В марте Сергей Карякин выиграл в Москве турнир претендентов и получил право оспорить звание чемпиона мира по шахматам с норвежцем Магнусом Карлсеном, который удерживает этот титул с 2013 года. За день до старта противостояния российский гроссмейстер в эксклюзивном интервью RT рассказал о своей подготовке, Магнусе Карлсене, месте проведения встречи, а также коснулся истории битв за шахматную корону.
— В регламенте есть пункт, согласно которому вы должны носить костюм. Это принципиальный момент, ведь вы часто играете в джинсах?
— Не знаю, откуда у вас такая информация. Если посмотрите последние турниры, то я делаю выбор в пользу костюмов и строгих рубашек. С 2012 года у меня есть личные спонсоры, логотипы которых я наношу на свою одежду. Считаю, что шахматисты должны выглядеть представительно, поэтому мой гардероб обусловлен в том числе эстетическими мотивами.
— Рекламировать спонсора в вашей профессии обязательно?
— На костюмах Магнуса Карлсена и Фабиано Каруаны вышиты логотипы спонсоров. В этом нет ничего особенного. Посмотрите на гонщиков «Формулы-1» или футбольные команды. Там практически живого места нет на экипировке. У нас намечается похожая тенденция.
— Вы проиграли Карлсену на турнире в Бильбао. Чем объясните эту неудачу?
— Это была наша последняя встреча перед битвой в Нью-Йорке. Разумеется, я расстроился, как расстраиваюсь после любого поражения. Но это была разведка боем, я действовал осторожно. Пусть все специалисты считают, что норвежец сильнее меня. Не вижу в этом ничего страшного. Вспомните матч за звание чемпиона мира 1927 года, в котором встречались Хосе Рауль Капабланка и Александр Алехин. Это один из наиболее показательных поединков. Россиянин не выиграл у кубинца до встречи за шахматную корону ни одной партии, а в итоге стал чемпионом мира.
— То есть в Бильбао вы просто не показывали своего максимума?
— Это товарищеский коммерческий турнир, но весь шахматный мир следил за нами. Конечно, лучше было бы сыграть хотя бы вничью. Я сделал определённые выводы. В данном случае проигрыш — рабочий момент, близко к сердцу я ту неудачу принимать не стал.
— Часто игроки жалуются на то, что их что-то раздражает в сопернике. Какие неприятные привычки есть у Карлсена?
— Я очень спокойный и неконфликтный человек. Мы с ним соперники только за доской. Он достаточно самоуверенный молодой человек. Норвежец имеет на это право. Передо мной стоит цель — обыграть фактически непобедимого человека.
— А личные отношения с Карлсеном у вас какие?
— Шахматы — такой вид спорта, где очень тяжело иметь близкого друга, потому что дух соперничества очень силён. Трудно предположить, что у кого-то есть друзья во время соревнований. Так устроены все турниры. Я даже больше скажу, соперники в матче за звание чемпиона мира являются врагами. У нас с Карлсеном хорошие, ровные отношения. Перед поединком мы не общаемся, потому что наступает момент, о котором говорят: «На войне как на войне».
— Какие сильные и слабые стороны у норвежца?
— Он умеет абсолютно всё. Когда-то считалось, что Магнус не очень убедительно играет дебюты, но в последнее время он доказал, что прибавил в этом компоненте. Сейчас мне тяжело выделить в его игре слабые стороны.
— Самую первую встречу с ним помните?
— Нет, трудно воспроизвести, когда и при каких обстоятельствах всё произошло. Мы очень давно соперничаем друг с другом. Гораздо интереснее тот факт, что долгое время эксперты наблюдали за нами. Я стал самым молодым гроссмейстером в истории, а он занимает третью строчку по этому показателю.
— Если не помните ваш первый поединок, то, может быть, расскажете о наиболее значимом успехе?
— В 2013 и 2014 годах я выиграл два крупных соревнования на родине Карлсена — в норвежском Ставангере. Хотя в обоих случаях я не смог взять над ним верх, в моей памяти эти турниры остались навсегда.
Отдельно хотел бы остановиться на встрече с Карлсеном в 2013-м. После четырёх игровых дней я лидировал, не потеряв ни одного очка. Тогда это казалось сенсацией, ведь допускается много ничьих. Шанс продлить свою серию был неплохой. Играя белыми против Магнуса, мне удалось получить солидное преимущество, но перенервничал и упустил нить. Я продолжал играть на победу и перегнул палку. В итоге уступил.
В тот момент я был близок к истерике. Хорошо, что супруга меня успокоила и поддержала. Тогда в голову закралась мысль, что никогда не смогу победить норвежца, да и на турнире в Норвегии никогда не стану первым. К счастью, мне удалось собраться и добиться триумфа. Поражение от Магнуса было лишь ложкой дёгтя в бочке мёда. Год спустя удалось защитить титул, а с Карлсеном сыграл вничью.
— Когда становились самым молодым гроссмейстером в истории, думали ли о будущей встрече за звание чемпиона мира?
— Любой ребёнок, который смотрит на портреты чемпионов мира, грезит сам им стать, иначе зачем заниматься шахматами? Результаты шли в гору, и передо мной стояла такая цель. Ещё в юном возрасте был секундантом у чемпиона мира по версии FIDE (Международной федерации шахмат. — RT) Руслана Пономарёва. Помню, тогда ему сказал: «Только сильно не радуйся. Теперь моя задача —обыграть тебя и стать чемпионом мира». Это можно назвать юношеским максимализмом. Чемпионами мира и Олимпиады становятся избранные спортсмены. В классической версии шахмат всего 16 чемпионов мира. Многие известные игроки мечтали завоевать шахматную корону, но так и не достигли этой цели. Уж насколько великий гроссмейстер Виктор Корчной, но в когорту чемпионов мира ему встать было не суждено.
— Есть ли для шахматиста что-то более желаемое, чем звание чемпиона мира?
— Можно находиться в топ-10, играть на крупных коммерческих турнирах и неплохо зарабатывать, но в нашем виде спорта есть одно звание, которое стоит особняком. Мне осталось сделать до него последний шаг, но он будет самым тяжёлым.
Я считаю, что у меня есть те качества, которые присущи чемпионам. На турнире претендентов в Москве из восьми участников у меня был только седьмой рейтинг. Но меня не сбрасывали со счетов, и даже Карлсен признал меня фаворитом. В Москве были самые сильные игроки. Пожалуй, только Владимира Крамника не хватало, но мне удалось выиграть и добиться права поспорить за шахматную корону.
Только сейчас ко мне пришло осознание того, что весь мир будет на меня смотреть, что друзья будут за меня переживать. Не хочется их подвести. Пусть сейчас все ставят на моего соперника, но я выложусь на 200 процентов и приложу все силы для того, чтобы вернуть корону в Россию.
— Чемпионом мира вы ещё не стали, но нет ли ощущения, что в число избранных уже вошли?
— У нас не такой популярный вид спорта, чтобы претенденты запоминались и входили в историю. В 2012 году после семи партий Гельфанд выигрывал у Ананда. Если бы израильтянин справился с нервами, то мог бы завершить ничьими все оставшиеся партии и стать чемпионом мира. Но выиграл Вишванатан, и в историю вошёл он, а не Борис. Вряд ли меня запомнят, если не смогу одолеть Карлсена. Даже думать об этом не хочу.
— С кем-то из прошлых чемпионов мира обсуждали предстоящий поединок?
— У меня отличные отношения с Анатолием Карповым. Мы частенько вместе играем блиц. Мне кажется, что наши стили игры похожи. Разумеется, я с ним советовался, поскольку за его плечами колоссальный опыт. Не так много шахматистов провели столько партий за карьеру, сколько удалось ему. Он мне дал несколько наставлений, рассказывать о которых не хочу.
— С Карповым блицем ограничились?
— Да, в классические шахматы мы с ним не играли.
— Одним из этапов подготовки были занятия с теннисисткой Анной Чакветадзе. Это вам помогло?
— Мне нравится теннис, на уровне любителя с удовольствием в него играю. Парочку приёмов для поддержания и улучшения своих физических качеств она мне показала. Кроме того, со мной постоянно находится тренер по физической подготовке.
— То есть физическая подготовка — это не менее важный компонент, чем собственно умение играть в шахматы?
— Конечно, так было и так есть. На турнире претендентов в Ханты-Мансийске в 2014 году после первого круга я шёл на последнем месте. Казалось, что всё закончится плохо, но в итоге, хоть и не стал победителем соревнований, занял второе место. Со мной там был невероятно сильный специалист по «физике». Он сумел перестроить меня.
Раньше вёл образ жизни совы, а теперь жаворонка — встаю в 7 утра, что положительным образом сказалось на моих силах. Ко второму кругу все выдохлись, а я сделал рывок. Мне удалось выиграть три партии после «баранки» в первом круге. Я был аутсайдером, а в итоге едва не догнал Ананда. Физическая подготовка сыграла чуть ли не решающую роль.
Попробуйте провести за доской около семи часов в удовлетворительном состоянии, где минимальная потеря концентрации и любая ошибка смерти подобна. Посмотрите на первую десятку мирового рейтинга — и не увидите там ни одного полного человека. Да и чемпионами мира не становились люди с плохой формой. Если физически ты себя чувствуешь неважно, голова и разум затуманятся, а это практически гарант ошибки в шахматах. Один игрок перед матчем за звание чемпиона мира бегал по песку 15 километров. Многие в это не верят, но это так. Таким образом вырабатывается выносливость.
— У вас что-то подобное практикуется?
— 15 километров я не бегаю, делаю специальные упражнения. Каждый день предусмотрены различного рода нагрузки — начиная с бассейна и заканчивая пляжным волейболом.
— Есть ли у Сергея Карякина любимый чемпион мира?
— В детстве я воспитывался на книгах Алехина, именно его стиль игры мне импонировал. Он мой фаворит. Его победа над Капабланкой в 1927 году больше всего напоминает мне мою историю. Примечательно и то, что это произошло на другом континенте — в Буэнос-Айресе.
— Вы наверняка смотрели художественный фильм «Жертвуя пешкой». Почерпнули что-то для себя после просмотра?
— Это художественный фильм, а не документальный, поэтому там не всё достоверно. А вообще здорово, что такие картины выходят на экран. В шахматном плане там учиться нечему, а с эстетической точки зрения просто здорово, что снимают такие фильмы.
— Нью-Йорк — оптимальное место проведения?
— Наверное. Во-первых, я прежде никогда не был в Америке. Во-вторых, для популяризации нашего вида спорта необходимы серьёзные спонсоры, которых, увы, не так много пока. Порой приходится играть в одних и тех же городах. Мужская сборная США — действующий чемпион шахматной олимпиады. Плюс в «Большом яблоке» есть много любителей поиграть в парках. Здорово, что матч пройдёт на другом континенте. Если бы пришлось выбирать, я бы, конечно, предпочёл состязаться в Москве, но там уже прошёл турнир претендентов.
— Какие-то культурные мероприятия у вас запланированы в Нью-Йорке?
— Шахматы подразумевают полное отречение от всего остального. У меня есть менеджер, который оказывает мне серьёзную помощь — прежде всего в психологическом плане. Но во время турниров мы сводим общение к минимуму, порой даже к кивку головы. Мне нужна полная концентрация, я не хочу отвлекаться ни на какие мелочи. Во время турнира претендентов я просил его, чтобы ко мне не заходили знакомые. Кому-то это поддержка, а я чувствую себя не очень комфортно.
— Приехал ли кто-то из близких в Нью-Йорк поддержать вас?
— У меня маленький ребёнок, жена приехала сюда на 10 дней, но после церемонии открытия она уедет. Со мной будет тренерский штаб, но раскрывать имена всех консультантов я бы не хотел.
— Есть планы, как распорядиться призовыми? Вопрос не праздный, ведь шахматист должен думать на несколько ходов вперёд.
— И правда, странный вопрос. Сейчас такое время, что деньги всегда есть на что потратить. Пока же я настроен полностью вложиться в свою шахматную подготовку. Деньги позволяют совершенствоваться. Это и большая команда, и специальные программы, компьютеры, и возможность проводить сборы в хороших местах — всё это организовано не без финансовой поддержки. Спасибо всем, кто мне помогал, а особенно Российской шахматной федерации и её главе Андрею Филатову. Я до Нью-Йорка находился на сборе в Майами, который она мне организовала.
Артём Романов