— Лет десять назад вы сказали, что даже предположить не берётесь, что с вами будет, если доведётся проиграть. После того как Майя Дорошко и Татьяна Гайдай стали на чемпионате мира в Сингапуре лишь третьими, не задумывались, случаем, что это определённый знак, повод вообще подвести черту под тренерской профессией?
— Такая мысль однозначно появлялась. Хотя гораздо сильнее было ощущение колоссальной внутренней травмы, которую невозможно пережить.
— Но почему? Вы же ехали в Сингапур, прекрасно понимая, что такой вариант возможен.
— Одно дело — понимать, и совсем другое — полностью погрузиться в эту ситуацию, пережить все эти эмоции. Конечно, мы заранее знали, что на нас будут смотреть пристальнее, чем на другие команды, больше придираться, строже судить. Всё это было очевидно ещё в мае — после того как на этапе Кубка мира в Египте наш дуэт отправили на 12-е место оценкой за артистичность. Точно так же мы понимали, что сейчас никто не застрахован от ошибок. На максимальной гипоксии, на которой приходится работать по существующим правилам, многие спортсменки сбиваются, забывают программы. Такое происходило даже на Олимпиаде в Париже — как с топовыми спортсменками, так и с командами.
К тому же и Майя Дорошко, и Таня Гайдай не имели такого гигантского опыта, какой был до них у Светланы Ромашиной и Светы Колесниченко. Даже когда на Играх в Токио девчонкам включили не ту музыку, они и бровью не повели — вышли ещё раз и отработали идеально. Но одно дело — приехать на соревнования в ранге фаворитов, и совсем другое — появиться там, когда чемпионы успели смениться не по одному разу, а тебя на этой арене уже никто не ждёт. Всё это добавляло страха, волнения. Но после того как китаянкам в технической программе не обнулили сорванный элемент (за ту же самую ошибку, что в произвольной сольной программе случилась у Татьяны Гайдай), мне однозначно хотелось всё бросить. Там мы на 100% должны были стать минимум вторыми.
— Как и в финале?
— Да. Мы прилично подняли коэффициент сложности произвольной комбинации по сравнению с полуфиналом. Нашли в правилах лазейку, позволяющую это сделать, не меняя программу. Элементы девочки сделали лучше, чем в предварительных соревнованиях, но осталось ощущение, что судьи так отчаянно старались не дать нам золото, что перестраховались и опустили нас на бронзу. Мне показалось, что больше всего от этого офигели итальянки, которые вообще никак не рассчитывали на серебро.
— Долго приходили в себя после пережитого в Сингапуре?
— Мне целый месяц каждую ночь снились кошмары. Что девочки забывают купальники, забывают какие-то куски программы, что я забываю в отеле диски с музыкой, что нам включают чужое сопровождение, что мы откатываемся на последнее место. И диалоги, диалоги, диалоги. То есть это было ПТСР в чистом виде, пришлось поработать даже с психологом.
Такие сны периодически случаются до сих пор, но после реабилитационного курса в санатории в Кисловодске и большого количества всевозможных релаксационных процедур меня всё-таки начало понемногу отпускать. Не скажу, что полностью восстановилась, но поняла, что силы и желание сделать более высокий результат у меня всё-таки остались. А значит, мы снова сможем выигрывать. Плюс у меня нет никакого пассивного дохода, который позволял бы жить комфортной жизнью, не работая. «Золотой парашют» мне никто не обещал и не предлагал, поэтому я продолжаю делать то, что умею.
— Не думали о том, чтобы уехать работать за границу и зарабатывать деньги ценой, не столь высокой для собственного здоровья?
— Чтобы потом меня назвали предателем?
— Вы сейчас всерьёз это сказали?
— Шучу, конечно, но это в определённом смысле моя позиция. Если тренер берётся поставить ближайшим соперникам программу и отработать её так, чтобы выбить свою бывшую команду с пьедестала, это подстава, пинок в сторону тех коллег, с кем ты проработал много-много лет. По крайней мере так смотрю на это я сама. А уезжать куда-то ради того, чтобы поднимать совсем слабые страны, мне неинтересно. Считаю, что заслужила право работать в своё удовольствие, а это возможно только с сильными спортсменками. И при максимальных задачах.
— Но ведь можно просто время от времени ставить кому-то программы, консультировать.
— Для этого надо штудировать спрос, объявлять себя свободным человеком, который может в любой момент пойти в наём. Я к этому не готова. Раньше ездила в Японию — приглашали на семинары. Но это были времена, когда японки уже не претендовали на то, чтобы бороться за медали. Звали в Китай, но, притом что мне очень нравится китайская кухня, работать на эту страну я никогда не хотела и не буду. Это моя принципиальная позиция.
Добиваться результата, уехав за границу, в нашем виде спорта вообще непросто. Есть огромное количество нюансов, специфики, которую не всегда удаётся объяснить на чужом языке. А значит, работа становится непродуктивной.
— После чемпионата мира из дуэта ушла Татьяна Гайдай. Означает ли это, что начинать работу вам снова придётся с нуля?
— Гайдай решила попробовать себя в соло. В Сингапуре она отработала отлично, к ней нет вообще никаких претензий, но, возможно, Таня просто поняла, что не готова ещё больше нагружаться, насиловать свой организм, терпеть. Задача-то у нас прежняя: быть выше соперников на три головы. Для этого нужно выходить на другой уровень нагрузок. На чемпионате мира мы как бы почувствовали ту стартовую точку, от которой можно оттолкнуться, увидели, как нас судят, в каких параметрах возможно прибавлять, становиться лучше. Сейчас мы просматриваем в паре с Майей Дорошко двух новых девочек — соответственно, в течение следующего сезона должны решить, кто из них будет способен лучше справляться с обеими программами, кто более устойчив психологически, кто как умеет собираться на старте, кого лучше оценивают судьи и так далее.
— Обеих спортсменок вы выбирали из числа тех, кто уже выступает в группе?
— Саша Шмидт была в группе запасной, как и в дуэте. Но успела обратить на себя внимание. На последнем сборе перед чемпионатом мира Татьяна сильно дёрнула диафрагму, Саша заменила её на контрольном прогоне программы и очень впечатляюще отработала её буквально с листа. Понятно, что она учила все связки на тренировках, но это реально сложно — встать в основу и без специальной отработки сделать всё идеально. Ты толком не понимаешь, где можно лишний вдох взять, где чуть-чуть выдохнуть — множество нюансов на самом деле. Даже тренеры группы тогда удивились. Вот мы и решили поставить Сашу в длинную программу, а Лизу Минаеву, которая выступала в Сингапуре в группе, — в техническую. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Сейчас вы готовитесь к чемпионату Европы — 2026?
— Давайте не будем грузить мою и без того уязвимую психику чемпионатом, который будет только в конце июля и участия в котором нам пока ещё никто не обещал. Мы работаем, что называется, step by step («шаг за шагом». — RT): готовимся к первому этапу Кубка мира в Колумбии. Потом будут турниры во Франции, в Китае, Испании, и нужно пройти минимум три из них, чтобы отобраться в Суперфинал в Канаде. В глобальном смысле мы уже сейчас готовимся к ЧМ-2027. Там всё должно быть обкатано и отлажено до автоматизма. Да и судьи должны потихонечку привыкнуть к тому, что мы опять здесь и никуда уже не денемся.
— В своё время вы пришли в сборную с Асей Давыдовой и Настей Ермаковой и убили всех бешеным темпом. Чем можно обыграть соперников сейчас?
— Во-первых, как ни крути, нужно всё равно придумывать интересный, необычный образ. Во-вторых, нельзя повторяться — нужно уметь составлять интересные связки даже из тех элементов, которые у всех одинаковы. Плюс исполнение и синхронность, то есть то, что у нас всегда было на высоте. Для меня, кстати, выглядело в Сингапуре очень странным, что наши девочки получили за синхронность так много штрафов. Но, видимо, так работают правила: когда программа очень чистая, даже малейший рассинхрон режет глаз. А вот когда в постановке движения делаются на разный счёт, как было у тех же испанок, судьи словно перестают понимать, где могут сбавить оценку. И в итоге вообще её не сбавляют.
— Прямо вот чувствую по вашему голосу, что появился азарт восстановить потерянные позиции во что бы то ни стало.
— Так это и есть моя основная мотивация, на самом деле. Я могла бы, наверное, сосредоточиться на работе в клубе, получать чуть меньше денег, но реально скинуть с себя эту бетонную плиту ответственности за золото, которого ждёт от нас вся страна. Думаете, не обидно было, когда серебро той же Жени Чикуновой преподносилось как подвиг, а мы со своим серебром в группе вроде как всё проиграли, слили традиции и всё такое прочее. То есть ситуация одна и та же, серебряная медаль одна и та же, а повестка диаметрально разная. У меня тогда реально здоровая злость возникла.
— Ваша дочь Елена Воронова, с которой вы много лет работаете вместе, не пыталась отговорить?
— Наоборот. Она постоянно держала руку даже не на моём пульсе, а на моём горле. Сказала, что слишком хорошо знает мой характер. Что, даже если я уйду и буду сидеть на грядках на своей даче, всё равно изведу себя мыслью: «Я их не победила, а должна была победить».
— После поражения Дорошко и Гайдай в Сингапуре до меня долетало мнение, что следовало послать в Сингапур не взрослый дуэт, а юниорский. Что он был способен показать гораздо более сложную программу.
— В новых правилах, безусловно, есть огромный плюс: если ты делаешь действительно сложную комбинацию, эти баллы у тебя никто не отнимет. Но если мы вспомним Игры в Париже, те же китаянки, которые в итоге стали двукратными олимпийскими чемпионками, по сложности были только на седьмом месте. То есть техническая навороченность не всегда может сыграть в твою пользу. Всё равно нужно делать интересную, взрослую, чистую программу. Тогда появляется шанс претендовать на серьёзный результат.
— Вы же сами сказали, что даже синхронность сейчас оценивают совсем не так, как вы к этому привыкли.
— Это ещё одна большая проблема. Из-за того что наши специалисты четыре года не имели возможности судить международные старты, нам очень сильно не хватает таких параметров, как артистичность, музыкальность, конкурентоспособность программ в том понимании, которого сейчас придерживаются арбитры.
— Как вы отнеслись к тому, что Татьяну Покровскую сменила на посту главного тренера Светлана Ромашина?
— Считаю, это лучшее, что могло случиться с нашей сборной. Светлана абсолютно точно знает, как надо двигаться к победам, она хорошо обучена, у неё огромный опыт плюс молодость, энергичность и амбиции человека, который много чего хочет доказать.
— Я разговаривала с Ромашиной летом, и она сказала, что не готова принести в жертву семью. Но ведь, заменив Покровскую, фактически сделала к этому первый шаг.
— Возможно, человек просто внутренне созрел, чтобы взять на себя такую ответственность. Я сама, например, никогда не хотела быть главным тренером, потому что всю свою жизнь придерживалась правила: хочешь сделать хорошо — сделай сам. Но как раз это неумение делегировать полномочия рано или поздно действительно ставит большой жирный крест на личной жизни, на семье, на близких. Ты полностью жертвуешь всем этим ради результата. Сейчас изменился сам формат работы, подход к процессу. Да и молодые тренеры уже совсем другие, как мне кажется. Они гораздо лучше умеют находить баланс между семьёй и работой. У нас есть прекрасные специалисты, которые работают над программами, прекрасный акробат, так что я не думаю, что Ромашина будет сутками сидеть на бортике и проводить на сборах всё своё время, как это делала Татьяна Николаевна.
— А в собственной жизни вам удаётся сохранить уголочек, где хранятся виртуальные пистолеты, удочки, паруса?
— А как же! Для всего этого у меня есть целый дом. С лета я ещё большим теннисом увлеклась и не понимаю, почему раньше этого не делала, притом что теннисные корты у меня в трёх минутах езды на машине. Как я вообще могла столько времени ездить мимо такого удовольствия? В бассейне порой то рука отваливается, то нога, но выхожу на корт — вообще ничего не болит, ношусь как ужаленная. Несмотря на маленький рост, до каждого мяча добегать успеваю.
— Вы не раз говорили, что после каждой из больших побед наступает колоссальное опустошение, поскольку работу тренера по большому счёту никто не замечает. Смирились с этим?
— Это тяжело. Если задуматься, в нашем виде спорта работают тысячи тренеров, но лишь единицы могут поставить программу, с которой спортсмены способны выиграть Олимпийские игры или чемпионат мира. Это своего рода интеллектуальная собственность. Кроме того, тренер частенько участвует в разработке эскизов купальников, в подборе музыки. Это работа, которая реально забирает все силы, поглощает тебя без остатка. Но после каждой выигранной Олимпиады — первой, второй, третьей, четвёртой и даже пятой, — чем больше чествуют твоих спортсменов, тем острее становится ощущение, что ты по-прежнему в тени, всего лишь обслуживающий персонал. Сделал своё дело? Отойди в сторону и иди дальше, готовь других.
— Именно поэтому вы никогда не желали тренерской судьбы для своей дочери?
— Не желала однозначно, как и никому из своих учениц. Та же Ромашина много раз проходила всё это вместе со мной, видела, как я реагирую, да я и сама частенько жаловалась девчонкам, как сильно порой задевает невнимание. Когда в ковид нас закрыли на Круглом, у некоторых тренеров, в том числе у меня, были пропуска, позволяющие выезжать с базы. Светка, помню, поначалу сильно обиделась: как же так, если мы вместе работаем, почему тогда одни сидят в четырёх стенах на базе, а другие каждый вечер проводят дома?
— Ну так со Светланой действительно сложно не согласиться...
— Я привела тогда только один аргумент. Сказала: да, это действительно выглядит несправедливо. Зато потом ты будешь стоять на олимпийском пьедестале, получишь золотую медаль, призовую машину, премии, почести, аудиенцию у президента страны и вообще все плюшки мира. А что получу за свою работу я?
— Серьёзный аргумент.
— Ну вот поэтому я и не хотела, чтобы мой ребёнок повторял этот путь. Хотя сейчас понимаю, что вырастила не только хорошую дочь, но и очень хорошую смену себе на бортике. У Лены есть абсолютно всё, чтобы добиться даже более высоких результатов, чем мои. Есть потенциал, чувство музыки, чувство движения, вкус, стиль. Иногда спорим. Более того, конечно, между нами порой искрит. Ценность Лениной помощи для меня прежде всего в том, что она никогда не льстит, не пытается угодить. Это самое продуктивное сотрудничество между коллегами, когда можешь спокойно сказать другому человеку правду. И когда находишься в кругу тех, кто не боится эту правду сказать тебе. Когда Лена работает в другом бассейне, я частенько отправляю ей видео со своих тренировок, чтобы она со стороны посмотрела, что называется, свежим глазом и высказала критическое мнение. Так что осталось дождаться правильного момента, чтобы окончательно передать эстафетную палочку.
— И уйти в средиземноморский закат на парусной яхте?
— Именно. Буду сидеть на палубе, курить бамбук и только иногда возвращаться обратно.
— И давать советы?
— Только если меня очень об этом попросят.