Следственный комитет Московской области вместе с прокуратурой проверяет обстоятельства смерти шестилетнего Владислава Журавлёва в подмосковном интернате. Два года назад детей (двух мальчиков и девочку) забрали у родной матери Юлии Журавлёвой. Больного эпилепсией и ДЦП среднего сына органы опеки определили в интернат, его брата и сестру отправили в приёмную семью. При этом родительских прав женщину не лишили. Юлия пыталась вернуть детей, но её неожиданно обвинили в растлении старшего сына и возбудили в её отношении уголовное дело. Сейчас она находится в СИЗО, ей грозит 12 лет лишения свободы.
Бабушка пытается вернуть оставшихся внуков, чтобы растить самостоятельно, она подала в суд на органы опеки. За детей борется и сожитель Юлии Журавлёвой Владимир Сидун. На прошлой неделе он позвонил в интернат, чтобы узнать, как дела у Владислава. Но ему ответили, что мальчика похоронили пять дней назад.
История вызвала резонанс. Детский омбудсмен Анна Кузнецова заявила, что необходимо выяснить все обстоятельства смерти ребёнка в детском доме, проследить весь путь от изъятия его из семьи, а также выяснить, почему мальчика и его брата с сестрой не передали отцу или другим близким родственникам.
RT удалось связаться с бабушкой детей Светланой Журавлёвой, которая рассказала свою версию произошедшего.
— Как вы узнали о смерти внука?
— Случайно, спустя пять дней после похорон. Владимир Сидун — отец двух детей Юли, старшего, Валентина, и младшей, Аланы. Владислав — средний сын — ему не родной: он родился, когда Юля и Владимир были в ссоре.
Потом семья воссоединилась, Володя с Юлей по очереди даже дневник ухода за новорождённым Владиком вели. Он ухаживал за мальчиком как за родным, постоянно звонил в интернат, интересовался его здоровьем — ребёнок почти лежачий, требует постоянного ухода.
Я им потом тоже позвонила, мне заявляют: мы вам копию свидетельства о смерти вышлем по почте. И всё.
— Как давно Владимир и Юлия жили вместе? Почему у них забрали детей?
— Они 11 лет вместе. Не расписывались, просто жили как муж и жена, снимали квартиру. Юля не работала из-за Владика — ему с его припадками и ДЦП нужен был кто-то рядом. Жила на пенсию по инвалидности, и мы помогали.
Конечно, как и у любых пар, у них не всё было гладко. Ругались, скандалили, даже дрались: Юля ножом Володю ударила, защищаясь. Но в полицию не обращались — мирились. После очередного скандала опека забрала детей и пригрозила лишением родительских прав, если они оба не исправятся. Владимир и Юля бросили пить, Юля даже закодировалась, хотя она не запойная.
— Юлию и Владимира лишили родительских прав?
— Родительские права на детей Юлия сохранила. Но детей ей так и не вернули. Володя также не мог забрать ни одного из них, потому что они с Юлей не были официально женаты. К тому же у него нет своего жилья. Они ещё в июне прошлого года ходили в ЗАГС для усыновления детей отцом, но сотрудники ЗАГСа позвонили в опеку, и опека запретила.
А на среднего, Владика, у него формально было ещё меньше прав, потому что тест ДНК подтвердил, что Володя ему не родной отец. Кроме того, у него нет своего жилья и условий, чтобы растить детей, тем более с инвалидностью.
В итоге старшего, Валентина, и младшую, Алану, отдали в приёмную семью в Волоколамске. А Владислава определили по состоянию здоровья в детский дом — интернат в Сергиевом Посаде. Юлия туда регулярно ездила из Одинцовского района, чтобы ухаживать за сыном. И продолжила бы заботиться о нём, если бы ей не предъявили обвинение.
— Откуда взялись обвинения в растлении малолетнего?
— По версии следствия, она склоняла к развратным действиям своего старшего сына Валентина. Ему тогда было восемь лет. Сначала мальчик написал заявление об отказе возвращаться к матери из-за того, что она его якобы шлёпает. А во втором заявлении добавил, что мать его будто бы домогалась.
При этом на суде выступил единственный свидетель — сосед, приехавший из Средней Азии. Ему грозили штраф и депортация — уже в четвёртый раз. Но после показаний против моей дочери разнорабочего-нелегала я узнала, что он вроде бы получил российское гражданство.
Сейчас Юля находится в изоляторе и может попасть в колонию на 12 лет, да ещё и по такой статье — страшно подумать, что с ней в колонии могут сделать!
— На каких основаниях вам не отдают внуков?
— Возможно, приёмная семья заинтересована в этом материально, ведь за каждого опекаемого ребёнка они получают выплаты. При этом, по моим данным, у них условия проживания хуже, чем у меня, — я живу в отдельной квартире, я ещё не старая и не больная, мне всего 60 лет, но меня назвали слишком пожилой для опеки.
Видимо, опека считает, что в чужой семье, где семеро по лавкам, детям будет лучше. Детские дома переполнены, а они забрали моих внуков!
При этом даже видеться с родными внуками мне не дают: опекуны Вали и Аланы заявили, что это можно сделать только по решению суда. Но я и так из судов практически не выхожу: ведь я борюсь не только за внуков, но и за дочь.