5 июля 2007 года на 119-й сессии Международного олимпийского комитета (МОК) в Гватемале состоялись выборы столицы XXII Олимпийских зимних игр. По их результатам стало известно, что Сочи выиграл борьбу у австрийского Зальцбурга и южнокорейского Пхёнчхана. Спустя семь лет Россия впервые в истории приняла зимние игры. Одна из непосредственных участниц заявочной кампании, Светлана Журова, поделилась с RT наиболее яркими воспоминаниями о том историческом для российского спорта событии.
«Поначалу у людей были вопросы, почему кандидатом стал Сочи»
— Когда лично вы узнали о том, что Сочи станет кандидатом на проведение Олимпиады 2014 года?
— Это произошло на Играх в Турине в 2006 году. Появилась небольшая команда людей, которые стали интересоваться, как вообще проводить такие соревнования. Дмитрий Чернышенко и Дмитрий Сватковский с головой погрузились в этот процесс. Тогда заявочный комитет ещё только начал формироваться. Но мы уже тогда знали о возможном выдвижении Сочи как кандидата на проведение Олимпиады 2014 года. Как только закончились Игры в Турине, меня пригласили работать в заявочный комитет, так что между окончанием моей спортивной карьеры и началом работы в кампании прошло всего две недели. Долго думать не пришлось: Дмитрий Чернышенко на меня вышел с предложением — и я тут же согласилась. Сначала мы занимались подготовкой заявки, исходя только из того, что событие происходит внутри страны. Но начиная с 1 октября 2006 года, мы начали проводить свою кампанию по всему миру. Были критерии, из-за которых мы не могли это делать с самого начала.
— Почему?
— Есть определённое время, когда нужно только подать заявку, подготовить все необходимые документы, оформить заявочную книгу. Только после этого можно начинать международную информационную кампанию для раскрутки этой заявки. Именно в этот момент пошла самая активная работа. Потом, когда мы уже вошли в шорт-лист из трёх городов, в феврале к нам приехала оценочная комиссия. Я выступала перед ней с докладом по поводу олимпийских деревень. Эту главу я готовила в заявочной книге. Дальше эта комиссия сделала свой доклад по всем интересующим пунктам. Его положили на стол каждому члену МОК перед тем, как они определились со своим выбором уже в Гватемале. Этот отчёт был очень важен, и ни один заявочный комитет не мог его видеть.
— За что именно вы отвечали в заявке?
— Как раз за формирование олимпийских деревень. Сначала мы вместе с Евгением Плющенко делали небольшой доклад о том, какими они будут. Также я проводила опрос спортсменов со всего мира. Я лично рассылала письма на тему: «Какой бы вы хотели видеть олимпийскую деревню своей мечты». Это были спортсмены разных поколений и разных видов спорта. Они присылали мне в ответ свои пожелания: что им хотелось бы видеть в деревнях, что их не устраивало на предыдущих Играх. При этом были послы Олимпиады, которые в том числе и на территории нашей страны работали над продвижением заявки. Есть один очень важный пункт — заинтересованность населения в проведении Олимпиады. В этом случае идёт простой опрос населения, но мы не знали, какая будет выборка. Более 80% людей положительно оценили перспективу организации соревнований подобного уровня. Для сравнения — в Зальцбурге было за всего 40%, то есть население австрийского города не особо было заинтересовано в Играх.
— Почему именно Сочи стал кандидатом от России?
— Поначалу у людей это вызывало вопросы. Пришлось объяснять, что тех условий, которые есть в Сочи для проведения Игр, нет в других регионах страны. Многие люди просто не догадываются о требованиях МОК к городам-кандидатам. Например, расстояние между горнолыжными и ледовыми объектами не должно превышать 100 км, а в России не так много городов, где можно компактно расположить все комплексы: трамплины, санно-бобслейную трассу и другие. Очень тяжело найти город, который подходил бы под все критерии, а не соответствовал бы лишь половине. Если 20-30 лет назад можно было проводить некоторые соревнования в другом городе, то теперь это невозможно. Все эти условия выполнялись в Сочи. Кроме того, вопросы логистики, размещения спортсменов и гостей тоже там были на более оптимальном уровне. Людям внутри страны приходилось это объяснять, а в мире просто не знали, где находится Сочи и что это за город.
— У России было два соперника — Зальцбург и Пхёнчхан. Кого из них опасались больше?
— У австрийцев была очень сильная заявка. Их идеология заключалась в том, что они были готовы к проведению Олимпиады хоть завтра. Так и было на самом деле. Даже сейчас — если у кого-то возникнут проблемы с организацией соревнований, то Зальцбург (если объединится с Германией) будет готов к Играм. Там все объекты готовы и функционируют. Участвуя в гонке, они хотели показать МОК: «Если вы к нам приедете завтра, то у вас будет всё! Причём не через несколько лет». Но в этом были и минусы. Именно поэтому мирное население негативно встретило идею проведения Олимпиады. Люди не хотели нарушать привычную, семейную обстановку, не желали появления большого числа отелей и гостиниц. Они понимали, что пострадают и потерпят убытки, серьёзно переживали по этому поводу. С одной стороны, заявка была серьёзная, но с другой — поддержка населения была низкой. Под конец гонки австрийцы по достоинству оценили заявку Сочи. Перед голосованием они выразили мнение, что Россия победит. Мы, в свою очередь, действовали поступательно и не раскрывали всех карт. И те же представители Зальцбурга буквально пришли в восторг от увиденного. Идею же всегда можно украсть, поэтому все козыри мы приберегли под конец.
— Что по поводу Пхёнчхана?
— Про них всё было известно. У южнокорейцев имелись сложности со снегом. Когда оценочная комиссия посещала города-кандидаты, то снег был только в Сочи. Это звучит странно, но так и было. В Зальцбурге и Пхёнчхане стояла плохая погода и снега не было. И только в Сочи выпал метровый слой. Это была манна небесная!
«Когда прилетел Путин, все сразу успокоились»
— Помните, как развивались события в последние 24 часа перед выборами в Гватемале?
— Каждый уже в голове представлял, как будет выступать с речью. Все зазубрили свои слова: ведь они были отрепетированы и повторялись миллион раз. Мы волновались только по одному поводу — до конца не были уверены, прилетит ли Владимир Путин. Понимали, что если он будет, то у нас всё получится. В этом была интрига. Предполагали и рассчитывали, что он прилетит, но полной уверенности в этом не было. Когда президент приехал, мы все сразу успокоились.
— Вы с ним успели пообщаться, когда он прибыл?
— Да, я шла рядом с ним. Путин вёл себя как капитан команды — успокоились сразу все. Президент знал, что нужно сказать каждому из нас. Владимир Владимирович был расслаблен и воодушевлён, и все получили правильный настрой.
— Насколько сильное впечатление произвела его речь?
— Он великолепно выступил и был очень убедителен. Слова от президента страны в пользу заявки — это более чем серьёзный аргумент.
— После этого было предчувствие, что именно Сочи выберут?
— Каждый выступил от всего сердца и постарался передать свой импульс членам МОК. Мы все вложили душу в это и говорили искренне. Полагаю, что в организации поняли, насколько нашей стране нужна Олимпиада. Кроме того, мы доказали, что объекты после Игр не будут заброшены, а их продолжат эксплуатировать в дальнейшем. В нашей заявке не было лжи. Мы презентовали мечту, и нам поверили.
— Какие чувства были у вас, когда вы выступали перед членами МОК?
— С нами сотрудничал человек, который работал со многими известными спикерами.
— Кто это был?
— Фамилию сейчас не скажу. Это был иностранный специалист, который работал с известными политиками, в том числе и с Клинтоном. Все его слушали и выполняли его требования. К каждому он нашёл свой подход и объяснял, как нужно выступать на неродном для нас английском языке. Научиться это делать за короткое время не так уж и просто. Было очень важно донести нашу позицию не до отдельно взятого члена МОК, а до всех. У нас был телесуфлёр, но выступающим было не рекомендовано им пользоваться. Только в крайнем случае можно было подсмотреть, если волнение взяло над тобой верх.
Ещё одна отличительная черта нашей презентации — мы с Евгением Плющенко выступали в паре. Редко так бывает, чтобы два олимпийских чемпиона выступали перед членами МОК и пытались их убедить в том, что Игры в Сочи будут самыми лучшими.
«После победы Сочи эмоций испытала больше, чем после своего золота на Олимпиаде»
— Было ли известно заранее, кто победит?
— Вообще никаких утечек не было! Мы буквально заглядывали в глаза членов МОК и надеялись, что они подмигнут как-то или сами обмолвятся. У того же Сергея Бубки, которого мы все прекрасно знаем, чуть ли не всей делегацией пытались выпытать информацию. Когда члены МОК голосовали, мы никак не могли с ними пересечься. Разумеется, никто и сообщений никаких не отправлял, потому что сразу же последовало бы наказание. И в первом, и во втором туре мы были в абсолютном неведении.
Особенно волнительно было перед вторым туром, потому что с неприкрытым энтузиазмом вела себя южнокорейская делегация. Честно говоря, мы подумали: они знают, что выиграют. Мы были полностью сконцентрированы и сосредоточенны, а на их лицах был написан восторг. В итоге никто ничего не знал, и интрига сохранялась до конца.
— Какие эмоции лично вы испытали в тот момент, когда президент МОК Жак Рогге объявил, что Игры пройдут в Сочи?
— Это было словно удар молнии! Я эмоций испытала больше, чем после завоевания золота на Олимпийских играх 2006 года в Турине. Когда соревнуешься на Олимпиаде, то победу можно ожидать, если чувствуешь, что отдал все силы и хорошо подготовился. В Турине я удивилась своей победе, но это было более-менее прогнозируемо, а здесь — полная неожиданность. Как будто атомная бомба взорвалась! Взрослые люди, а вели себя как дети малые.
— После объявления результатов Путин сказал что-нибудь команде, продвигавшей заявку?
— Он улетел ещё до завершения голосования: президент не мог оставаться дольше. Я так понимаю, что он узнал о результатах уже в самолёте. Он поздравил нас по телефону.
— Как отмечали этот успех?
— Абсолютно спокойно, как это умеют делать русские люди (смеётся). Без лишней роскоши, но очень гостеприимно. Устроили фейерверк, залили каток, на котором состоялось небольшое шоу и хоккейный матч.
— Сколько продолжались празднования?
— Вечером отметили, а на следующий день все улетели.
— Часто ли вы вспоминаете этот день?
— Безусловно, часто, поскольку этот момент определил и мою политическую карьеру в дальнейшем. Это был для меня судьбоносный период.