11 марта в мексиканском городе Мерида была установлена стела с рельефным изображением советского историка и этнографа Юрия Кнорозова, держащего на руках свою «ассистентку» — кошку Асю. Памятник стоит у входа в конгресс-центр Siglo XXI, рядом с Большим музеем мира майя. Первый монумент учёному в Мексике был открыт в 2012 году в Канкуне. По словам экспертов, в стране существует своеобразный культ российского учёного, который расшифровал иероглифы майя и тем самым вернул мексиканцам их историю.
Загадки майя
Цивилизация индейцев майя оставила после себя множество вопросов. Проживая в не самых благоприятных условиях — среди тропических лесов и болот Мезоамерики (на территории современных Гватемалы, Белиза, Гондураса и южной Мексики), — предки майя смогли освоить земледелие и ткачество, а затем основать собственные города, построить здания высотой с современные небоскрёбы и достичь потрясающих успехов в астрономии, математике и медицине. Они возводили обсерватории, знали о существовании шести планет Солнечной системы, ввели достаточно точный календарь, проводили трепанацию черепа и использовали анестезию при хирургических операциях.
Расцвет цивилизации майя пришёлся на III—IX столетия нашей эры. В это время были построены несколько городов-государств, конкурирующих друг с другом. Население обычного майяского мегаполиса насчитывало свыше 10 тыс. человек, что превышало число жителей в среднестатистическом европейском городе того же времени. Между городами существовала развитая сеть дорог (сакбе), мостов и станций.
Однако в IX веке цивилизация майя по неизвестной причине начала приходить в упадок. Население государств стремительно сокращалось, прекратилось возведение каменных сооружений, жители покидали один город за другим. К моменту прихода в Америку европейцев майя сохранили лишь тень былого величия. Однако они передавали из поколения в поколение книги, скульптуры и другие памятники своей истории.
Такая верность «языческим» традициям вызывала раздражение у прибывших в Америку вместе с испанскими конкистадорами представителей католического духовенства. Епископ полуострова Юкатан Диего де Ланда учредил на юге Мексики инквизицию, а в 1562 году устроил аутодафе, отправив в костёр все книги и памятники культуры майя, которые смог собрать. При этом именно де Ланда стал автором одного из ключевых письменных источников по истории центральноамериканских индейцев. Сжигая памятники майя, де Ланда одновременно писал свой труд под названием «Сообщения о делах на Юкатане», в который включил, помимо всего прочего, записанный со слов индейцев алфавит майя.
В отличие от многих других исчезнувших цивилизаций, майя оставили после себя прямых потомков. Сегодня в Мексике и в прилегающих к ней государствах проживает свыше 6 млн прапраправнуков строителей майяских дворцов и пирамид. Однако долгие годы они не могли прочесть немногочисленные книги, пережившие аутодафе де Ланды, и разобрать надписи на стенах майяских дворцов и храмов. Не могли — пока за дело не взялся Юрий Кнорозов.
«Колдовская травма»
Будущий дешифровщик письменности майя родился в 1922 году в городке Южный под Харьковом. В семье помимо Юрия было ещё четверо детей. Все они впоследствии стали учёными. Кнорозовы-старшие старались развивать своих наследников ещё с младенчества. Сам Юрий в шутку говорил, что его способности проявились после полученного случайно в пять лет удара крокетным шаром по голове — «колдовской травмы».
Кнорозов прекрасно учился, разбирался в музыке, писал стихи и великолепно рисовал. Четвёрки отличник Юрий получал только по украинскому языку — это простительно для молодого человека, который всегда будет подчёркивать, что родился и вырос в семье русских интеллигентов. После окончания школы и рабфака он поступил на исторический факультет Харьковского университета, где, по воспоминаниям сокурсников, тратил всю свою стипендию на покупку книг и жил буквально на хлебе и воде, зачастую занимая деньги у товарищей.
Учёбу прервала Великая Отечественная война. По состоянию здоровья Кнорозов был признан негодным к строевой службе, поэтому участвовал в строительстве оборонительных сооружений. После освобождения Харькова Кнорозов был эвакуирован и некоторое время работал учителем в Воронежской области, оформив одновременно перевод из Харьковского университета на истфак МГУ.
В 1944 году Юрия всё-таки призвали в армию. Много лет спустя родится легенда, что он якобы штурмовал Берлин и лично вывез из Германии книги, позволившие ему расшифровать письмена мезоамериканских индейцев («Сообщения о делах на Юкатане» и «Кодексы майя»). Но это не более чем легенда. В дни штурма столицы Третьего рейха Кнорозов служил связистом в одной из подмосковных частей. Откуда у него взялись эти уникальные книги — до сих пор остаётся загадкой.
Осенью 1945-го Кнорозов демобилизовался и продолжил учёбу. Он интересовался Древним Востоком, Средней Азией и шаманизмом, на него возлагали большие надежды как на перспективного востоковеда, но судьба бросила ему вызов, который Кнорозов не смог проигнорировать. Он прочитал статью германского учёного Пауля Шелльхаса, в которой дешифровка письменности майя была названа неразрешимой проблемой. Молодой историк возмутился и заявил: «То, что создано одним человеческим умом, не может не быть разгадано другим».
Кнорозов забросил изучение Средней Азии и погрузился в историю древних майя. В результате так и не взошедшей звезде востоковедения не дали даже направления в аспирантуру. Кнорозов мог уехать преподавать историю в какую-нибудь сельскую школу, но на его защиту встал профессор Сергей Токарев, который, хоть и не верил в затею будущего майяниста, считал, что «молодость — это время бросать вызов». С подачи Токарева Юрий Кнорозов стал младшим научным сотрудников Музея этнографии народов СССР в Ленинграде.
В тиши кабинета
На берегах Невы Кнорозов поселился в небольшой комнатушке при музее. Днём он приводил в порядок пострадавшие во время войны экспонаты, а ночью — нырял в глубины майяской лингвистики. В это время в мировой индеанистике господствовали англичане и американцы, располагавшие лучшей базой майяского материала и утверждавшие, что каждый иероглиф майя является самостоятельным символом, не имеющим фонетического прочтения. Словарь де Ланды они считали ошибочным и всерьёз его не воспринимали. А вот Кнорозов стал искать ключ к разгадке письменности майя именно в записях юкатанского епископа. И не прогадал.
Кнорозов насчитал в текстах трёх сохранившихся летописей майя (дрезденской, мадридской и парижской) 355 иероглифов. Для букв-звуков это было слишком много, а для символов, имеющих некое законченное значение, — слишком мало. Количество иероглифов навело его на мысль о слоговом характере майяского письма. Учёный попытался перечитать словарь де Ланды, предположив, что в нём зафиксированы не буквы, а слоги, — и процесс пошёл.
Первые успехи Кнорозова так впечатлили его наставников с истфака МГУ, что они добились перевода Юрия в 1953 году на более спокойную научную работу — в Кунсткамеру (сегодня это Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого).
В 1955 году Кнорозов, расшифровавший значительную часть иероглифов майя, вышел на защиту кандидатской диссертации со скромным названием «Сообщение о делах в Юкатане» Диего де Ланды как этноисторический источник». Его доклад занял чуть более трёх минут. Диссертация произвела эффект разорвавшейся бомбы. Совет единогласно решил присвоить Кнорозову степень не кандидата, а доктора исторических наук.
Новость о выдающемся научном прорыве Юрия Кнорозова быстро разошлась по всему миру. У автора открытия стали спрашивать, как он смог дешифровать письменность древнего народа, даже не выезжая в Мексику. В ответ Кнорозов, словно жюльверновский Паганель, назвал себя кабинетным учёным и заметил: «Чтобы работать с текстами, нет необходимости лазать по пирамидам».
Достижения Кнорозова уязвили научное самолюбие лидера западных майянистов, англо-американского археолога Эрика Томпсона. В 1957 году этот учёный (утверждавший, что письменность майя не имеет фонетического прочтения) заявил об ошибочности суждений Кнорозова и призвал своего молодого коллегу Майкла Ко решить, кто был прав, в 2000 году. Майкл Ко выполнил просьбу Томпсона и в первый же день 2000 года ещё раз объявил научному сообществу о правоте советского исследователя.
В 1975 году был опубликован полный перечень доступных для перевода иероглифов майя, а в 1977-м Кнорозов за свои труды был награждён Государственной премией СССР. Выдающийся учёный не остановился на дешифровке письменности мезоамериканских индейцев. Он использовал своё открытие для изучения истории и религии майя, а затем занялся разработкой методики дешифровки и других непрочитанных текстов, созданных представителями древних цивилизаций Инда и острова Пасхи. Кроме того, он проводил исследования в сфере теории сигнализации и коммуникации, а также определил этапы заселения американского континента. Одну из своих работ Кнорозов написал, наблюдая, как его сиамская кошка Ася общается со своим котёнком по кличке Толстый Кыс. Учёный даже указал Асю соавтором исследования и был очень недоволен, когда редактор вычеркнул её имя.
Долгие годы Кнорозов был практически невыездным: за границей он побывал всего один раз — на конференции в Копенгагене. И лишь в 1990 году у него появилась возможность лично ознакомиться с памятниками цивилизации, о которой он столько писал. Юрий Валентинович по приглашению президента Гватемалы Винисио Сересо Аревало смог посетить наиболее значимые памятники цивилизации майя.
За научные заслуги Кнорозову вручили гватемальскую Большую золотую медаль. Впоследствии учёный посетил также Мексику и США.
В 1995 году Кнорозову была вручена высшая мексиканская награда, которой может быть удостоен иностранец, — Орден Ацтекского орла. Помимо Кнорозова, им были награждены Дуайт Эйзенхауэр, Габриэль Гарсиа Маркес, Фидель Кастро и Билл Гейтс.
Жизнь великого учёного прервалась в 1999 году. Он умер от вызванного инсультом отека лёгких на стоящей в коридоре койке одной из санкт-петербургских больниц. Близкие Юрия Валентиновича даже не знали, что с ним случилось, и три дня не могли его найти.
Открытие мирового значения
Юрий Кнорозов воспитал целую плеяду российских историков. Его именем назван учебно-научный мезоамериканский центр Российского государственного гуманитарного университета. В память об учёном в РГГУ проводятся Кнорозовские чтения.
«Чтобы осознать вклад Юрия Кнорозова в мировую науку, нужно оценивать сразу два направления в его работе. Первое — это собственно исследование истории мезоамериканских индейцев, дешифровка письменности майя, с которой начался современный этап в изучении доколумбовых цивилизаций. Второе — это его исследования, посвящённые древней письменности в целом», — пояснил в интервью RT сотрудник Учебно-научного мезоамериканского центра им. Ю.В. Кнорозова, доцент Дмитрий Беляев.
По словам эксперта, работая над расшифровкой письменных источников цивилизации долины Инда и жителей острова Пасхи, Кнорозов добился существенного прогресса в понимании структуры текста и структуры языка. Методы, разработанные Юрием Валентиновичем, можно использовать при дешифровке различных не прочитанных ещё систем письменности. Возможно, в глазах широкой общественности, это не такой яркий результат, как прочтение текстов майя, но для учёных его общетеоретические работы не менее важны, отмечает Беляев.
«Кнорозов также поднял имидж советской науки на мировой арене. Ведь, когда речь заходила об отечественной науке, все думали о космосе, а гуманитарная сфера долго оставалась на втором плане. Но Юрий Валентинович доказал, что гуманитарная мысль в СССР тоже активно развивается», — подчеркнул Беляев.
По словам эксперта, говоря о Кнорозове, важно помнить не только о его вкладе в советскую и мировую науку, но и о том «влиянии, которое он оказал на самосознание жителей Латинской Америки».
«Дешифровка письменности майя привела к росту национальной гордости у мексиканцев, гватемальцев. Кнорозов стал для них чрезвычайно уважаемой фигурой, почти национальным героем», — подытожил Беляев.