— Не так давно один из ваших тренеров Артур Минчук сказал, что считает наиболее интересным периодом межсезонье. Согласны ли вы с этим утверждением и если да, то почему?
Анастасия Мишина: Наверное, да, поскольку межсезонье — это новые идеи, новые программы, новая хореография. Есть время для того, чтобы попробовать какие-то акробатические элементы, что-то ещё. Когда сезон только начинается, мы в основном отрабатываем и накатываем соревновательные программы. Это довольно-таки монотонная работа, направленная на то, чтобы делать всё хорошо и стабильно, улучшать с каждым новым прокатом.
Александр Галлямов: Межсезонье действительно интересно прежде всего тем, что можно попробовать много всего нового. И каждый раз ждёшь этого с нетерпением.
— Учить новые элементы тоже проще, когда сезон заканчивается?
А.М.: Да, и дело здесь не только в том, что к концу марта нарабатывается хорошая физическая форма и вкатаны программы. Когда сезон начинается, учить что-то сложное просто опасно: можно серьёзно травмироваться — соответственно, придётся пропускать соревнования, а то и весь год целиком.
— Соглашусь со всем, что вы сказали, но есть одно большое «но»: нынешний сезон — первый после Олимпиады. И я хорошо знаю, до какой степени способны выжать спортсмена Игры и как сложно бывает заставить себя снова начать тренировки. Наверняка и вам пришлось заново возвращать себя к жизни.
А.Г.: Как раз с этой целью наши тренеры сделали нам отпуск дольше обычного. Мы отдыхали целый месяц и понимали, что не должны останавливаться, потому что, если будем стоять на месте, соперники, которые были по ходу сезона ниже, могут сократить это отставание. Это очевидно, по моему мнению.
— Мне кажется, вы сейчас немножечко лукавите. Вы с Настей — чемпионы мира, победители олимпийского командного турнира, обладатели личной бронзы. О каких соперниках вообще можно вести речь в ситуации, когда доступ на мировую арену российским фигуристам перекрыт? Не всё ли вам равно, что будут делать другие, когда у вас уже всё есть?
А.М.: Давайте я объясню: после Олимпиады, наверное, у всех происходит тот спад, о котором вы сказали, поскольку на ней самой ты выкладываешься по полной. Но, когда наступило межсезонье, я заметила, что наши тренеры тянули всю нашу группу, что называется, за уши. Старались любым способом вывести нас всех из того состояния, когда вообще ничего не хочется.
— Как это выглядело на практике? У вас ведь совершенно не те тренеры, которые могут вытолкать спортсмена из раздевалки со словами «Иди работай, ленивая скотина!».
А.М.: Да, это точно не наш случай. У нас в группе всё всегда строится на осознанности. И Тамара Николаевна (Москвина. — RT), и Артур Леонидович (Минчук. — RT) много с нами разговаривали, очень доброжелательно интересовались, хотим ли мы сами продолжать кататься дальше или намерены закончить с фигурным катанием прямо сейчас. И для себя мы с Сашей как-то очень быстро решили, что хотим кататься дальше.
— То есть не было ни малейших сомнений на этот счёт?
А.М.: Нет. Мы действительно очень хорошо отдохнули на море, отдельно друг от друга, от тренеров, и о фигурном катании забыли на этот месяц абсолютно.
А.Г.: Море в этом плане вообще даёт очень хороший эффект. И в плане расслабления — покупаться, на солнышке полежать, и в плане оздоровления всего организма. Первый летний сбор мы провели в Сочи, и это тоже было очень круто.
— В своё время Станислав Жук заставлял подопечных бегать кроссы по песку, и его фигуристы до сих пор вспоминают, какой это был ужас в плане нагрузки.
А.Г.: Нам повезло больше: в Сочи мы бегали кроссы по 45 минут, но не по песку. Нужно было очень аккуратно набирать форму, поскольку месяц после Игр мы реально никак себя не нагружали. Впервые в нашей карьере такой период случился.
— Ботинки вы в межсезонье меняли?
А.Г.: Мы каждый год это делаем. Для меня это всегда очень длинный и очень нервный процесс. Обычно я раскатываю ботинки недели три, прежде чем мы начинаем уже свободно кататься. В этот раз неожиданно получилось быстрее. Удалось уложиться в полторы недели.
— Модель ботинок осталась прежней?
А.Г.: Да. Взрослые спортсмены вообще крайне редко переходят с одной модели на другую, поскольку для экспериментов уже, как правило, не остаётся времени.
— Понимаю, что прозвучит смешно, но, когда я уже в достаточно солидном возрасте решила начать кататься, ботинки WIFA, которые сейчас сняты с производства, сели как влитые, а раскатать сделанные по мерке Jackson так и не получилось.
А.Г.: Я точно так же в самый первый год своей карьеры начинал кататься в WIFA и точно так же, когда был ещё в одиночном катании, был вынужден отказаться от Jackson. Катался в этих ботинках два или три месяца, получил кучу проблем с ногами и в итоге ушёл на Risport Royal Super.
— В связи с санкциями проблема ботинок и коньков не становится острее?
А.М.: Пока нет. Некий запас у нас в этом плане остался. Даже если он начнёт заканчиваться, есть мастера, которые знают, как реанимировать старые ботинки. Можно вставить металлические пластины, словом, привести всё в порядок. Поэтому проблемы как таковой мы не видим вообще.
— После того как вы стали чемпионами мира в Стокгольме, я спросила, чьи выступления вы хотели бы пересмотреть. Тогда вы с Настей назвали Нэйтана Чена и Евгения Семененко. А чьи олимпийские прокаты у вас вызывают острое желание пересматривать снова и снова?
А.М.: Честно? Даже несмотря на то что китайцы (Суй Вэньцзин и Хань Цун. — RT) нас обыграли, программы у них шикарные.
А.Г.: Как и музыка и прокат произвольной программы.
— Было ощущение, что они недосягаемы?
А.Г.: Когда мы только начинали с Настей кататься в юниорах, я, помню, увидел китайцев и подумал, что эту пару, наверное, никто никогда не обыграет. Нереально просто.
А.М.: Да, собственно, и в Стокгольме мы не особо рассчитывали, что превзойдём их. Та победа стала очень большим сюрпризом.
А.Г.: Мы же приехали на тот чемпионат не обыгрывать китайцев — вообще не рассматривали до старта такой вариант. Просто хотели показать себя. А дальше всё очень удачно сошлось.
— На Олимпийских играх существует две ситуации, которые бывает совершенно невозможно осознать сразу. Первая — когда ты стал чемпионом. Вторая — когда ты был готов выиграть, но проиграл. Какое из ваших выступлений вызвало более сильные эмоции: радость после выигранного командного турнира или огорчение после личного? Вы же не за бронзой в Пекин ехали, в конце-то концов.
А.М.: Мы верили, что способны выиграть, хотели этого, но не ставили победу во главу угла. Точнее, понимали, что даже при чистых прокатах всё может сложиться по-разному. Что касается командного турнира, мне кажется, никто и не сомневался в том, что наша команда будет там первой.
А.Г.: Это реально воспринималось как неизбежный и абсолютно закономерный результат. Все ведь понимали, насколько мощный получился состав. После короткой программы мы с Настей шли вторыми после китайцев, и, даже несмотря на это, не было и тени неуверенности.
— После Олимпийских игр Москвина очень аргументированно объяснила мне, чем был продиктован выбор музыки для вашей произвольной программы, и я согласилась с её доводами. Но хорошо помню шквал критики, который в связи с этим на вас обрушился той осенью. Можете максимально откровенно ответить, что творилось у вас в головах?
А.Г.: Мы отдавали себе отчёт в том, что есть музыка, которую можно слушать на концертах или в наушниках, а есть такая, под которую нужно выходить и выигрывать.
— Имеете в виду «Время, вперёд!»?
А.Г.: Да.
А.М.: Можно я добавлю? Тамара Николаевна тогда довольно долго убеждала нас, что это хороший выбор. Наверное, пару месяцев, если не дольше. Моё отношение к музыке поменялось, когда мы начали кататься под неё на соревнованиях и я увидела, что наша произвольная программа никого не оставляет равнодушной. Кому-то очень нравится, кому-то — категорически нет, но об этом постоянно говорили. Для меня это стало гарантией того, что постановку наверняка запомнят. И мы перестали по этому поводу переживать.
— Когда в ноябре вы победили на этапе Гран-при России в Москве, меня потрясла реакция Москвиной на ваше выступление в произвольной программе. Не вспомню даже, когда Тамара Николаевна выглядела у борта до такой степени счастливой. И, честно говоря, не поняла причину.
А.М.: А я поняла сразу. После олимпийского сезона нам было очень тяжело набрать форму и кататься чисто. На том турнире у нас это получилось. То есть Тамара Николаевна увидела в нашем исполнении именно то, что хотела увидеть. Для неё это была победа. Не только наша, но и её личная тоже.
— Из того вашего выступления мне особенно врезалась в память поддержка, в которой Саша едет в «кораблике». Это же безумно страшно!
А.Г.: Не знаю… Меня с детства научили в «кораблике» хорошо стоять.
А.М.: А я не умею… В смысле сделать «кораблик» могу, но плохо.
— От чего это зависит?
А.Г.: Нужно уметь хорошо разворачивать не только стопы, но и бёдра.
— То есть на хореографии тебя выворачивают, как цыплёнка табака?
А.Г.: Ну да. Там не только в выворотности суставов дело. Нужно, чтобы и колени в правильном положении были, и таз. По впечатлению «кораблик» — элемент вроде детский, совсем простой, но для того, чтобы он так выглядел, нужно с детства очень много внимания ему уделять.
— Как бы вы отнеслись к идее встречаться с сильнейшими парами страны не только в рамках национального чемпионата и Кубка Первого канала, а на каждом из этапов Гран-при России?
А.М.: Для нас нет существенной разницы. Во-первых, мы на каждых соревнованиях соревнуемся прежде всего с собой. Стараемся сделать какие-то вещи лучше, нежели на предыдущем старте, исправить те или иные ошибки, попробовать новые элементы. Когда ты на этом сосредоточен, присутствие или отсутствие соперников не сильно влияет на прокат. Не говоря уже о том, что вся наша группа каждый день тренируется на одном льду и конкуренции там более чем достаточно.
— Согласна. Вообще считаю, что от мощного постолимпийского прогресса Александры Бойковой и Дмитрия Козловского выиграла прежде всего ваша пара.
А.М.: Это однозначно так.
— Какой из стартов для вас более серьёзен со спортивной точки зрения: КПК с его шоу-форматом или чемпионат Санкт-Петербурга?
А.Г.: Если посмотреть заявки участников на нынешний турнир, в парном катании это половина тех, кто участвовал в чемпионате страны. Поэтому всё более чем серьёзно. На КПК соревновательная обстановка сильно разряжалась тем, что приходилось постоянно отвлекаться на какие-то вещи.
А.М.: Много всевозможных дополнительных съёмок, нужно обязательно присутствовать в боксе и болеть за свою команду.
А.Г.: В этом плане было довольно сложно откататься в короткой программе первыми и продолжать сидеть на катке до конца соревнований. Когда столько времени болеешь за других и кричишь на трибуне, встать на следующий день и настроиться на произвольную программу становится немножко сложно. К тому же в первый день у нас была ещё и постановка вводной части, которая заняла довольно много времени. Словом, в любом турнире есть свои сложности.
— Ваш тренер всегда придерживалась принципа, что в показательных номерах нужно стремиться представить что-то неожиданное, новое, раскрыть себя иначе, чем на соревнованиях. Была ли такая задача в этом сезоне у вашей пары?
А.М.: Болельщики давно ждали от нас современную музыку, мы взяли её для одной из показательных постановок. Второй номер у нас более классический. Не скажу, что в нём есть что-то сверхъестественное: мы скорее пытались продемонстрировать красоту фигурного катания, отношения людей. Будет ещё один номер, отличный от двух других.
— Тот, который вы намереваетесь подготовить к турниру шоу-программ?
А.Г.: Да. Идея уже сложилась, сразу после чемпионата Санкт-Петербурга мы собираемся приступить к постановке.
— Вы чувствуете, что прогрессировать с каждым годом становится сложнее?
А.М.: Конечно. Это, наверное, не только в спорте так, но в любом виде деятельности. Когда поднялся на определённый уровень, каждый маленький шажочек вперёд — это уже большое достижение. Чем выше, тем сложнее.
— Вам удалось совершить такой шажочек после Игр в Пекине?
А.Г.: Считаю очень большим достижением, что мы смогли вкатать нашу произвольную программу. Летом она казалась нам с Настей невероятно сложной: другой стиль, к тому же брать под произвольную программу быструю музыку реально очень тяжело. И наша безусловная победа в том, что мы смогли всё это преодолеть, собрать воедино и при этом остаться в живых.