— Опишите, пожалуйста, своё видение случившегося в Казани.
— У меня есть информация лишь из СМИ. Поэтому, не будучи знакомым с материалами следствия, я не могу комментировать. Версий много звучит. Но надо отдать должное журналистам: они очень часто вытаскивают то, что следствие по каким-то причинам замалчивает. Лично я, если журналисты что-то озвучивали, даже самую фантастическую версию, в обязательном порядке требовал от следствия проверить. И в ряде случаев она полностью подтверждалась, хотя изначально не упоминалась.
— В одном из интервью вы говорили, что деструктивный контент в интернете не является главной причиной детских самоубийств.
— Это я цитировал исследование Санкт-Петербургского государственного университета, которое они проводили по заказу Следственного комитета. Все случаи суицидов или иных проявлений деструктивного поведения индивидуальны. А объединяет их все то, что человек был в сложной жизненной ситуации в 99% случаев. К сложным отношениям в семье добавляются издевательства в школе, проблемы со здоровьем и так далее. А интернет — это просто источник информации, в том числе и крайне негативной. И вот ребёнок оказывается с ней наедине и не находит в этот момент поддержки и понимания существенных для него проблем в первую очередь у родителей или у других значимых взрослых. И тогда он самостоятельно ищет то, что ему близко, что вроде бы подсказывает ему правильный выход из сложной для него ситуации. Это касается не только детей. Вспомните террористов-народовольцев, которые взрывы устраивали. Тогда же никакого интернета не было — они в библиотеки ходили.
— А история «Синего кита»? Были же выявлены и привлечены к уголовной ответственности люди, которые пытались склонить подростков к самоубийству, общаясь с ними онлайн.
— Этих фигурантов уголовных дел можно пересчитать по пальцам одной руки, и среди них не было выдающихся психологов. Они не обладали знаниями, возможностями, позволяющими оказать серьёзное воздействие на подростка. Была даже 15-летняя девочка. Они таким путём самоутверждались.
Если подросток здоров, его любят в семье, грамотно предупреждён родителями, в школе предупреждён, то он такой деструктивный контент прочитает и посмеётся. И тогда никакой советчик в интернете существенной роли для него не сыграет.
Человек всегда находит только то, что хочет найти. Если он уже решил совершить суицид или попытку суицида, для него это единственный «выход» из сложной в тот момент жизненной ситуации, и он наткнётся в интернете, в анонимном чате на кого-то, кто его в этой мысли поддержит, то может случиться непоправимое. Но это случалось в подобных обстоятельствах и до появления интернета.
Попытка самоубийства для большинства детей носит демонстративный характер — это просто форма привлечения внимания к себе и к собственным проблемам. Призыв к помощи. Посмотрите на меня — у меня есть проблема.
Это относится и к случаям совершённых преступлений, подобных произошедшему в Казани. Человек оказался в сложной ситуации и хочет, чтобы ему помогли. Расстрел тут, как ни странно, — тот же крик о помощи. Таких историй было много.
— У многих из них были проблемы с психикой?
— Кого-то освобождали от ответственности — отправляли на принудительное лечение. Но даже проблемы с психикой — это часто сопутствующий фактор. Как элемент пазла. Что-то плохое случается, только когда весь пазл складывается полностью. Выпадает один элемент пазла — и тогда трагедии удаётся избежать.
— А интернет — необходимый элемент этого пазла?
— Конечно нет. Подобные истории в школах, например, происходили, когда и интернета не существовало. Более того, те подростки даже книжек не читали. Есть другой фактор. Ещё когда в 1990-х работал в РУБОП, говорил с людоедом. Он мне рассказал, что прочитал в газетах о случаях людоедства. Узнал, что он не один с такими мыслями. И это, по его словам, его сильно поддержало: мол, это возможно и нормально. И он такой не один. Хотя у него, понятно, и ранее были зафиксированные врачами отклонения в психике.
Чем больше СМИ рассказывает даже об этой казанской истории, тем больше риска популяризации. Любой террорист хочет славы. И потому мировая практика — как можно меньше и очень взвешенно рассказывать о террористах. Уже сегодня подростки в социальных сетях признаются, что этот подросток — их кумир.
Любой просто рассказ о конкретном самоубийстве — уже подсказка кому-то, что есть и такой «выход» из ситуации. Нужно быть очень аккуратным. Журналисты дают подробности — какое оружие, где купил и так далее. Эти подробности могут повлиять. Не на всех, но на слабого человека с проблемами — могут.
— Какова, на ваш взгляд, профилактика подобных трагедий (кроме вопросов доступа к оружию)?
— Для человека и его правильного воспитания семья играет ключевую роль, но только на конкретном примере правильного поведения родителей. Часто родители думают только о том, как обеспечить ребёнка материально, — и на этом всё.
— По моему опыту наблюдений, многие молодые люди совершали преступления, когда оставались одни. Родители снимали им отдельные квартиры, отправляли жить в общежитиях в другом городе и особо не вникали в дела, считая взрослыми. Тут похожая ситуация — парень остался жить в квартире один.
— Так бывает, и когда они вместе живут. Когда осуществлял контроль за расследованием преступлений, то на практике убеждался. Папа сидит играет в танки, мама в ВК общается, а ребёнок в интернете сидит и внимания к себе не требует. А родители мне потом говорят, что они для ребёнка всё сделали — отдыхать возили, комнату выделили. Деньги на отдельную квартиру ему зарабатывают. А ребёнку не квартира нужна, а любовь. Необходимо, чтобы с ребёнком был контакт, иначе из сложной ситуации он найдёт неправильный выход.
— Нам всё расскажут по результатам следствия или что-то скроют, исходя из тех же соображений безопасности?
— То, что делает СК, — это предварительное следствие. Окончательную картину, оценку даёт суд. Если это будет закрытый процесс, то какие-то детали могут и не обнародовать.