— Вы стали автором Тотального диктанта 2021 года. Как вы считаете, почему выбор пал именно на вас?
— Может, просто до меня дошла очередь. Я так понимаю, Тотальный диктант — это же коллективная история. Координаторы, добровольцы, экспертный совет сообща решают, кому из современных и популярных авторов они могут предложить написать текст. Думаю, что, исчерпав самые очевидные кандидатуры, они добрались до моей.
— Текст уже готов?
— Да. Текст был написан ещё летом.
— Текст должен быть совсем новым. Это будет фрагмент из новой книги, как было у Гузель Яхиной, или оригинальный текст, написанный специально для этой акции?
— Вы знаете, когда мне предложили написать текст, я первым делом зашёл на сайт Тотального диктанта и прочитал предыдущие: и Бориса Стругацкого, и Захара Прилепина, и Гузель Яхиной, и остальных авторов, которых там смог найти.
Мне показалось, что ни в одном из прочитанных текстов нет самодостаточного, герметичного сюжета, который начинается и заканчивается в теле этого диктанта. Там была публицистика, были главы, фрагменты будущих романов и так далее. И мне захотелось этот дефицит восполнить — сделать завершённую, понятную и объединяющую человеческую историю. Именно так я определил для себя свою задачу.
— Ваши книги довольно грустные. Текст Тотального диктанта будет позитивным?
— Я хотел сделать нечто непохожее на предыдущие мои популярные работы: ни на «Метро 2033», ни на «Сумерки», ни на «Текст».
Хотел рассказать драматическую, созвучную обычным человеческим переживаниям историю, которая при этом не поляризовала бы людей по принципу их политического мировоззрения, а была бы всем одинаково понятна и интересна.
Работу, которая могла бы стать общим знаменателем для людей, а не делителем. Но без погружения в глубины переживаний нет эйфории при всплытии на поверхность. Поэтому я не обещаю вам совсем бодрый и жизнерадостный текст. Но это будет история с жизнеутверждающим финалом.
— Могли бы дать подсказку, о чём будет текст Тотального диктанта в следующем году, чтобы лучше подготовиться?
— Тема у меня будет «Наследие и самореализация женщины». И если вы хотите подготовиться, то стоит заново пройтись по правилам передачи на письме устной речи.
— Вы являетесь членом Союза писателей России или, может быть, какого-то другого писательского объединения?
— Я не являюсь ни членом Союза писателей России, ни членом какого-то другого писательского объединения. Я считаю, что это бессмысленная история, которая не делает тебя писателем и не даёт никаких привилегий. Чем в меньшем количестве организаций ты участвуешь, тем свободнее себя ощущаешь.
— Я бы хотела спросить у вас о сюжете повести «Текст». Вы помните, когда впервые услышали о подобной истории, связанной с приговором по 228-й статье? Среди вашего окружения были подобные прецеденты?
— Среди моих ближайших знакомых пострадавших нет. Но такие случаи были среди знакомых знакомых. Людям потом приходилось откупаться, а кому-то это не удалось.
В прошлом году меня и самого несколько раз без каких-либо причин останавливали полицейские. Я ехал на такси в ресторан, а меня доставали из машины и лезли ко мне в карманы без понятых. Так что я с лёгкостью могу представить себя на месте человека, которому что-то подбрасывают.
Кроме того, консультируясь в процессе написания с бывшими и действующими сотрудниками правоохранительных органов, я узнал много деталей о подобных случаях.
А дело Ивана Голунова показало, что такие истории есть. Ивана спасло прикованное к нему внимание медиа. Но количество людей, осуждённых по этой статье, я думаю, измеряется тысячами. Так что история оказалась жизненная.
— В чём был посыл «Текста»?
— До происшествия с Голуновым этой темы не было в центре внимания СМИ. Но эта история симптоматична. Она подчёркивает тему бесправия маленького человека в России перед лицом государственного и полицейского произвола — насколько трудно себя защитить, если нет возможности включить какой-то административный ресурс. Показывает трагичность судьбы человека, по которому проезжает эта безжалостная махина, а дальше 5—7 лет жизни оказываются выброшены на помойку. И вся остальная его жизнь тоже, потому что годы, проведённые в тюрьме, для человека, к этому никак не подготовленного, могут оказаться фатальными, могут навсегда изменить его личность, сломать его здоровье. Поэтому мне показалось, что важно говорить об этом сейчас.
Мне хотелось, с одной стороны, дать точный портрет сегодняшнего дня. А с другой стороны, вытащить на свет проблему, которая сейчас особенно актуальна.
С усилением роли силовых органов и понижением общественного контроля за их деятельностью тема полицейского произвола становится более важна, чем, допустим, лет 10—15 назад.
— Вы консультировались со специалистами во время написания «Текста». Как давно, по их словам, существует такая проблема?
— Сколько есть 228-я статья, столько это и существует. С тех пор, как началась кампания по масштабной зачистке низовых наркодилеров, начались особенно активные действия низового состава правоохранительных органов против рядового состава предполагаемых организаторов приобретения, сбыта и хранения наркотиков. Помогло ли это побороть настоящие потоки большого наркотрафика? Не факт. Но то, что за решёткой оказались десятки тысяч молодых людей, которые вряд ли были воротилами наркобизнеса, но которым теперь несколько лет придётся провести за решёткой (что не может не отразиться на их будущей биографии), — это факт.
— Масса людей живёт совершенно в другом измерении, такие случаи для них — открытие...
— Открытие — это одно. Другое — если вдруг всё это начинает происходить с тобой, а ты знаешь, что ни в чём не виноват, то тебя парализует шок, ужас от происходящего, совершенно отключается способность к какой-то адекватной самозащите и рациональному мышлению. Ты только что жил нормальной жизнью и вдруг попал под колёса этой махины.
Я надеюсь, что такие истории, как «Текст», могут сыграть определённую просветительскую роль, а заодно напомнить сотрудникам правоохранительных органов о моральной правоте и неправоте, допустимом и недопустимом.
Я хотел бы верить, что такие произведения могут каким-то образом влиять на ситуацию, сдвинуть её с места.
— Над чем вы сейчас работаете?
— В январе на онлайн-площадке выйдет семисерийный кинофильм под названием «Топи». Режиссёр — Владимир Мирзоев, наш театральный классик.
Фильм будет посвящён ещё одной вечной русской теме. Работа над этой историей велась давно, сценарию около десяти лет. У меня так часто бывает, что от первоначального замысла до его реализации проходит много времени. Но я рад, что этот проект состоялся, несмотря на тяжёлый карантинный год, в который шли съёмки. Немножко осталось ждать.
— Книги не будет, только сценарий?
— Да, это мой оригинальный сценарий. Книги нет. Я выступаю в качестве автора идеи и сценариста.