«После Евро-2016 есть огромное желание поработать в плей-офф»
— Помните свои эмоции в тот момент, когда получили письмо от ФИФА?
— Это что-то из ряда вон выходящее! Невозможно подобрать слова. Знаете, ведь отбор начался четыре года назад, и мы прошли очень длинный путь. Так что, когда я получил информацию, что наша бригада выбрана, было облегчение — как после выполненной трудной задачи.
— А как насчёт чувства удовлетворения?
— Радоваться и прыгать до потолка не стал. Ведь мы адекватно оцениваем свои возможности. Да, сделан огромный шаг, но теперь надо получить назначение на матчи чемпионата мира, чтобы уже точно сказать: да, мы полноправные участники, отработали матчи. Кроме того, необходимо не просто выйти на поле, но и отсудить на уровне. Вот после этого уже можно будет дать волю эмоциям. Понимаете, это не просто чемпионат мира, это домашний турнир, и мы несём ответственность не только перед собой. В России очень много людей переживают за нас.
— Насколько высоки были ваши шансы?
— Сложно оценивать, потому что отбор проходил по всему миру, была жёсткая конкуренция. Чуть-чуть повысились шансы только в ноябре, когда осталось 36 бригад. Изначально было очень много судей, от одной только Европы около 60-70 арбитров. В итоге получилось, что все 36 бригад так и остались в окончательном списке.
— Вы рассказывали, что вам сыпались сообщения из всех уголков страны. Кто вас поздравил первым?
— Семья. В тот момент я был дома, готовился к очередному туру чемпионата России. Должен был вылететь в пятницу, а письмо пришло в четверг. Приехал с тренировки, в обеденное время, и семья была рядом: дети, жена, тёща. По их лицам я понял, что они рады, но тоже устали вместе со мной, потому что им также пришлось прожить весь этап подготовки. Последний год был особенно тяжёлым: сборы проходили каждый месяц. Фактически, я живу за границей, а приезжаю в Россию только отсудить. Для моей семьи это непросто.
— Было какое-нибудь поздравление, которое вас удивило?
— Александр Алаев, который сейчас исполняет обязанности президента РФС, позвонил и поздравил. Это было очень приятно. Я ведь знаю его очень давно. Мы даже вместе играли в юношеской команде. Потом судьба немножко развела нас, но мы оба остались в футболе, и сейчас Александр — очень большой человек в спорте. Ну и наша бригада тоже — чуть-чуть.
— Если читать сообщения в СМИ, то весь информационный фон направлен на вас, а ваши помощники — Тихон Калугин и Антон Аверьянов — будто ушли на задний план. Нет обиды, что всё внимание досталось только вам?
— Такова жизнь. Возьмём для примера любую рок-группу: на сцене есть фронтмен, который поёт, и именно к нему приковано всё внимание. К сожалению, в нашем случае примерно то же самое. Судья выходит на поле, и он принимает решения. Никому не интересно, что ассистенты подсказывают в этот момент по рации. Их работа остаётся в тени, хотя от них как минимум на 50% зависит успех главного. Конечно, бывает обидно за ребят, что к ним приковано мало внимания, но они сами говорят, что оно им не нужно. Я предлагал вместе пойти на какое-нибудь интервью, но они отказывались.
— Ваше назначение — личное достижение или результат командной работы?
— Невозможно добиться этого в одиночку. Шесть лет назад нашу бригаду собрали. Я был ещё начинающим, молодым арбитром, а ребята уже имели опыт. Они старше меня, они меня просто приподняли и понесли вверх по лестнице. И сейчас мы вместе пришли к чемпионату мира. Естественно, это общая заслуга.
— Уже обсуждали с коллегами, на матчах каких сборных хотели бы поработать?
— Мы мечтаем побывать на новых стадионах, которые открываются в России. А по командам нет предпочтений. Единственное, после чемпионата Европы есть огромное желание поработать в плей-офф. Ведь на Евро-2016 мы отсудили лишь две игры в группе, а 1/8 финала нам не доверили. Такая мечта есть, и она вполне реальна. А какие там будут команды, честно, не важно. За эти годы мы отсудили столько разных сборных, где есть звёзды крупнейшей величины! Уже всё посмотрели, везде побывали за несколько лет. Теперь только хочется сделать маленький шажок из группы в плей-офф.
— Но на финал вы не замахиваетесь?
— Нет, я реалист. Не буду говорить громких слов про финал, полуфинал, четвертьфинал. Всё должно быть постепенно. Есть пример судьи из Узбекистана, Равшана Ирматова. Он очень хороший арбитр и человек. Благодаря упорству, труду и удаче он совсем молодым отработал в 2010 году пять матчей, в том числе полуфинал. Всё возможно в этой жизни. Но я привык приземлённо мыслить, не бросаться словами.
— Вы впервые за долгое время представите отечественный судейский корпус на чемпионатах мира. Нет ли опасения, что, возможно, совершите ошибку, которая вновь отодвинет российских арбитров в сторону на несколько лет?
— Мы всё понимаем, но стараемся не акцентировать внимания на этих мыслях. Мы обладаем опытом и хорошей характеристикой. Поэтому есть уверенность в собственных силах. К тому же, как правило, в такие ответственные моменты и открывается второе дыхание. Об ошибках не думаешь. Да и в целом у судьи такого быть не должно. Будешь об этом думать хоть чуть-чуть — обязательно допустишь роковую оплошность. Кстати, на чемпионатах Европы мы тоже были первыми из России за 12 лет. Никаких проблем не возникло, вышли и отработали на кураже.
— Должно быть, это двойственное чувство: вы получили назначение на чемпионат мира, но остаётесь при этом дома, в России. Может, вам бы хотелось открыть новую для себя страну?
— Наоборот, мы очень рады тому, что мундиаль пройдёт дома. Во-первых, потому что станем полноправными участниками этого грандиозного события. А во-вторых, в России чемпионатов мира не было и на нашем веку, видимо, больше не будет. К тому же, мы были и в Бразилии на Олимпиаде, и в Южной Корее на молодёжном чемпионате мира. Пора сменить обстановку и остаться поближе к семьям.
— Помните тот момент, когда Россия получила право проведения чемпионата мира?
— Если не ошибаюсь, это было в 2010 году. Тогда эта новость гремела повсюду.
— Ваша первая мысль в тот момент?
— Не было какой-то конкретно. Подумал: здорово, что мундиаль пройдёт в России. Но на тот момент я только получил категорию ФИФА, и думать о получении назначения было нереально. Тогда ведь российских судей даже не приглашали обслуживать матчи Лиги чемпионов.
— Вы понимаете, что то, как вы отработаете на чемпионате мира, отразится в дальнейшем на вашей карьере?
— Прекрасно осознаю. Но карьера арбитра не безгранична. Я занимаюсь этим уже 20 лет, в ФИФА — восемь. Столько всего было за это время! Поэтому опасаться того, что будет после чемпионата мира, не стоит. Надо выйти и отсудить от души, на кураже, как в последний раз, отдаться полностью процессу. Мы всегда так и делаем. А потом — будь что будет. Да, наверное, можно назвать венцом карьеры работу на ЧМ, но мне только 38 лет, так что турнир в России может стать трамплином на следующий чемпионат Европы.
— Ваша работа на ЧМ повлияет на ваши дальнейшие назначения?
— Да, любая игра влияет. Я понимаю, что есть доверие от комитетов ФИФА и УЕФА, но судей много, конкуренция высокая. Приходится соответствовать. К сожалению, прошедшая осень мне в некоторых моментах не очень удалась. Следствием этого стал тот факт, что наша бригада работала в Лиге Европы, а не в Лиге чемпионов.
— Получается, выходя на поле, вы каждый раз сдаёте некий экзамен для ФИФА?
— Абсолютно так. Шеф судейских комитетов ФИФА и УЕФА Пьерлуиджи Коллина отслеживает всех судей, особенно тех, кто выбран для участия на крупных турнирах. Ему делают видеонарезки решений, которые мы принимаем, и он выносит рекомендации. Их надо выполнять.
— В идеале — на каком количестве матчей вам хотелось бы поработать?
— Сложный вопрос, ведь будут 36 бригад на 64 матча — это очень много. Так что уже на самом турнире произойдут сокращения. Поэтому говорить о количестве игр мне сложно. Для начала мы должны попасть в основную обойму. Будут ведь ещё запасные рефери, готовые заменить в случае непредвиденных обстоятельств.
— Не будет чувства разочарования, если проведёте матч не в качестве главного арбитра, а где-то за компьютером или у бровки?
— Будет лукавством, если я скажу, что мне всё равно. Да, конечно, можно поработать в любом качестве и сказать, что я участник чемпионата. Но нет, мы все люди амбициозные. Раз уж попали, то хотим получить назначение. Этого все хотят. Сразу скажу, что видеоассистентом я точно не буду, потому что в России нет этой системы. Ей будут заниматься судьи из Германии, Италии, Португалии.
«Система VAR изменит психологию футболистов»
— Кстати, что вы думаете о видеоповторах? Известно, что вы их поддерживаете, но в России есть мнение, что с этой системой футбол станет только хуже. Не добавит ли она головной боли арбитрам?
— Я не то чтобы сильно поддерживаю внедрение VAR. Я говорил о том, что эта система при грамотном использовании может быть полезна. Понимаете, на судей оказывается очень большое давление. Особенно, если это матчи без права на ошибку, такие как финал чемпионата мира. Если система VAR поможет правильно разобраться в спорном моменте, то на следующее утро о судействе никто не вспомнит. Если только в хорошем смысле. Если это помогает, то почему бы не использовать? Но нужно, чтобы система работала быстро, не тормозила ритм игры.
— Вам не кажется, что видеоповторы роботизируют футбол, лишают его романтики?
— Абсолютно точно, что это будет другой футбол и другое судейство. Всю жизнь мы судили так, как нас учили предыдущие поколения, — рассчитывали только на себя. Сейчас всё изменится. Но всё же арбитры не должны ждать от неё всесторонней помощи, мы должны судить, как и раньше, но в соответствии с протоколом VAR.
— В каких случаях будут использоваться видеоповторы? Их будут применять, чтобы наказать футболиста за удар по флажку в момент празднования гола или за снятую майку?
— Система VAR направлена на то, чтобы искоренить грубость и несправедливость в футболе. Например, отменить или назначить пенальти. Удар по флажку или поднятая майка — это неспортивное поведение, за которое выносится предупреждение. Система VAR оценивает моменты с неправильно забитыми мячами, с пенальти и удалениями. Что-то из этого может произойти всего один раз за игру. Поэтому так много остановок, как все думают, вряд ли будет. Система не вмешивается в любое решение — только в тех случаях, когда все видят, что имела место ошибка. Чтобы это определить, достаточно двух-четырёх камер и 15 секунд времени. Мы стараемся допускать как можно меньше вмешательств в игру, иначе болельщики перестанут ходить на футбол, который при постоянном использовании повторов может длиться по пять часов.
— Но ведь вы помните Кубок конфедераций и те эмоции, когда стадион ликовал после гола, а через несколько минут его отменяли?
— Да, такое происходило из-за положения вне игры. К сожалению, такие вещи неизбежны. Футбол очень быстр, и увидеть офсайд ассистенту очень сложно. Действительно, эмоции теряются. Сейчас игроки сдерживают себя, сначала смотрят на судей — а потом всё, запал пропадает. Но повторюсь, это не значит, что весь футбол станет таким. Да, будут подобные моменты, но они единичны.
— Раньше можно было позволить себе хитрить, симулировать, а теперь уже за всем следят камеры. Психология футболистов теперь тоже изменится?
— Совершенно верно. В чемпионатах Германии и Италии игроки уже не бегают к судье и не выпрашивают пенальти. Они знают, что будет повтор и судья вынесет правильное решение. Сразу обстановка меняется, никаких лишних эмоций не надо тратить.
— Нормы этики поведения арбитров ФИФА позволяют повышать голос на игроков? Очевидно, что некоторые диалоги проходят на повышенных тонах.
— Иногда бывает. Пробегает игрок, что-то может сказать, и я могу ему так же ответить. Конечно, без каких-то нецензурных слов. В такие моменты футболист сразу понимает, что на поле есть человек, который за свои решения несёт ответственность.
— Вы таким образом зарабатываете авторитет?
— Да, это начинается сразу, когда попадаешь в футбол в качестве судьи. Футболисты, видя молодого арбитра, начинают прощупывать его психологию, его реакцию. Если себя правильно поставишь — потом никаких проблем не будет. Постепенно нарабатывается опыт поведения с различными игроками и командами. Потом они тебя уже запоминают.
«Возможно, про меня думают, что лучше бы кто-то другой приехал, кто бы тихо отсудил»
— Какие о вас ходят слухи? Вы строгий арбитр?
— Нет, обычно обсуждают то, что мне приходится часто принимать решения, связанные с назначением или неназначением пенальти. По статистике у меня очень много таких моментов. Если я вижу повод, то могу назначить в одну сторону, в другую, потом ещё раз. Я так вижу, я так считаю. Теперь за мной закрепилась такая репутация. Но игроки всё равно нарушают правила, хотя могли бы этого не делать. Возможно, про меня думают, что лучше бы кто-то другой приехал, кто отсудил бы тихо. А про репутацию строгого... Нет, я никогда не хочу показывать лишние карточки и разговаривать на повышенных тонах. Ведь всё можно спокойно объяснить. Правда, есть футболисты, которые этого не понимают, но их единицы.
— Недавно вы судили матч «Атлетико» — «Спортинг». Диего Коста в одном из моментов был очень недоволен вашими действиями, однако вы были непреклонны. Как удаётся абстрагироваться от того факта, что вокруг вас звёзды?
— Мы футболистов знаем. И Диего Косту тоже. У него характер такой: очень эмоциональный, склонный к неспортивному поведению. Но в этом матче он вёл себя нормально, мы даже удивились, как он себя сдерживал.
— Думаете, из-за вас?
— Игроки знают всех судей. Они тоже нас изучают, им дают статистику — строгий, часто назначает пенальти. Кроме того, все знают, что в еврокубках можно получить большие дисквалификации, потому что кодекс УЕФА строгий и не допускает фривольностей на поле. Так что в Лиге Европы и Лиге чемпионов футболисты себя сдерживают, но Косте это удаётся с трудом.
— Только ему?
— Нет, но не буду называть имён. Кстати, не знаю, с чем это связано. Люди купаются в лучах славы, у них хорошие контракты, они играют в приличных клубах, а такое ощущение, что у них в жизни всё плохо. У нас в РФПЛ тоже есть такие футболисты, которые постоянно играют с недовольным выражением лица. Иногда я даже говорю им: «Расскажи, что произошло-то. Ну вроде всё у тебя нормально: семья, работа. Ну хоть улыбнись!» Иногда это помогает перевернуть сознание игрока.
— То есть такие футболисты уже выходят на матч, будучи недовольными вашими действиями?
— Просто недовольное лицо у игрока. Человек не улыбается, постоянно что-то бубнит себе под нос. Недоволен любым решением, всё у него плохо. Да, он ничего не делает особенного, но просто ходит и бурчит постоянно: «Бу-бу-бу...» Причём всю игру. Бывали такие случаи, да. И после моих слов поведение в корне менялось. Нужно уметь найти этот ключик и правильные слова в нужное время.
— Думаю, этот вопрос волнует очень многих болельщиков. Действительно есть какой-то негласный кодекс среди арбитров по защите таких суперзвёзд, как Лионель Месси и Криштиану Роналду?
— Доля истины в этом есть. Это правило нигде не прописано: ведь мы ко всем должны относиться одинаково. Но, действительно, есть несколько человек в мире, на которых молятся миллиарды людей. И, как ни крути, ты смотришь на них другими глазами. Но если честно, опекать того же Месси арбитрам и не нужно. Его уважают сами соперники. Все фолы в рамках правил: чуть придержали за майку или аккуратно поставили подножку. Нет агрессии. Давно заметил это и думаю, что игроки осознают: если они нанесут травму такому футболисту, их карьера будет омрачена. Это клеймо на всю жизнь. Никто не хочет носить ярлык игрока, который сломал звезду мирового футбола.
— Сильно ли ментально отличаются игроки европейских чемпионатов от футболистов РФПЛ? К примеру, кто больше матерится?
— Сложно вести подобную статистику. У любого футболиста, вне зависимости от национальности, может быть неудачный день. Он выходит на футбольное поле, от него ждут голов, а у него не получается. В этот момент он зол и на себя, и на весь мир, ищет кого-то, на кого можно выплеснуть свой негатив. Но чтобы матом — я такого, честно, давно не помню. Всё достаточно культурно. Просто может косо посмотреть или...
— Но нецензурная брань отчётливо слышна даже во время телевизионных трансляций.
— Это другое. Подобное я называю «рабочий мат». То есть люди используют его на футбольном поле для связки слов. К сожалению, судьям бороться с этим очень сложно: ведь за мат не выносится предупреждение. Если только это не нецензурная брань в адрес любых официальных лиц — судей, тренеров, партнёров по команде. Бывают случаи, когда игра проходит в тишине или при пустых трибунах — тогда мы перед игрой предупреждаем: ребята, вы давайте аккуратнее, потому что никого нет на стадионе и все ваши слова эхом разнесутся по округе.
— Как думаете, искоренить мат в российском футболе возможно? Ведь это не только брань со стороны футболистов, но и нецензурные высказывания с трибун.
— Это хороший вопрос, но он риторический. Это всё равно что рассуждать: возможно ли искоренить коррупцию в России или это уже ментальность? Знаете, на родине я не посещаю футбол в качестве зрителя, зато часто делаю это в Европе. Не всегда понимаю местный сленг, но осознаю, что и там не всегда говорят о хороших вещах. Но это эмоции — люди приходят на футбол в конце рабочего дня, и им надо их выплеснуть. Ну не дома же это делать! Значит, надо поругаться на судей и футболистов. Это просто элемент разрядки.
— А как вы смотрите футбол? Сидите и наслаждаетесь игрой или скрупулёзно выискиваете каждое нарушение правил?
— Стараюсь быть простым зрителем, но, действительно, много внимания уделяю работе судейской бригады. Таким образом я продолжаю открывать для себя какие-то новые вещи и подмечать важные рабочие моменты. Смотрю, как рефери перемещается, обращаю внимание на его жесты, на то, как он контактирует с игроками. Но вы не подумайте: я нормальный человек и, если команда забивает красивый гол, эмоционально реагирую вместе с остальными болельщиками.
«Мы не будем заклеивать рты болельщикам и запрещать им выражать свои эмоции на трибунах»
— Давайте поговорим о РФПЛ и российских фанатах. Одна из главных проблем, которую пытаются искоренить футбольные власти, — это пиротехника. Объясните, почему, казалось бы, в схожих ситуациях один арбитр уводит команды в подтрибунное помещение, а другой продолжает матч?
— Существует трёхшаговая инструкция, как должен действовать судья в определённых случаях: когда поле заволокло дымом или, допустим, когда фанаты скандируют расистские лозунги. Первое — это просто предупреждение. То есть мы останавливаем игру, диктор по стадиону обязан объявить, что в случае повторного нарушения команды будут уведены с поля. Мы ждём, пока дым рассеется, и продолжаем. Второй шаг — я должен увести команды под трибуны на 10 минут. Если после этого мы выходим обратно, а дым не позволяет возобновить матч, то судья уже принимает решение о прекращении игры и пишет рапорт. А вот проводящая организация решает, когда матч будет доигран или переигран, какие санкции будут к клубам, болельщикам и так далее.
— На ваш взгляд, использование пиротехники — преступление?
— Мне точно лучше без неё. Эти взрывы банально отвлекают. Я ведь и на поле слышу, как на трибунах рвутся взрывпакеты. Аж передёргивает! А если в эту секунду на поле — ключевой момент? Судья может его пропустить.
— Слышали мнение, что если запретить болельщикам всю активность на трибунах, то футбол превратится в театр?
— Ну конечно, мне нравится, когда аншлаги, когда зрители шумят, скандируют речовки, презентуют баннеры. Это здорово! Да и с пиротехникой возможно другое поведение. Все эти файер-шоу могут выглядеть красиво, но только в том случае, если они потушены и не причиняют вреда здоровью людей. Именно потушены, а не брошены на дорожку — в игрока или судью. В некоторых странах это красивый перформанс — и ничего более. У нас, к сожалению, местами бывает, что фанаты хулиганят. Кто-то один дымовую завесу устроил над всеми — все кашляют. И что в этом красивого? Всё равно ничего не видно, а команде — штраф.
— Никогда не боялись, что и вам может прилететь что-то с трибун?
— Нет, на поле не было страшно. Я работаю по факту, а обо всём, что происходит вокруг, забываю. Да, были случаи (не в моей судейской карьере), когда кидались монетами, разбивали головы и судьям, и игрокам. Но их единицы. Думаю, этого бояться не надо: ведь в жизни может произойти всё что угодно. С такой философией лучше вообще не выходить на улицу, отказаться от полётов на самолёте...
— И всё же, активные фанаты для судьи — это просто зрители или потенциальная опасность?
— Точно не угроза. Болельщики поддерживают свою команду, поэтому свист и скандирования при принятии любых решений против их клуба — это эмоции. И их никуда не деть. Мы не сможем и не будем заклеивать рты болельщикам, запрещать им выражать свои эмоции на трибунах. Такого не будет. Звуковое сопровождение — это классно. Я дважды работал на дерби «Спартак» — ЦСКА и, признаюсь, это здорово!
«Свои эмоции я привык выплёскивать на концертах»
— У вас есть совместные фото с Пьерлуиджи Коллиной?
— Есть один снимок. Хотя сейчас возможностей сфотографироваться очень много: ведь итальянец — наш шеф в ФИФА. Но сейчас это уже не будет столь значимо и эмоционально. Ведь то единственное фото с ним я сделал в 2003-м году. Он судил матч Россия — Швейцария и прилетел в Москву. Я приехал в отель, где он жил, мы поговорили и запечатлели встречу на память. На аналоговый фотоаппарат, естественно, тогда цифры не было. А я только начинал и судил второй дивизион.
— Вас часто сравнивают с Коллиной. В том числе и из-за внешности.
— Это нормально. Раньше говорили: раз лысый — всё, Коллина. А в последнее время присматриваются более пристально и отмечают, что мы похожи и по стилю работы. Решения схожие. Но честно, я никогда ничего для этого сравнения не делал. Правда. Но сказать, что не следил за Пьерлуиджи, когда он был судьёй, сложно, потому что за ним следили все. И он такой один. И больше такого не будет.
— Хотите сказать, что он как Месси или Пеле?
— Арбитр-Месси, арбитр-Пеле, арбитр-Марадона... Наверное, да, что-то из этой серии. Это супер-звезда. Он закончил карьеру в 2006-м году, но до сих пор к нему выстраивается очередь из болельщиков, желающих взять автограф и сделать селфи. Его будут помнить всегда. Он уже при жизни стал легендой.
— А вы останетесь в футболе, когда завершите карьеру?
— Я не знаю. Хочу ещё немножко посудить. Но в целом судьи, которые участвовали в международных турнирах, остаются в футболе. Работают инструкторами, инспекторами... Возможно, меня ждёт та же участь. А вот путь Пьерлуиджи Коллины повторить нереально. Он один. Всё. И когда родится второй такой — неизвестно. Не секрет, что нас, судей, откровенно не любят. Так что заработать статус суперзвезды судейства может только уникум.
— А что для вас футбол — работа или всё-таки игра, которая больше, чем жизнь?
— Ну, можно и так, и так сказать. Но в первую очередь, конечно, работа. И она тяжёлая. Потому что мы моложе не становимся: и нагрузки по-другому воспринимаются, и перелёты по-другому проходят... Но работать ты должен так же, как работал, когда был молодой и задорный. То есть никто не должен увидеть, что тебе стало тяжело, — ты обязан держать свой уровень.
— Вы сильно отличаетесь от остальных представителей большого футбола. Не выставляете свою жизнь напоказ, ведёте себя весьма скромно. Как вам удалось сохранить свою индивидуальность?
— Просто нас так воспитали. Да и к тому же я никогда не стремился к подобному, мне не нужна такая жизнь. Да и какая я суперзвезда? Это футболистов показывают каждый день по телевизору, берут у них интервью. Мне сложно судить, но, возможно, в их окружении уже сложилась определённая модель поведения: как жить, куда ходить. Мы же, судьи, в этом плане люди очень спокойные. Впечатлений хватает на футбольном поле. А свои эмоции я привык выплёскивать на концертах.
— Вы же большой поклонник группы «Слэйер», да и в целом подобной музыки. На каком концерте удалось побывать за последнее время?
— Недавно был на «Хэллоуин». Они в легендарном составе приезжали. Правда, думаю, эти имена мало кто знает. А вот для меня именно эти ребята — настоящие звёзды. Допустим, я никогда не подойду ни к одному футболисту с просьбой сделать совместное фото. А подойти к ребятам из «Слэйер» или «Хэллоуин» — без вопросов. И это будут самые лучшие фотографии для меня.
— Не устаёте от тяжёлой музыки?
— Я эту музыку слушаю всегда и везде. И это миф, что она очень тяжёлая. И, разумеется, я не слушаю постоянно только «Слэйер». От этого можно с ума сойти, голова расколется. Просто миксую все виды подобной музыки — от хард-рока до дэт-металла. Направлений много, и — по настроению — ты слушаешь то или иное. И всё. Или радио «Джаз».
— Радио «Джаз»?
— В машине, да. Иногда хочется послушать что-то спокойное. Вот тогда — радио «Джаз».