— Никита, восемь лет назад вы выступали в Art on Ice с Еленой Ильиных, а Виктория год спустя приезжала в Art on Ice с Русланом Жиганшиным. Помните свои первые впечатления?
Никита Кацалапов: Нас тогда впечатляло всё: в каких отелях мы живём, в каких городах проходят выступления. На том же Женевском озере, помню, с утра просыпались, и было такое чувство, что ты не фигурист, а рок-звезда. Очень круто. У Art on Ice всегда крутой состав, при этом все предельно дружелюбны. Приезжают знаменитые на весь мир музыканты. Кататься под такое сопровождение вживую — это реально что-то особенное. Какие-то детали той поездки я, естественно, уже не помню, но нас с Леной все узнавали, хоть мы на тот момент были, с точки зрения титулов, почти что ноунеймами — чемпионами мира среди юниоров. В принципе мы тоже всех знали, кроме тех танцоров, что выступают в Art on Ice на полу.
— Кто катался вместе с вами в том шоу, запомнили?
Н.К.: Главной звездой был Стефан Ламбьель. Ещё каталась Мики Андо, были приглашены акробаты Владимир Беседин и Алексей Полищук, выступала Алёна Савченко ещё с Робином Шолковы, Макс Траньков с Таней Волосожар... Ах да, Флоран Амодьо — он тогда только-только чемпионат Европы выиграл.
— Второй приезд в Art on Ice хоть чем-то напоминает вам тот, первый?
Н.К.: Вот чего не хочу — так это сравнивать. Хочу относиться к нашему совместному дебюту именно как к дебюту, как к самому началу. В плане тех, кто участвует в шоу, мы же все из одного мира. И видимся довольно часто, не только в Швейцарии.
— Что представляют собой подобные шоу с точки зрения расхода сил и эмоций? Они дают энергию или всё-таки утомляют?
Виктория Синицина: Это прежде всего большой плюс в том смысле, что, катаясь в таком режиме, ты не выходишь из формы. Неважно, под какую музыку приходится выступать: мы всё равно выполняем свои шаги, делаем какие-то элементы, поддержки. То есть не расслабляемся. Кроме того, ты постоянно подзаряжаешься энергией от других спортсменов, от танцоров, от общей атмосферы, от зрителей. Это совершенно особенный опыт.
— Art on Ice известен тем, что в нём, как правило, нет обособленных сольных номеров — все они увязаны в единую канву спектакля. Это сложнее для фигуристов, чем стандартные показательные выступления?
Н.К.: Вика не даст мне соврать: я перед любым показательным выступлением всегда разминаюсь точно так же, как перед ответственными соревнованиями.
— Приезжая на подобные шоу, вы попадаете в не совсем привычные рамки и воплощаете на льду идею режиссёра-постановщика.
Н.К.: Номера, с которыми мы будем выступать в Art on Ice, мы ставили вместе с нашим тренером Александром Жулиным и постановщиком Сергеем Петуховым.
— Как и где шёл этот процесс?
Н.К.: За два дня до отъезда в Цюрих мы вышли на лёд в Москве, прокатались в общей сложности восемь часов, поставили себе два номера, плюс ещё один, случайно перепутав музыку. Так что у нас даже есть резервная постановка. Когда прилетели в Швейцарию, нас с Викой прямо с самолёта привезли на каток, поскольку один из наших номеров включает в себя групповую часть в середине постановки, и мы вместе с группой стали эту часть отрабатывать.
— Какие-то вводные, инструкции для постановки собственных программ у вас имелись?
В.С.: Была только музыка — кантри, и общая тема.
Н.К.: Первая просто кантри-песня про любовь — Tattoo on my Brain. Вторая называется My Way, исполнитель Алоэ Блэк. Её смысл заключается в том, что, кто бы что ни говорил, я всё равно иду собственным путём.
— Ту часть шоу, где не катаетесь вы сами, хотя бы на репетициях смотреть успеваете?
Н.К.: Нет.
В.С.: Вчера не было наших артистов, поэтому мы вообще катались одни. Когда все находятся на льду, краем глаза, естественно, кого-то цепляешь.
— А бывает, что хочется не выходить на лёд, а просто сесть зрителем на трибуну и посмотреть шоу от начала и до конца?
Н.К.: Art on Ice — это как раз такой случай.
В.С.: Действительно, хотелось бы всё увидеть со стороны. Красивый свет, красивая сцена, часть которой подвижна и может выдвигаться в середину катка, танцоры на полу клёвые. Я вчера застала кусочек их репетиции, стояла у борта и смотрела раскрыв рот.
Н.К.: Я, кстати, каждый год хожу в Москве смотреть шоу Тани Навки. У меня дворец рядом с домом, очень удобно.
— У вас было время хоть немножко прийти в себя после чемпионата Европы?
В.С.: Даже дня свободного не было. Вернулись в Москву и сразу занялись постановками.
Н.К.: Если говорить о самом чемпионате, для меня он сложился идеально: все тренировки прошли так, как хотелось, у меня была абсолютно свежая голова, прекрасное самочувствие, замечательное настроение. А вот после произвольной программы, когда мы сидели в kiss & cry, ждали оценок, почувствовал, как меня стало накрывать. Только сейчас начинаю отходить от всего этого. И то не всё на льду делаю. Поддержки только начинаем с Викой снова выполнять. Вы вот спросили, как мы собираемся подзаряжать батарейки, — так и собираемся, глядя на других. Своего рода визуальная тренировка. Полной перезагрузки не достичь, конечно, но частично помогает.
— Есть разница между льдом, на котором вы катаетесь на соревнованиях, и тем, что заливается для шоу?
Н.К.: В Цюрихе лёд очень качественный. Как был и в Граце.
— Организаторы чемпионата Европы, знаю, очень гордились тем, что подготовили лёд лучше, чем для хоккеистов. Я, например, не была в курсе того, что толщина ледового слоя для фигурного катания должна быть на два сантиметра больше, чем для хоккея...
Н.К.: Я тоже не знал, но это логично. Если лёд тонкий, то, когда делаешь зубцовые прыжки, просто втыкаешься зубцом в бетон. Неоднократно на разных соревнованиях такое бывало, особенно в Японии. Там любят устраивать катки на универсальных площадках, где может и разборный бассейн стоять, и что угодно, и лёд сплошь и рядом до бетона пробит бывает, особенно когда его первый раз заливают.
— Наверное, лучше всего кататься на специально подготовленном льду природного происхождения?
Н.К.: В прошлом году после чемпионата мира мы катались на Байкале, но мне достались коньки Ромы Костомарова, которые на два размера больше, поэтому не могу сказать, что были какие-то особенные ощущения, кроме того, что у меня болтается нога в ботинке. Но если бы катался в своих коньках, скорее всего, байкальский лёд оказался бы для меня жестковатым. -25 °C — всё же слишком суровая для льда температура. Особенно для танцоров.
— Костомаров как-то сказал, что всю свою спортивную жизнь он катался босиком...
Н.К.: Макс Траньков тоже босиком катается. У меня на ноге два силикона и носок ещё. Я так привык. Хотя принято считать, что босиком ты лучше чувствуешь ботинок.
В.С.: Я катаюсь в тоненьких колготках плотностью 15 ден, это всё равно что босиком.
— Вас обошла в этом сезоне беда с ботинками?
Н.К.: Я три пары поменял, но петли на шнурках снова рвутся. Первый раз в жизни у меня такое. Может быть, просто неудачная пара. Но у меня есть ещё одна — про запас.
— Судя по всему, вы быстро раскатываете ботинки...
Н.К.: Если программа готова, то встаю на новые и уже на следующий день могу прокат делать. Но лучше, конечно, ботинки в середине сезона не менять.
В.С.: А я на прошлогодних катаюсь второй сезон подряд. Попробовала встать на новые коньки, когда мы ставили программы, и поняла, что пара мне вообще не подходит. Времени, чтобы продолжать её раскатывать, уже не оставалось, поэтому я просто снова взяла старые ботинки. Так до сих пор в них и катаюсь.
— Какие договорённости у вас с тренером насчёт продолжения тренировок и подготовки к чемпионату мира?
Н.К.: Александр Жулин отправил нас в швейцарский тур со словами: «Надеюсь по приезде увидеть вас в хорошей форме». В Москву мы возвращаемся 17 февраля, и нужно будет ещё пройти диспансеризацию — у нас заканчивается допуск. Соответственно сразу начнём тренировки.
— Продлить допуск — это дежурное мероприятие, или случаются проблемы с получением медицинских разрешений?
Н.К.: Судя по тому, что допуск никак не может получить Саша Энберт, врачи относятся к этому вопросу более чем серьёзно. Могут завернуть спортсмена из-за травмы. Я слышал, что Сергей Воронов однажды чуть было не лишился допуска из-за того, что вовремя не вылечил зубы.
В.С.: Для нас это скорее стандартная процедура, которую для собственного же спокойствия хорошо проходить два раза в год. Но с зубами у меня тоже как-то была проблема: врачи нашли небольшой кариес и сказали, что, если я приду к ним с невылеченными зубами, никакого допуска мне не будет. Я сразу же пошла к стоматологу и решила проблему.
— Возвращаясь к словам вашего тренера: что подразумевает понятие «быть в хорошей форме»?
Н.К.: Форма — это прежде всего физические кондиции. Чтобы дыхание не сбивалось, мышцы в порядке были. Мы делаем в шоу несколько поддержек, которые стоят у нас в соревновательных программах, то есть постоянно их так или иначе тренируем. На полу программы прорабатываем, отдельно занимаемся поддержками. Опять же, зал тренажёрный всегда в отеле есть.
— На что-то кроме выступлений и репетиций в ходе гастрольного тура хватает времени?
Н.К.: Зависит от расписания репетиций. В один из дней расписание сложилось таким образом, что мы успели между двумя выходами на лёд поехать в центр города и несколько часов там гуляли, пока дождь не пошёл и магазины не закрылись.
— То есть Вика и шопинг успела себе в Цюрихе организовать?
В.С.: Как сказать... Единственное, что купила, — одежду для одного из наших показательных номеров...