о том, что в фигурном катании нужны контракты, которые оговаривали бы обязанности не только спортсмена, но и тренера. Некоторые ваши коллеги даже заявляли, что считают правильным предварительно согласовывать с учениками появление в группе прямых конкурентов. Вы взяли в группу Мишину и Галлямова, когда Бойкова и Козловский уже успели стать чемпионами Европы и, наверное, имели основания рассчитывать на некую эксклюзивность отношения к себе с вашей стороны.
— С этими спортсменами работает эксклюзивно весь наш тренерский коллектив. Что касается Мишиной и Галлямова, давайте будем более точны в формулировках: не я взяла, а спортсмены пришли в наш клуб и попросились ко мне в группу. В том числе для того, чтобы иметь возможность кататься на одном льду с лучшей на текущий момент парой Европы.
— То есть Настя и Александр сами жаждали этой конкуренции?
— Именно так. Хотя в своей прежней группе у прекрасных специалистов Людмилы и Николая Великовых они были первой парой. Честно говоря, я хотела бы создать у себя на льду более высокую конкуренцию ещё раньше, когда приглашала к себе в школу Олега Васильева, который мало того, что сам был олимпийским чемпионом, подготовил победителей Игр в Турине Татьяну Тотьмянину — Максима Маринина. К сожалению, Алиса Ефимова — Александр Коровин, с которыми он работал, не сумели добиться желаемых мной результатов, которые позволили бы им конкурировать с Бойковой и Козловским.
— Как Саша с Дмитрием относились к вашим намерениям создать конкуренцию в группе?
— Основные конкуренты, о борьбе с которыми ребятам нужно думать, — это китайцы и канадцы. Наша внутренняя конкуренция — всего лишь инструмент для борьбы с парами этих стран. Не стоит забывать и о том, что наша школа называется «Клуб Тамары Москвиной», а не «Клуб имени действующих спортсменов», сколь бы титулованными эти спортсмены ни были. Решения в ней принимает руководство и старший тренер, то есть я. Именно тренер должен комплектовать группу так, чтобы работа шла максимально эффективно. Да и фигуристы, которые к нам приходят, делают это не за тем, чтобы выбирать себе компаньонов по тренировкам, а для того, чтобы тренироваться у высококлассных специалистов — независимо от того, с кем ещё работают эти специалисты.
— Мне просто всегда казалось, что ваши отношения с учениками носят прежде всего партнёрский характер.
— Так оно и есть. Во всём, что касается работы, мы партнёры. Я с самого начала приучаю спортсменов к тому, что между парами, которые вместе работают, должны быть нормальные рабочие отношения, независимо от того, насколько жёсткое соперничество ведётся между ними. Да, все они амбициозны, все хотят быть лучшими, побеждать — и я, как тренер, это только приветствую.
— Кого вам интереснее учить — спортсменов или тренеров?
— Разница, конечно, есть: тренера учишь профессии на всю его последующую жизнь. При этом каждый новый специалист приходит с каким-то уже наработанным багажом. Всё, что ему предлагаешь, он в большей степени пропускает через себя, сравнивает с тем, что уже умеет. Работа с фигуристами всегда имеет гораздо более короткий временной период: твоя задача — довести людей до пьедестала больших соревнований. Соответственно, от спортсменов в первую очередь требуется полное доверие тренеру.
— Но не станете же вы утверждать, что все, кто попадает в тренерские руки, готовы безропотно это делать? Тем более спортсмены с характером и амбициями?
— Иногда человеку требуется время для понимания того, что тренер прав, и так или иначе он всё равно начинает подчиняться. Случалось и так, что мои спортсмены убеждали меня в собственной правоте. Пути к успеху всегда и у всех разные.
— С Артуром Минчуком, с которым вы сейчас совместно работаете с обеими парами, у вас случаются разногласия?
— Конечно. Артур — молодой, амбициозный парень, так что это нормально. Он вырос как фигурист у другого тренера, с ним же начинал карьеру как специалист. Неудивительно, что и взгляды у него в чём-то иные. Но ведь и мне тоже интересна его точка зрения — хотя бы в силу того, что у нас колоссальная разница в возрасте, а мир постоянно уходит вперёд. Молодые тренеры работают не так, как работали мы 50 лет назад, у них иные подходы к профессии, поэтому я довольно часто спрашиваю мнение Артура на тот или иной счёт: что он думает, как считает правильным поступить в конкретной ситуации.
— Ощущение непрерывно убегающего мира вас не раздражает?
— Зачем же я буду раздражаться по этому поводу? Это что-то изменит? Вот сейчас у меня на рабочем столе куча всего, что нужно успеть сделать. И что, мне следует раздражаться из-за того, что я трачу время на разговор с вами вместо того, чтобы повесить трубку и заняться деловой перепиской? Я стараюсь успеть сделать то, что считаю главным. Если не успела справиться с какими-то делами — значит, не так уж они были важны.
— В прошлом сезоне Саша Бойкова зарекомендовала себя как очень надёжная в соревнованиях партнёрша. А на этапе Гран-при она вдруг начала срывать выбросы. Что это было — случайный сбой?
— О причине тех или иных ошибок можно рассуждать долго, но я не вижу никакого смысла акцентировать на этом внимание. Бывают в жизни огорчения. Иногда, согласитесь, даже глаза одинаково хорошо накрасить не получается, хотя мы, женщины, делаем это каждое утро. Главное заключается в другом. Саша в итоге с выбросом справилась? Справилась, причём блестяще. Остальное — чисто рабочие моменты.
— Как вы настраиваете своих спортсменов на работу, когда нет никакой ясности по поводу дальнейшей части сезона?
— В связи с тем, что никакой официальной информации на этот счёт у меня действительно нет, я вообще не могу настраивать спортсменов на какую-то конкретную ситуацию. Это значило бы вводить их в заблуждение, а тренер не должен так поступать, сколько бы лет ни было его подопечным. Поэтому я честно им говорю: никакой информацией в отношении соревнований мы не располагаем.
Турнир четырёх континентов уже отменён официально, и мы не знаем, какие действия предпринимает Международный союз конькобежцев для того, чтобы, скажем, сохранить в календаре чемпионат Европы. Поэтому просто продолжаем спокойно тренироваться. Если континентальное первенство состоится, мы будем готовы к этому. Если его отменят, продолжим работать по существующим на этот случай планам. Никто не волнуется.
— В этих планах присутствует задача усложнить техническую сторону программ?
— В текущих пока нет. Наша жизнь расписана вплоть до чемпионата России, поэтому до конца декабря мы ничего не собираемся менять.
— А если сезон вдруг начнёт развиваться в плане соревнований по наименее предпочтительному сценарию?
— Значит, начнём учить новые элементы и усложнять программы. Не на месте же нам сидеть.
— Можно заняться танцами или акробатикой. По театрам походить, наконец.
— Кстати, да. Очень полезно, знаете ли, для общего развития, да и настроение поднимает.