О функциях РУСАДА и словах Зеппельта
— Восстановление статуса РУСАДА не имеет никакого отношения к участию сборной в Олимпийских играх — 2018 в Пхёнчхане. РУСАДА и сегодня частично восстановлено и работает в полном объёме. Агентство не выполняет лишь две функции. Оно самостоятельно не планирует забор проб, согласовывая свои планы с британской антидопинговой организацией, и отвозит пробы в другие лаборатории, что обходится нам весьма дорого. У кого-то есть, наверное, и такой интерес. Всё же мы поставляем по 5—7 тысяч проб в год и платим за это серьёзные деньги. Лаборатории мира на этом зарабатывают. Все довольны. Адвокаты в том числе.
О новых критериях для восстановления членства РУСАДА
— Кто хочет встречаться с Сергеем Устюговым или Пашей Кулижниковым на одной лыжне или дорожке? Вот и начинает The New York Times писать про два неких новых критерия для восстановления членства РУСАДА. Якобы комитет WADA по надзору за соответствием кодексу порекомендовал не восстанавливать РУСАДА. Этот новый орган они, видимо, просто придумали. Зачем нужна независимая комиссия в независимой комиссии? Во главу поставили господина Трэвиса Тайгерта, который «очень любит» Россию ещё по лёгкой атлетике.
Написано весело, но 80 процентов доклада посвящено тому, что Россия проделала идеальную работу, которая может послужить образцом для многих стран. Мы не видим пунктов, которые не были бы нами выполнены. Теперь говорят о двух новых критериях. Во-первых, они появились позже. В 2015-м я сам подписывал дорожную карту по РУСАДА. Одним из критериев там как раз значилось «признание данных, представленных в докладе Ричарда Макларена». Тогда я взял карандаш и написал рядом в скобках «оценка». Почему вы заставляете нас с этим соглашаться? Мы изучим документ и выскажем своём мнение по нему. Изучив, мы сделали серьёзные выводы и пошли на реформы. Но признать его абсолютно мы не можем.
Если верить Макларену, то у нас вообще весь спорт погряз в допинге, а более тысячи атлетов участвуют в каких-то программах даже в тех видах спорта, где запрещённые препараты в принципе не нужны. В итоге 95 процентов людей, чьи имена упоминались в докладе, уже вернулись в спорт. Но никто не извинился перед ними за это. Так что мы данный критерий тоже выполнили. Наша оценка доклада есть в WADA и МОК.
О готовности Следственного комитета сотрудничать с WADA
— В ближайшее время я сам вылечу в Швейцарию на заседание WADA и ещё раз обрисую нашу позицию по данному вопросу. Второй критерий — от России требуют предоставить допинг-пробы, которые находились в московской лаборатории. Мы тоже пояснили этот момент. Я не буду называть страны, в которых уже четыре года идёт расследование. Там изучают по тысяче проб. Но WADA почему-то не стремится вмешиваться и ждёт официального решения суда. А в случае с Россией у Следственного комитета требуют вернуть допинг-пробы. СК, кстати, заявил, что готов совместно с WADA расследовать имеющиеся у агентства факты нарушений.
О коррупции в МОК
— Не согласен с тем, что мир спорта сосредоточен на проблематике России. Что, в мире нет других проблем? Возьмём коррупцию. Сейчас уже практически известно, что право на проведение Олимпийских игр — 2016 было куплено. Люди, которые считали голоса, отстранены от своей деятельности. Председатель комиссии спортсменов IAAF Фрэнк Фредерикс сидел и учил наших легкоатлетов, а сам оказался жуликом. Другой товарищ торговал билетами в Рио. Даже не хочу это обсуждать, потому что потом эти люди будут жаловаться, что я даю неверные оценки.
На самом деле ещё раз могу сказать, что Россия на высочайшем уровне провела Олимпийские игры. Мы построили лабораторию, как они требовали. Внутри работали 22 человека, это был закрытый объект. Мы всё поясним и ещё раз расскажем. Александр Легков и Ольга Зайцева — наши иконы. Взять хотя бы Ольгу: 80 процентов времени она проводила на этапах Кубка мира по биатлону, стала двукратной олимпийской чемпионкой, причём до Сочи. Там ей удалось завоевать медаль только в командной гонке. А они думают, что коктейлем «пшикнула» и сразу прибавила…
О терапевтических исключениях
— Я вам так скажу: если мне память не изменяет, у некоторых на Играх 2014 года было по 20 терапевтических исключений, а у некоторых и вовсе 240. О чём можно вести речь? Все обвинения — уход от этих проблем. Мы о них заявляем, а нас пытаются отвлечь другим.
Один известный спортсмен ко мне пришёл и говорит: «Знаете, чувствую себя ущербным. Иду сдавать допинг, а там не менее именитый атлет со своим врачом. И сразу предупреждает: если найдёте такой-то препарат, то у меня справка, если вот этот — ещё одна, и целая папка на все случаи жизни. Вот я и захожу, здоровый кабан, с мыслью: может быть, надо что-то менять?»
Они все больные. Вспомните, как Вика Комова на соревнованиях по спортивной гимнастике перед многоборьем переживала. А рядом сидит девочка спокойная, у которой 25 справок. Её просто успокоили. Конь? Ну, пошла на коня. Перекладина? Ну, давайте перекладину. Никаких эмоций на лице. Мы против хакерских атак, но если заглянуть в досье этой девочки, то можно найти массу интересного — 48 болезней. Она принимает кучу препаратов.
О цели нападок на российских спортсменов
— Естественно, каким-то образом всё завершится. Конечно, мы не в самой приятной ситуации оказались, но это не трагедия. Трагедия — это когда люди гибнут, дома рушатся, теракты организовывают и землетрясения случаются. А это попытки дискредитировать нашу страну, дестабилизировать отношения, убрать конкурентов, поднять волну недовольства и вызвать желание у людей не доверять собственным спортсменам.