— Валерий Фёдорович, последние результаты московских выборов дали практически, мне кажется, рекордное количество (по крайней мере, в ближайшем прошлом) депутатов КПРФ в Мосгордуму. Каковы результаты? Какие планы? Есть ли какие-то инициативы, которые депутаты КПРФ хотят провести? Что хотят изменить в Москве?
— Ну, мне хотелось, чтобы было больше половины. Всего 13 из 45, допустим. Но потенциал наш был значительно больше. Если бы не спонсоры... Честно, если бы не спонсоры в лице «Коммунистов России» и однофамильцев, у нас чётко, если сложить КПРФ и «Коммунистов России», у нас больше половины. Поэтому москвичи, в принципе, поддержали Компартию, коммунистические идеи, наши программы. Это надо уже иметь в виду.
— Какие конкретно программы?
— Мы идём с программой «Открытый бюджет». Должен рассматриваться открыто, гласно, смотреть строчки доходов, расходов. Больше трёх триллионов бюджет. Он уходит — не социально направленный абсолютно. Идёт на вещи, которые, в общем-то, мы бы не поддержали. Ну, допустим, ту же самую науку, то же самое предпринимательство, тот же самый закон о детях войны давно стучится во все окна. Вопрос поддержки детства — то же самое. Это самый большой бюджет в Российской Федерации. Он больше, чем практически треть федерального. И является третьим в мире по столичным городам. Второе — мы, конечно, и сейчас работаем над тем, чтобы не было точечной застройки, уплотнительной застройки. Это беда для Москвы. Устроили «муравейники», «человейники», как называют уплотнительную застройку. Вот здесь где-то вот есть газончик либо сквер — тут же смотрит строительная компания, олигархические вот эти. Захапать, построить дом, сверхприбыль — и вот вам, пожалуйста! Ненормально. Те же самые экологически чистые места, как Лосиный остров. Ну нельзя дорогу там строить, срезать всё, что возможно и невозможно. Или, допустим, вот сейчас идёт война буквально в Останкине, на ВДНХ, где в двадцати метрах от жилых многоэтажных домов хотят поставить 140-метровое колесо обозрения. С семиэтажным торгово-развлекательным центром. Ну вот мы все живём в многоэтажных домах. Можете себе представить, что всю оставшуюся жизнь как будто живёшь в этом развлекательном центре днём и ночью — и дети ходят там... Масса машин, масса пьянства и прочее... Ну зачем, для чего? У нас что, нет мест, куда можно поехать и развлекаться, но чтобы не было рядом жилых домов? В мире нигде нет такого безумия. А в Москве это почему-то делают. Мы говорим, что надо, конечно, аккуратнее обращаться с теми гаражными кооперативами, которые сегодня идут под снос. Бульдозеры подвозят — и под тысячу гаражей сносят. Компенсации небольшие, вообще никаких компенсаций. Хотя и земли есть, и деньги есть. Вот тот же вопрос об обманутых дольщиках — считаю это позором для Москвы. При таком бюджете держать вот эти недострои в виде жилищных комплексов, из-за которых люди попали в беду. Не из-за того, что они этого хотели, а из-за отсутствия в законодательстве нормальной трактовки. И жульё вот это в качестве застройщиков, которые обманули их. Там более ста тысяч семей. Это огромное количество людей. И это москвичи. Поэтому есть ряд предложений, которые надо сегодня реализовывать, и мы с ними шли, с этими предложениями. В том числе и изменение формы власти, вертикали власти. У нас на уровне Городской думы и мэрии есть представительный и законодательный органы, как бы уравновешивающие друг друга. А на уровне префектур, округов — нет. У нас только органы местного самоуправления, абсолютно без прав — они даже не могут смету посмотреть. Абсолютно все отобрали права. А мы за самоуправление, чтобы народ, так сказать, вникал. Или, допустим, те же публичные слушания. Публичные слушания сегодня имеют рекомендательный характер, а не обязательный. Вот я хочу здесь жить, мне дома не надо, мне нужны сквер, удобная школа, садики — всё. Ну, мало ли что ты высказался! А мы сами с усами. Вас послушали, но сделали наоборот. Причём эти слушания публичные делают таким образом, что нагоняют своих советников со всей Москвы. А людей, которые там живут, которые должны принимать это решение, не пускают на эти публичные слушания. Вот это нормально. То есть масса предложений, с которыми мы шли. И это предложения москвичей. Они нас услышали, поэтому за нас и проголосовали. На этот раз 34% москвичей поддержали Компартию Российской Федерации. Без «Коммунистов России». Такого ещё никогда не было.
— Валерий Фёдорович, а как вы относитесь к протестам? Всем известно, что были довольно-таки масштабные протесты в Москве. Как КПРФ относится к этому? Считаете ли вы, что есть политзаключённые? Можете ли назвать этих людей, которые сейчас осуждены, политзаключёнными?
— Я считаю, что в последнее время — особенно в последнее время — демократические институты в России сворачиваются. Причём они идут с самого верха. Я не боюсь говорить, что это со стороны Кремля, президента, администрации президента. Потому что инициативы оттуда идут. Правительство Российской Федерации, «Единая Россия». Она вносит поправки в законы, которые начинают ущемлять и вообще запрещать демократические свободы. Право на выход на улицу. Оно обусловлено и международными договорами — право выходить на улицу. Если…
— Извините, право выходить на улицу вне зависимости от того, зарегистрирован этот митинг или нет?
— Есть право, международное право, ратифицированное Российской Федерацией, что, если у народа есть такая возможность и он желает, у него есть такое право. Другой вопрос — механизмы, разрешение или неразрешение, которые уже законами определяет государство…
— Вы поддержали бы людей, которые вышли на несанкционированные митинги?
— Я поддерживаю людей, которых довели до белого каления, и куда бы они ни обращались, это решение глухо не выполняется, их не слышат. И у них в том числе есть право выходить на несанкционнированные, не разрешённые властью, в нарушение Конституции... Нарушает как раз Конституцию власть. И есть разъяснение... Кстати, буквально на прошлой неделе вышло разъяснение Конституционного суда, что запреты на проведение митингов, шествий и пикетов, в частности — а вот транспорту мешаем, а вот людям негде пройти, а вот магазины, прибыль…
— Вы считаете, что это неважно?
— Есть решение Конституционного суда. Я надеюсь, вы тоже человек, который понимает, что есть власть, которая даёт разъяснение, конституционно это или неконституционно. Мы все живём по Конституции: и власть, и олигархи, и народ, и чиновники, и губернаторы, и президент в том числе. Вот Конституционный суд сделал разъяснение, что это не является причиной отказа гражданам в выходе на улицу в качестве митингов, шествий и пикетов. Не является причиной. Давайте выполнять Конституцию и решение Конституционного суда. Имеет право…
— То есть ваша позиция: любой человек может митинговать в любом месте, в любое время и количество людей может быть любым...
— Значит, в любом количестве, в любое время имеет право. Другой вопрос, что власть должна быть разумной и давать такую возможность. Если мы говорим: нам надо на площади Революции, мы говорим, что вот вам 5000—7000 — разреши. Нет проблем. И разреши, и выслушай, и реши эти проблемы. Народ не просто так на улицу выходит. Ему делать, что ли, нечего? Его допекли, его довели до этого. Его до белого каления довели, и он не видит вариантов для решения. Он до этого писал письма, он до этого обращался в администрацию. Он собирал подписи — тысячи, тысячи подписей, сотни тысяч подписей. Глухо — его не слышат, не видят. У него последнее, что остаётся, — выйти на улицу, понимаете? И всё, что на глаза попадается, он готов взять в руки, в том числе и плитку Собянина. Её полно сейчас наделали, очень удобно. Понимаете? Вот если этого власть не понимает, то она получает в обратную. Потому что сколько ни дави пружину, она в конце концов имеет свойство назад бить. Сила действия равна силе противодействия. Вот этого, к сожалению, власть не понимает. Отсюда политические заключения. Отсюда. У нас Бессонов сегодня осуждён по политическим мотивам. Он, как депутат Государственной думы, провёл на улице встречу. Вы можете себе представить, что сегодня я — депутат Госдумы и мне надо спрашивать соизволения и разрешения исполнительной власти. Меня народ выбрал, а я должен идти в исполнительную власть и спрашивать, могу я здесь встретиться с избирателями или нет? Они говорят: «Нет, здесь нет, иди вон за МКАД, там встреться». Ну это же маразм…
— А какая разница, где встречаться?
— А потому что житель здесь живёт. И он хочет показать мне, как он живёт, где газоны, почему точечная застройка, почему здесь деревья посрубали, почему здесь платную парковку сделали, когда он этого не хочет и не надо это ему. Поэтому я встречаюсь там, где избиратель хочет. И это нормально. Ненормально, когда исполнительная власть говорит: вон, Рашкин, иди вон отсюда, тебе здесь встречаться нельзя. Неконституционно. Вот поэтому у нас сегодня, так сказать, по политическим мотивам люди сидят. Это ненормально. Мы, кстати, государство, которое подписало и ратифицировало договор, по которому в том числе не должно быть политических заключённых. Не должно.
— Проблема в том, что государство не считает, что они политические заключённые. Оно считает, что люди нарушили закон.
— Это оно считает. А человек, Бессонов, занимался чисто встречей с избирателями — по политическим мотивам. Он говорил, как он голосует в Госдуме. Он говорил, какие законы внёс. Он слушал наказы для себя. Его забрали, осудили и дали пять лет. Это чисто политический заключённый, абсолютно.
— Валерий Фёдорович, вы встречались с господином Навальным. Вас сфотографировали на встрече. Вы о чём с ним…
— Я только с Трампом встречаюсь. Не ниже. Встречаюсь только с Трампом. Только с Трампом. Ниже — это не моя категория. Я ниже не спускаюсь. А мультфильм нарисовать можно и с вами. В баню ходите? Тазиками бряцаете? Рядом может быть любой.
— То есть это фейк?
— Абсолютно. Может любой человек, на здоровье. Значит, пожалуйста, вам можно нарисовать любой…
— Тем не менее, Валерий Фёдорович, вы на «Дожде» были совсем недавно и там назвали господина Навального молодцом. При этом несколько лет назад, в 2016 году, вы сказали, что с либералами не будете сотрудничать никогда. Что изменилось? И изменилось ли? Навальный изменился? Или, может быть, КПРФ изменилась?
— Что значит «сотрудничать»? Вот вы шли и увидели маленького ребёнка на дороге. Ну, он плачет. У него мишка упал, понимаете? Вы подняли и дали мишку этому маленькому. Вы молодец. Но если вы видите, что к женщине пристают насильники, и проходите мимо, значит, вы просто идиот, извините.
— Я не понимаю, Навальный здесь маленький ребёнок или женщина?
— Нет, Навальный — гражданин Российской Федерации. Когда мы говорим о выборах и о том, что призываем всех, в том числе и Russia Today, поддержать Компартию Российской Федерации, если вы нормальная студия и понимаете, что с приходом представителей Компартии лучше будет жить в Москве, вы говорите: голосуйте за Компартию Российской Федерации. Что и сделал Навальный. Молодец. Правильно сделал. Потому что это одна из самых сильных оппозиционных партий, которая несёт позитив, которая работает на то, чтобы населению, москвичам жилось лучше, и программу которой москвичи восприняли.
— Хорошо. А Навальный несёт позитив, по вашему мнению?
— Каждый несёт и негатив, и позитив — каждая личность. Он может ошибаться, может не ошибаться. Он политик. Хотим мы или не хотим, желает ли ваша телестудия или не желает. Он политик, он состоявшийся политик. Как и Рашкин — политик, как и Зюганов — политик. Понимаете, как Жириновский — политик, как Миронов — политик... И никто это отрицать не будет. Нужно стремиться к таким политикам. Каждый работает в своей нише. А мы говорим о выборах.
— То есть во время выборов можно сотрудничать с кем угодно? Чтобы получить власть...
— На выборах выигрывает тот, кого поддерживает максимальное количество партий, движений. Это аксиома в политтехнологии.
— А если эти партии и движения совершенно отличаются идеологически и стремятся к противоположному?
— Они желают... Вот если Навальный пожелал, чтобы сегодня, в этот период, большинство в Мосгордуме должно быть у Компартии Российской Федерации, он это сделал — и я его за это хвалю.
— А как вы думаете, почему он так сделал?
— Потому что Компартия Российской Федерации является действительно сильной оппозицией — и другой больше нет в Москве. В Москве — точно. И в Российской Федерации. И мы несём позитив. Мы боремся с коррупцией. Мы внесли закон о ратификации 20-й статьи Конвенции ООН против коррупции. Мы делаем депутатские запросы, мы делаем расследования. Мы говорим, что чиновники — воры и жулики — должны сидеть. Те, кто — коррупционеры — попал, должны ввести конфискацию имущества. Это говорим только мы. Других нет никого. А кого ещё поддерживать? Компартию Российской Федерации.
— Если Навальный (или, может быть, Михаил Светов, или госпожа Соболь) организует очередные митинги, будет КПРФ к ним присоединяться?
— Не знаю. Надо смотреть, какие требования, какой митинг. Мы не просто без разбора — ага, давай, полетели. У нас есть своя программа, своя позиция. И мы сами политики, сами с усами. Мы будем решать. В конкретной обстановке — конкретное решение. Будет — посмотрим. Если будет, так сказать, организовано за социализм. За то, чтобы, так сказать, этот строй капитала, вот этот строй капитала низвергнуть. То есть эти олигархи, эти миллиардеры... И замученный бедный народ уже не выдержал, он идёт на митинги и шествия и возмущается — значит, поддержим.
— Вы думаете, что либеральные партии — московские, российские, федеральные — будут бороться за социализм?
— Давайте спросим у них. Я ничего не отрицаю.
— Давайте. Как я понял, вы с Навальным не встречались, но встретились бы — и не видите в этом ничего плохого.
— В бане не купался.
— Я вас понял. Спасибо большое.