«Уважаю Карреру за то, что не даёт себя сломать»
— С какими чувствами вы закончили 2017 футбольный год?
— После победы над ЦСКА я шёл со стадиона и ощущал такую лёгкость, будто меня несли по улице, — а ведь в этом сезоне был нелёгкий график. Были моменты, когда пришлось попотеть, много над чем подумать. Всем же известно, что вначале нам пришлось нелегко, но под конец года сезон вроде бы вытащили, ребята смогли собраться в нужный момент.
— Вы сказали, что в начале сезона было очень сложно.
— Да, в тот момент было очень много критики, лжи в прессе, ощущалось огромное давление, но никто руки не опустил — это самое главное.
— В чём заключалось давление?
— В солидном количестве клеветы. Некоторые писали об отставке Карреры, о том, что среди игроков великое негодование и недовольство тренером.
— На ваш взгляд, Массимо действительно был близок к отставке?
— Я считаю, что нет. Ведь, по сути, веских причин для таких радикальных мер со стороны руководства не было. Мы же на тот момент не потерпели десять поражений подряд.
— На ваш взгляд, чтобы уволить Массимо, необходимо, чтобы команда проиграла десять раз?
— Я думаю, в футболе за несколько ничейных результатов нельзя отправлять в отставку — это нелогично. Тем более если человек завоевал чемпионский титул, а затем выиграл Суперкубок. Результат налицо — пусть начало сезона и было для нас не очень успешным или не таким, каким его ожидали болельщики и пресса.
— Какая ложь была самой наглой? То, что вам даже не хотелось переводить?
— Самое бредовое, что я читал, — это когда во время матча букмекеры начали делать ставки: когда отстранят Карреру.
Это просто бред, но ведь есть люди, которые ведутся на подобные выпады.
— Когда команда оказалась в эпицентре информационного поля, как Каррера это переживал? Возможно, он звонил узнать, что там нового написали?
— Безусловно, он переживал, но я думаю, что больше за результаты команды, а не из-за критики. Ведь если постоянно думать о том, кто и что говорят, то можно запросто сойти с ума. Массимо не тот человек, который будет ныть, расстраиваться и биться о стенку головой, пропуская всю информацию через себя. Это сильный мужик, который не распускает нюни и в таких сложных ситуациях доказывает, что «твёрдый кулак в строю» и необходимо двигаться вперёд сломя голову.
— Но ведь даже у самого сильного человека, бывают ситуации, когда он находится явно не в своей тарелке. За те полтора года, что вы рядом, случалось видеть наставника на грани? Чувствовалось, что вот-вот — и он выйдет из себя или потеряет внутреннее равновесие?
— Даже если такое и было, то он этого не показал. Подумайте сами: если главный тренер теряет голову, что тогда должен делать персонал и его помощники? Правильно, начнётся паника. Вот за это я и уважаю Карреру — он у руля, отвечает за весь автобус, идёт уверенно вперёд и не позволяет сломать себя.
— Это правда, что после матча с Ливерпулем, который окончился со счётом 0:7, в раздевалке стояла гробовая тишина?
— Да.
— Неужели никто из игроков не подошёл к Каррере и не сказал: «Простите, тренер»?
— Не надо никого выделять — мы проиграли все вместе, и если кто-то и подходил, то обращался к Массимо напрямую. По крайней мере, я ничьи извинения не переводил, всё же такие вещи делаются наедине.
— Кстати, как у Карреры продвигается изучение русского?
— Потихоньку.
— Уже говорит или пока только понимает?
— Понимает, но что-то может сказать и сам. Вообще, это нормальное явление, я сам проходил через такое во время изучения языков. Проще понять, чем начать излагать. Знаете, если бы он до сих пор работал лишь помощником главного тренера, то уже бы говорил по-русски.
«Кутепов учит языки, а Ещенко зовёт Фернандо Федей»
— Как выстраивается работа во время матча? Очень часто Каррера вступает в диалоги со своим помощником Романом Пилипчуком. Они понимают друг друга уже без перевода?
— Так как Пилипчук заметно расширил свой словарный запас и в английской, и в итальянской терминологии они, естественно, могут объяснить друг другу какие-то вещи. Но я всегда нахожусь рядом и готов помочь с переводом. Ведь на всё, что происходит на бровке, нужно реагировать молниеносно. Слова Массимо стараюсь максимально быстро донести до помощников, потом может подбежать игрок, надо перевести и ему, да и решения меняются буквально за секунду. Много таких случаев было: сначала зовёшь кого-то из ребят на замену, а спустя минуту говоришь, что на поле выходит уже другой.
— Во время матча вы следите за игрой на поле или не отрываете взгляд от тренера?
— Я смотрю за всем. Стараюсь предугадать следующие действия Массимо: повернётся ли он ко мне или захочет позвать игрока.
Моя задача просчитать на шаг вперёд, с кем он хочет поговорить. В этом случае подбегаешь и сразу вливаешься в тему.
— Во время знаковых матчей вы реагируете гораздо эмоциональнее, чем все остальные. Когда понимаете, что стоит остановиться — например, не запрыгивать на Массимо после забитого сопернику гола?
— Стараюсь контролировать себя в минуты эйфории. Только в этом сезоне мы неоднократно вели со счётом 2:0, и за две минуты соперник сравнял счет. Попрыгал, порадовался ты, ну и толку от этого? Значит, переборщил. Так как я суеверный, я называю это даже «сглазил». Забил — круто, все успокоились, и игра развивается дальше. Понятно, что если Пашалич забивает на 98-й минуте, то можешь хоть штаны снять и обораться, потому что уже ничего не произойдёт негативного.
— С коллегами-переводчиками из других команд общаетесь?
— Был момент в том году, когда мы дома обыграли «Рубин» и перед пресс-конференцией пересеклись с Хави Грасией и его переводчиком. Пожали друг другу руки. Он говорит: «Мы играли лучше». Я не остался в долгу: «Но победили-то мы». Это, пожалуй, и было единственное общение с другим переводчиком, так как других специалистов у нас в футболе немного.
— А вы первый переводчик, который стал таким популярным.
— Я не согласен. У нас в команде есть ещё Глеб Дворецкий, по узнаваемости он опережает меня.
— Вас часто останавливают на улице?
— Узнают, но далеко не все. Чаще это те болельщики, которые следят за всем, что происходит в команде. В том числе смотрят все интервью и пресс-конференции главного тренера.
— Но вы активны и во время матчей. Все помнят, как вы кричали на команду в центре поля, переводя установку от Массимо.
— Наверное, после того эпизода ко мне приковано народное внимание. До этого больше критиковали. Причём заслужено. Болельщикам не нравился перевод, и признаюсь, тогда мне действительно было сложно. Я жил за границей 17 лет и поначалу не всегда мог быстро подобрать нужные слова. Как говорят в народе: на языке вертится, а вспомнить не можешь. Мне легче было говорить по-итальянски. Вы же видите, что все вопросы я передаю Массимо синхронно. Даже на конференциях никогда не беру пауз. При этом синхронистом я никогда не работал.
— А как вы работаете над тем, чтобы перевод был точен не только в словах, но и в эмоциях, а порой и в жестикуляции?
— Массимо обозначил этот момент сразу же. Сказал, что я должен передавать всё. К тому же на тренировках ребята часто находятся на разном удалении от нас и приходится повышать тон, чтобы меня услышали.
Да и, честно говоря, не могу себе представить перевод в спокойном виде, как ни в чём не бывало.Та же установка перед матчем, уже в раздевалке: если человек говорит на эмоциях, то я никак не могу это сказать так, как будто общаюсь со своей бабушкой.
— А игроки на это нормально реагируют? Когда с ними на повышенных тонах говорит Массимо — это одно, а вот эмоциональный переводчик — совсем другое.
— Откровенно скажу: кому-то, может быть, это не сильно нравится. Но здесь всё предельно просто — если завтра мне Каррера скажет «не кричи», я перестану это делать.
— С эмоциями разобрались, но как дошло до того, что вы начали чуть ли не синхронно жестикулировать?
— За 15 лет жизни в Италии я перенял у представителей этой нации очень многое. Так что ничего специально не копирую. Тон, мимика, жестикуляция — всё это буквально вселилось в меня. Я и в быту такой же, жена с тёщей постоянно спрашивают: неужели так можно постоянно жестикулировать руками? А если мне звонят друзья из Италии, тон сам по себе начинает повышаться.
— Гарри Реднапп недавно рассказал, что личный переводчик Романа Павлюченко на первой тренировке в «Тоттенхэме» пробежал больше нападающего. С вами такое случалось?
— В прошлом сезоне мне доводилось участвовать в некоторых упражнениях на тренировках. Я надевал бутсы, выходил на поле и работал вместе с ребятами. Остался в восторге. Как может не нравиться работать с игроками «Спартака»?!
— Кстати, игроки прибавили в понимании итальянского за полтора года?
— Конечно, какие-то банальные фразы и слова, которые они слышат каждый день, знают все. Иногда ребята даже сами пытаются что-то сказать на итальянском, правда, выглядит это забавно. (Смеётся.) Порой доносят свою мысль на смеси итальянского и английского. Массимо, хоть и слегка «пережёвывает» этот язык, немного поговорить может.
— У кого из футболистов самые большие способности к языкам?
— Илья Кутепов учит и уже довольно неплохо понимает. Порой я могу что-то перевести, а он уже говорит: «Я понял, понял!» В целом, чтобы уловить смысл фразы, достаточно знать шесть слов из десяти сказанных.
— А есть те, у кого возникают настоящие трудности с переводом?
— По такому показателю у нас никто не выделяется. Ребята не первый год играют с легионерами в одной команде и поднаторели в этом вопросе. Например, у Андрея Ещенко хорошие отношения с Фернандо — они шутят, смеются, и Ещенко совершенно спокойно говорит с Фернандо на русском. Видимо, у них есть какое-то внутреннее взаимопонимание, благодаря которому они так понимают друг друга. Со стороны это, конечно, забавно смотрится. Особенно когда Андрей зовёт его Федей.
— Фамилия какого игрока Каррере даётся тяжелее всего?
— Мне кажется, Тимофеев. Когда Массимо обращается к Артёму иногда проскакивает: «Тимотеев». Но не думаю, что тот обижается. А вот Джикию вся команда с подачи Карреры зовёт «Джика». «Георгий» или «Джикия» — никогда.
— Главный тренер когда-нибудь просил перевести диалоги футболистов, которые, к примеру, звучат на базе или в автобусе?
— Не могу припомнить таких моментов, чтобы он интересовался через меня, кто о чём разговаривает. В автобусе, кстати, чаще тишина, ведь мы едем на матч: никто не смеётся, все настраиваются на игру.
— По отношению к команде Массимо Каррера бывает излишне строгим?
— Я не могу сказать, что он настолько строг, что прямо берегись. У него адекватное поведение по отношению ко всем, он не разделяет: с тобой дружу, с тобой нет. Ко всем одинаково относится, ценит каждого.
— Если не секрет: с Леонидом Федуном главный тренер общается тоже через вас?
— Нет, они общаются напрямую. Кстати, понимают друг друга, иногда говорят на английском.
— В раздевалке «Спартака» часто бывают именитые гости, такие как Александр Жуков, Сергей Лавров. Они о помощи переводчика просили?
— Лавров как-то сказал Массимо пару слов на английском. Кстати, его визит произвёл на меня впечатление. Я давно наблюдаю за ним, за тем, как он ведёт себя на мировой арене. Очень сильная личность, человек, заслуживающий уважения.
«Каррере часто задают неуместные вопросы»
— Следите за тем, что пишут в итальянской прессе про российский футбол?
— Сам ищу редко, иногда статьи присылают друзья или мама, которая очень увлеклась футболом. Наблюдал, как освещали русское дерби итальянских тренеров Каррера — Манчини, но ничего горячего и скандального там не было.
Итальянская спортивная журналистика сильно отличается от российской — это заметно даже по вопросам на каких-то конференциях. Карреру, например, очень долго терзали вопросом про смену костюма. Его задавали на пяти пресс-конференциях подряд. Мне кажется, такие вещи неуместны. Человек пришёл после матча, испытывает определённый стресс, анализирует игру про себя — и здесь вопрос про костюм.
— Что вас ещё раздражает в вопросах на пресс-конференциях?
— Только неуместные вопросы. Наш пресс-аташе Леонид Трахтенберг порой говорит журналистам: «Коллеги, вопросы только по матчу», — а начинаются расспросы про Лигу чемпионов, трансферы, в очередной раз про травмированных, высказываются претензии нашему тренеру Джорджо Д'Урбано. Вот такие ситуации на пресс-конференциях не очень нравятся.
— Вы всегда переводите Карреру синхронно? Никогда не возникало сложностей в столь быстрой трактовке его слов?
— Переводчики сначала пишут себе речь спикера, а потом переводят её. Я не профессионал и поступаю иначе — просто ловлю паузы, которые он делает. Но если я понимаю, что пропустил слово, лучше сразу переспрошу, нежели донесу смысл превратно. Но вначале было, конечно, очень сложно. Я пришёл работать переводчиком к помощнику команды и должен был работать только во время тренировок на базе. Ни о каких интервью на ТВ и пресс-конференциях речи не шло. Поэтому, попав в стрессовую ситуацию, я и стал переводить с ходу. В противном случае так бы и боялся камер. Стеснение заставляет меня запинаться. Как будто это тысяча ступенек, и ты на каждой третьей спотыкаешься.
— Каррере синхронный перевод не мешает?
— Мы с ним с самого начала договорились, что будем действовать по такой схеме. И если честно (это лично мое мнение), так гораздо интересней. Я часто смотрю интервью: бывает, что люди по три-четыре минуты говорят что-то на своём языке, и ты начинаешь терять внимание, так и не дождавшись перевода. Да и дождавшись, рискуешь услышать монотонную речь и сухие фразы. Бывает, что перевод очень монотонный, и тебе, опять же, очень скучно. В нашем случае ответ в настоящее время доносится до слушателя.
— Как думаете, Массимо Каррера когда-нибудь сожалел о сказанном?
— Нет, мне кажется, он думает, что говорит, и лишнего себе не позволит. К тому же Массимо умеет отвечать даже на неудобные вопросы. Многие из журналистов удивляются тому, как он это делает. Представители СМИ часто пытаются задеть или подковырнуть его той или иной темой, а он может ответить аккуратно, очень уклончиво и, что важно, культурно. То же самое касается и любимых вопросов про судейство, которые так часто звучат после игр. Массимо делает всё красиво: «Руки помыл, теперь следующий вопрос». Всегда выходит сухим из воды.
«Понимаю, что рано или поздно эта сказка закончится»
— Когда столь близко общаешься с человеком, привыкаешь к нему — и грань быстро стирается. Как вы научились отделять рабочее от личного в общении с Массимо?
— Конечно, она не должна стираться, но не могу сказать, что у нас много шансов пообщаться о личной жизни. Это изначально случалось во время каких-то поездок в офис. А так не могу сказать, что мы много беседуем на жизненные темы. Бывает, конечно, но, так сказать, вкратце.
— То есть он может вам позвонить, чтобы просто поговорить о конкретной вещи?
— Он может позвонить и попросить положить деньги на телефон. Это нормально. Ведь ты заходишь в приложение, а оно на русском. Несколько раз он набирал и просил: «Сделай, пожалуйста, одолжение…» Без проблем. Или позвонить водителю и сказать, что я его жду в конкретном месте. Пусть он заедет во столько-то.
Естественно, если ему не хватает знания русского, он просит помощи. Меня это нисколько не напрягает. Массимо знает, что может мне позвонить и в 11 вечера, и в 9 утра, — для него я всегда наготове. Считаю, что это просто человеческий фактор. Я же не могу сказать, что вне Тарасовки меня не стоит беспокоить. Такое в принципе невозможно.
— А кто он для вас больше: начальник, друг, пример для подражания?
— Отчасти авторитет. Я скажу, что это человек, с которого можно брать пример в жизненном плане. Он гуманный, серьёзный, с ценностями и принципами, семьянин. Я считаю, что Массимо положительная личность и можно у него поучиться. Это не такой человек, который хвастается какими-то достижениями жизненными, он достаточно скромный.
— Каррера — знаковая фигура в вашей жизни? Он изменил вас?
— Мне кажется, да. Во-первых, мне выпал шанс работать в московском «Спартаке». Повезло, конечно, но окончательное собеседование проводил со мной сам Массимо. И он остановился на мне, дал эту путёвку в жизнь здесь, в России.
— Понимаете, что рано или поздно эта сказка должна будет закончиться, что он не сможет, как Арсен Венгер, проработать 20 лет в одном клубе?
— Я осознаю это с первого дня.
— Морально готовы к тому, что придётся начинать жизнь с нового листа, если ваши услуги больше не понадобятся?
— Не то чтобы сижу наготове и жду. Просто отдаю себе отчёт, что рано или поздно этот этап закончится. Если у руля «Спартака» появится другой тренер, русскоговорящий или, условно, какой-нибудь немец, то я, вероятно, уже не понадоблюсь. Придётся всё менять, возможно, заниматься чем-то другим. Конечно, было бы очень интересно остаться в этой же сфере.
— А вы с Массимо говорили об этом?
— Единственное, о чём я его просил: если будешь знать, то предупреди меня об этом заранее, чтобы я начал искать работу.
— То есть вас волнует вопрос зарплаты и вы не можете себе позволить какое-то время побыть безработным?
— Если бы я жил сам по себе — возможно, позволил бы, но у меня ведь есть семья, поэтому не могу не задумываться об этом.
— В интервью Каррера признавался, что если перейдёт в какой-то другой российский клуб, то заберёт вас с собой, если согласитесь. Готовы последовать за Каррерой в Екатеринбург, Самару или Краснодар?
— Да, конечно. Я бы поехал.