— В Париже вы стали двукратным паралимпийским чемпионом. Отличаются ли эмоции от этих побед?
— Да, существенно. Второе золото далось сложнее и эмоционально, и физически. Очень тяжело пришлось во время подготовки. Весь этот год меня мучили травмы: то одно, то другое. Основная проблема — колено: в какой-то момент я не то что тренироваться, не мог нормально ходить. Звонил тренеру и говорил: встать не могу. Она предлагала сделать операцию после Паралимпиады, но я понимал, что с такой ногой там не выступлю. Мы вроде пытались её закачивать, но лучше не становилось. Поэтому пошёл на операцию летом, в середине июля.
— То есть за полтора месяца до Игр? Не опасались, что не успеете набрать форму?
— Нет, для меня эта операция не первая. В 2015 году перенёс аналогичную на левой ноге, только там мениск уже был раздроблен на части. В этот раз успели раньше. Сделали прокол, ввели жидкость, так как её там оказалось не так много. А уже 2 августа поехал на сборы в Новогорск, начал постепенно тренироваться. Мне ещё повезло, что соревнования поставили в расписании не в начале Игр, а через неделю — хватило время подкачать ногу. Руки-то я тренировал всё это время, но этого мало, без ног далеко толкнуть невозможно.
— Ситуация с допуском не нервировала при подготовке?
— Я знал, что мы поедем в нейтральном статусе, и спокойно к этому относился. Другое дело, что на Игры ещё нужно было отобраться, то есть попасть в топ-4 рейтинга. Если ты пятый — на Паралимпиаду не едешь. Я боялся, потому что весь сезон у меня вышел такой… не слишком выдающийся.
На чемпионате мира стал третьим. Мог бы, наверное, и лучше выступить, но с такой травмой и без тренера это оказалось непросто. Ольгу Николаевну туда не взяли, поэтому у меня начался какой-то дисбаланс. Разные люди давали советы: один говорил так, другой — эдак, и мне очень не хватало взгляда моего тренера.
Поэтому перед Паралимпиадой буквально умолял её взять в Париж. Я ведь всё время рядом с ней, на протяжении 21 года. И от того, что она рядом, мне было радостно.
— И наверное, спокойно?
— Да. Также в этом плане мы очень хорошо поработали с моей супругой. Она профессиональный психолог и очень мне помогает. Также поработал со специалистами в Новогорске, так что к Паралимпиаде морально был готов. Хотя к стадиону приходилось привыкать. Хорошо, мой сосед по комнате посоветовал поехать за несколько дней до старта и побыть там, почувствовать атмосферу, потому что это не Токио с пустыми трибунами. А когда мы приехали туда, я такой: «Ого!» Полный стадион! Мне понравилось, хотя и появился мандраж. И когда я уже вышел на свой финал, чувствую — ноги трясутся. Тогда сказал себе: надо ловить ритм стадиона, чтобы он тебя не задавил. Потому что на Паралимпиаде в Лондоне как раз эта атмосфера на меня сильно повлияла и кое-как третье место взял.
— Судя по результату, на этот раз справились успешно.
— Да, чувствовал себя хорошо. Первую попытку сделал пристрелочную, чтобы понять, какой сектор, а во второй решил рисковать на всю катушку. Хотя тренер говорила, что надо сразу выкладываться на максимум, потому что я толкал первым. Но я сделал немного по-своему и не прогадал. Сразу увидел, что вторая попытка получилась далёкой. И тут эмоции нахлынули: ком в горле, слёзы потекли, не мог сдержаться. Это были слёзы радости и облегчения — после всех неудач этого года всё-таки достиг такого результата, фантастический момент.
— Предполагали, что побьёте мировой рекорд?
— Я не удивился. Уже толкал на тренировках на том же уровне. Не скажу, что регулярно, но время от времени выстреливал. Бывает, толкну на 17,50, а потом опять идёт серия по 16 с копейками. Волнообразно как-то. Уже перед стартом я выходил на тренировки, толкал спокойно, и получалось даже дальше. Поэтому понимал, что нужно сохранять энергию, копить силы именно на главный старт. Так что рекорд не удивил. Вот если бы получилось послать снаряд за 18 м…
— После такого результата уже были уверены в победе или кого-то опасались до последнего?
— Понял, что буду точно в призах. Но мои соперники тоже могут далеко толкать. Взять того же Геничи, который в прошлом году установил мировой рекорд. Он тогда перекрыл мой результат, с которым я победил в Токио, — 16,67 м. Продержался его рекорд год и два месяца. Но это, в принципе, не так важно, рекорды могут обновляться, главное — это олимпийское золото.
— Как россиян встречали в Париже? Не замечали косых взглядов в свою сторону?
— Нет, но некоторые моменты смущали. Мы должны были ходить в одежде определённой гаммы. И если кто-то где-то появился бы в цветах российского флага, то получил бы предупреждение. Если бы таких замечаний набралось слишком много, могли дисквалифицировать всю команду. Но мы придерживались этих правил. Ещё нам подарили термобутылки красного цвета, но сразу сказали, что, если хотим брать их с собой на стадион, нужно замаскировать, потому что красный есть на нашем флаге.
А в целом все вокруг относились нормально. Соперники меня знают не первый день, ведь я соревнуюсь на международном уровне с 2010-го. Бывало, что кто-то подходил и спрашивал, откуда я. А нам нельзя даже название страны было произносить, поэтому показывал на надпись — NPA. Люди сразу понимали и показывали, что Россия — good, а такого понятия, как нейтральный паралимпийский атлет, вообще-то нет и быть не должно. Кто-то даже аплодировал. И здесь по возвращении домой люди поздравляли — и до сих пор поздравляют, — пусть мы и под нейтральным флагом выступали. Все знают, кто мы и откуда.
— В Ростове вас встретили с помпой?
— Нет, по сравнению с Токио менее торжественно. Тогда большой приём устроили, много поздравлений, встреч. Сейчас гораздо спокойнее всё. Поздравили меня, конечно, но не так, скромнее.
— Не обидно?
— Совсем немножко. Всё-таки у меня второе золото, стал двукратным чемпионом. Но ничего, главное, что меня встретили мои близкие, родители, жена, дети. Это самое приятное.
— Кто из родных ваш главный болельщик?
— Наверное, жена. Как я уже говорил, она психолог и очень мне помогает. Хотя я периодически от неё отбрыкиваюсь. Типа, я опытный спортсмен, чему ты можешь меня научить? (Смеётся.) Но именно она помогала преодолевать волнение и не перегореть перед Играми. Отвлекала меня от всего, не давала зацикливаться на тренировках и соревнованиях. Напоминала, что надо пойти прогуляться, сделать дыхательную гимнастику, советовала слушать определённую музыку.
— Дети занимаются спортом?
— Сын супруги больше увлекается авиастроением, а младший, Владик, занимается футболом в ростовском филиале школы «Спартака». Когда есть возможность, обязательно хожу на его матчи. Он молодец, старательный. Надеюсь, сын добьётся успехов и, может быть, попадёт в московскую академию красно-белых.
— «Спартак» выбрали потому, что болеете за эту команду?
— В некотором смысле да. Но есть и ещё одна история, с этим связанная. Дело в том, что в «Спартаке» раньше играл мой родственник. Дмитрий Ананко, знаете? Это мой дядя, двоюродный или троюродный. Он тоже из Новочеркасска, как и я. Жаль, что мы с ним совсем не общаемся, а мне бы хотелось встретиться, поговорить с ним, пожать руку. Надеюсь, когда-нибудь это произойдёт.
— Я прочитала, что ваш кумир в спорте — Усэйн Болт.
— Когда я был ребёнком, действительно следил за ним. Смотрел Олимпиаду и восхищался. Болт показывал, что можно достигать недостижимых результатов, бежать 100 м за 9,58 секунды. Меня это вдохновляло. Позже переключил внимание на американского толкателя ядра Райана Краузера. Он тоже бьёт мировые рекорды и вдохновляет на новые свершения. Я смотрю на него, стараюсь чему-то учиться. Хотя техника отличается: у него круговое движение, а у меня классическое. Возможно, когда-то я смогу так же, как он, спокойно выходить и толкать далеко.
— А вы ведь начинали в лёгкой атлетике со спринта, как и Болт, верно?
— Да, но это было давно, когда я только пришёл в школу для детей с инвалидностью в Новочеркасске в 13 лет. Бегал поначалу 100 и 200 м, прыгал и толкал ядро. Потом понял, что спринт мне тяжело даётся, и эти дистанции убрали. В 2011 году выиграл чемпионат мира в прыжках в длину, а в толкании тогда стал только вторым, хотя делал акцент именно на этом виде. После же выяснилось, что на Паралимпиаде в Лондоне не будет ядра. Я сначала пребывал в шоке: что делать? Тренер же спокойно сказала: будем худеть и выходить на мировой уровень в длине. Но там были свои нюансы: у меня кости тяжёлые, всё-таки не для прыжков в длину. Максимум я мог 5,30 прыгнуть. Стал там третьим. И после Лондона уже на толкании сосредоточился.
— И сейчас у вас есть все титулы в этой дисциплине — от чемпионата Европы до Паралимпиады. Как мотивируете себя продолжать тренироваться?
— Я хотел закончить ещё после Токио. Были такие мысли. Но до следующих Игр оставалось уже немного, так что решил выступить. И так получилось, что выиграл вторую золотую медаль. И наверное, аппетит приходит во время еды. Теперь главная мотивация и цель — стать трёхкратным паралимпийским чемпионом. Два золота хорошо, а три — ещё лучше. (Смеётся.) Вот к этому стремлюсь. Сейчас я пока отдыхаю, восстанавливаюсь, ну а потом начнём готовиться к Лос-Анджелесу. Кто-то говорит, что там мы сможем выступить, наконец, под своим флагом и гимном. Может, так и будет. По крайней мере, мне бы этого хотелось.