— Расскажите, пожалуйста, о чемпионате мира по футболу 1990 года в Италии.
— В преддверии турнира у сборной Англии был сформирован очень хороший состав. На Евро-1988 мы выступили не лучшим образом, но тогда обстоятельства сложились не в нашу пользу: два поражения на старте и потеря шансов на выход из группы. Но команда была отличная. Пол Гаскойн её только укрепил. Брайан Робсон также играл в той команде, но скоро выбыл из-за травмы. Моим партнёром по нападению был Питер Бирдсли.
— Марк Райт?
— Хороший футболист. Сборная Англии была весьма гибкой и могла использовать различные тактические схемы. Мы обладали сбалансированным составом, в котором было много игроков мирового уровня. Это важно для того, чтобы конкурировать с другими командами.
— Матч группового этапа с Ирландией проходил на стадионе «Санта-Элия», напоминавшем огромное блюдце. Что помните о той встрече?
— Матч начался отлично. Я выиграл борьбу у ирландца Мика Маккарти и послал мяч в ворота.
— В последний момент он толкнул вас коленом.
— Это не важно. Я не собирался проигрывать борьбу за мяч. Был полон решимости забить. В те времена игра была намного жёстче. Тебя могли пнуть, а судья бы на это не отреагировал. Сейчас стоит до кого-то дотронуться, сразу получаешь жёлтую карточку.
— Правда, потом Ирландия отыгралась...
— У них была хорошая команда, физически сильная и крепкая. Они играли в традиционный английский футбол, слегка прямолинейный. Хорошо, что он уходит в прошлое. Но их тактика принесла плоды.
— Англия тогда побежала забивать второй мяч.
— Мы пошли на поводу у болельщиков, а это всегда очень глупо. Они забывают, что соперники тоже обладают солидным мастерством. Кроме того, мы изменили тактическую схему и впервые играли с тремя центральными защитниками.
— Ходили слухи, что сами футболисты навязали эту схему. Это правда?
— Чепуха. Предложение исходило от Бобби Робсона (главный тренер сборной Англии на ЧМ-1990. — RT). Обсуждение проходило с участием трёх или четырёх старших игроков — Питера Шилтона, Терри Батчера, меня и Брайана Робсона, который принимал решения, хоть и был травмирован. Тренер предлагал попробовать эту схему при игре с национальной командой Нидерландов, надеясь, что она прибавит нам гибкости и мы не будем настолько скованными.
— Что было дальше?
— Перед матчем с голландцами он подтвердил, что будем играть с тремя защитниками. Но говорить, что сами игроки диктовали условия тренеру, — полная чушь.
— В матче с Бельгией в 1/8 финала произошёл интересный эпизод. На 119-й минуте матча во время подачи углового, который привёл к победному голу Платта, вы смотрите не на мяч, а в другую сторону. Что тогда случилось?
— Я бежал вперёд и подумал: «А что делает Гаскойн?» Обернулся посмотреть. Но гол был бесподобный. Невероятная развязка!
— В четвертьфинале вам удалось обыграть Камерун лишь в дополнительное время. Имела место недооценка соперника?
— На встрече перед матчем тренер сказал, что нам повезло со жребием. Но всё оказалось не так. Камерун выступал замечательно: отличное сочетание физической мощи и футбольной мысли. Они хорошо контролировали мяч. Нам тогда удалось открыть счёт, но Роже Милла заработал пенальти, и ситуация кардинально изменилась. Всего три минуты, а мы уже проигрываем со счётом 1:2.
— О чём подумали в тот момент? Ничего страшного, Линекер всё исправит?
— Нет, о таком лучше не думать. Все мои мысли были о том, что нам нужен всего один хороший момент, чтобы сравнять счёт. На 83-й минуте меня сбивают, судья назначает одиннадцатиметровый. На протяжении четырёх лет я являлся штатным пенальтистом сборной, но ни одной возможности не представилось.
— Что вы чувствовали тогда?
— Волновался, конечно, но я обожаю подобные моменты. Лучшего шанса забить не бывает. Я годами готовился бить одиннадцатиметровые за сборную Англии. Отрабатывал по 30—40 ударов в день по окончании основной тренировки. Причём больше всего работал над ударом в левый от голкипера угол ворот. А на тренировке перед матчем с Камеруном произошёл интересный эпизод.
— Расскажите.
— Я как раз занимался отработкой пенальти, когда меня подозвал к себе Бобби Робсон. Он сказал, что у камерунцев на стадионе шпион, и посоветовал уделить этому внимание.
— Что вы сделали?
— Продолжил отрабатывать удар, но направлял мяч в противоположный угол ворот.
— Что же произошло во время матча?
— Я решил бить так, как тренировал всю жизнь. Но как только я коснулся мяча, увидел, что голкипер ещё до удара прыгнул в правый нижний угол.
— Значит, шпион всё же был?
— Этого мы не узнаем. Позднее в дополнительное время арбитр снова назначил пенальти в ворота Камеруна.
Честно признаться, на два я не рассчитывал. Решил пробить по центру — в надежде, что голкипер будет пытаться угадать направление удара. К счастью, мне повезло.
— В полуфинале ЧМ-1990 вы играли со сборной Германии. Какие чувства были перед матчем?
— Накануне встречи тренер должен был встретиться с командой, но он опаздывал. Чтобы скоротать время, мы решили развлечься, делая ставки. Причём мы с Шилтоном были букмекерами.
— На что ставили?
— Перед приходом тренера я написал на тактической доске: «Ставки один к одному, что он скажет о войне» и перевернул страницу так, чтобы её не было видно. Спустя пять минут он входит, собирает нас вокруг себя и говорит: «Ребята, мы победили их на войне…» Вся команда начала смеяться, а Бобби Робсон не понял, что происходит. Мы хором сказали ему перевернуть страницу. «Линекер! Ах ты зараза!» — он сразу догадался, кто это сделал.
— Вы отметились забитым мячом в том матче. Каково это — забить в полуфинале чемпионата мира?
— Как обычно, взрыв эмоций и самых разных чувств. Облегчение оттого, что мы снова в игре. Радость оттого, что забил в таком серьёзном матче, ещё и ударом левой с лёта! Лучшего чувства я не припомню.
— Гаскойн хорошо проявил себя на чемпионате. Вернулся с него суперзвездой. Но в полуфинале он получил жёлтую карточку. Вы чувствовали, что должны присматривать за всеми этими талантливыми игроками?
— Есть известный момент, когда я показываю на свой глаз. Гаскойн делал подкат, но не рассчитал и получил предупреждение. Я был с ним рядом в этот момент. Когда он понял, что точно пропустит финал, у него задрожала нижняя губа. Я повернулся к тренеру и жестом показал ему, что за ним нужно присматривать. Но Пол повёл себя великолепно. На том турнире он выступил потрясающе.
— Англия проиграла Германии в серии послематчевых пенальти. Однако свой удар вы исполнили точно.
— Казалось, что между окончанием дополнительного времени и началом серии пенальти время тянется бесконечно. Нужно было выбрать игроков, которые готовы бить одиннадцатиметровые. Четверо вызвались сами, а пятым тренер назначил Уоддла. Мы впятером стоим в центре поля, ожидая начала, и к нам подходит тренер и говорит: «Ребята, не подведите. Дома 30 миллионов человек прилипли к экранам телевизоров».
— Расслабиться это вряд ли помогло.
— Мы с Бирдсли рассмеялись, это немного помогло снять напряжение. Но все поняли, что стоит на кону.
— Не задумываетесь, как сложилась бы ваша карьера, выиграй Англия в той серии пенальти?
— Если бы мы взяли верх, то заветный трофей был бы так близок.
Я не раз говорил это тренеру, и он разделяет мои чувства. Аргентина подошла к финалу совсем ослабленной, поэтому у нас были все шансы на успех. Но этого никто никогда не узнает.
— Какое настроение было в раздевалке после матча?
— Невероятно мрачное. Но в то же время ощущалась какая-то гордость. Мы знали, что хорошо себя показали. Полностью этот матч я посмотрел около года назад. Могу сказать, что мы отлично сыграли.
— Наверное, особенно тяжело было тем, кто не реализовал свои пенальти.
— Даже не представляю, что чувствовали Пирс и Уоддл. Мы пытались их утешить. Но что можно сказать человеку, который переживает подобное... Большую часть обратного пути мы распевали всякие глупые песенки, пытаясь поднять командный дух. А потом кто-то запел гимн. Постепенно к ним присоединились все. Было довольно странно, но это немного разрядило обстановку. Мы чувствовали, что проявили себя хорошо и можем вернуться домой с высоко поднятыми головами.