Генпрокуратура направила в администрацию Санкт-Петербурга письмо с просьбой разобраться в причинах отказа в предоставлении статуса блокадницы Екатерине Васильченко (в девичестве Беккер). Женщина родилась под Ленинградом за год до Великой Отечественной, а с началом войны её семью эвакуировали в город. Так она, её старший брат и мать оказались в блокаде. Позднее их вывезли из Ленинграда и сослали в Казахстан — из-за того, что по национальности Беккеры — немцы. Уже после войны семья Екатерины попыталась вернуться в Ленинград, но их дом сгорел, а больше им негде было жить. Тогда Беккеры осели в Нарве, а Екатерина вышла замуж за пограничника и переехала в Таллин. На протяжении долгих лет женщина пытается получить статус блокадницы, однако местные власти считают, что предоставленные документы не доказывают факт её проживания в Ленинграде во время войны.
- РИА Новости
- © Фото из личного архива
Екатерина Васильченко (урождённая Беккер) родилась за год до начала Великой Отечественной войны в южном пригороде Ленинграда — посёлке Средняя Рогатка. Сейчас эта территория в районе современной площади Победы уже давно включена в границы города, однако ещё 80 лет назад здесь была одна из крупнейших немецких колоний Ленинградской области.
К середине сентября 1941 года части вермахта достигли Пулковских высот — стратегического района к югу от Ленинграда. Но продолжить наступление немцам не удалось — на этом рубеже линия фронта оставалась неизменной вплоть до января 1944-го.
С началом ожесточённых боев за высоты жителей Средней Рогатки, дома которых оказались в нескольких километрах от передовой, эвакуировали в уже блокированный к тому моменту Ленинград. В самом посёлке был создан мощный укрепрайон с дотами, противотанковыми рвами и минными полями.
Екатерина Васильченко вместе с братом, матерью и её родителями были вывезены в Центральный район города. Их поселили в дом №6 по улице Герцена (с 1993 года — Большая Морская). Её отец Яков, ветеран финской кампании, в то время находился на фронте: вместе с другими ленинградскими немцами его призвали в армию в самом начале войны.
В осаждённом городе дед Екатерины Яковлевны Пётр Маас устроился работать дворником, а её мать Мария дежурила на крышах домов — тушила зажигательные бомбы, которые сбрасывали на город самолёты люфтваффе.
«Мать часто вспоминала о блокадной зиме: о суточном пайке хлеба в 125 грамм, нестерпимом чувстве голода и о трупах, лежащих на мостовых, — рассказала RT Васильченко. — Был случай, когда в центре города мы попали под налёт. Мама несла меня на руках, брат шёл рядом и держался за юбку. Мы спаслись благодаря случайному шофёру. Он затолкал нас в машину и вывез из-под обстрела. Потом мама сохранила его адрес. После реабилитации в 1956 году мы останавливались у него в Ленинграде. Он остался нашим единственным другом на родине. Все остальные погибли или были депортированы».
В Казахстан по мартовскому льду
С началом войны с гитлеровской Германией более полутора миллионов немцев, проживавших на территории Советского Союза, перешли в разряд «неблагонадёжных» элементов. 28 августа 1941 года была ликвидирована Автономная республика немцев Поволжья, сотни тысяч её жителей переселили в отдалённые районы Сибири, Казахстана и Средней Азии.
- Довоенное фото деда и бабушки Екатерины Беккер
- © Фото из личного архива
Подобная участь постигла и немецкое население Ленинградской области. 16 марта 1942 года семья Беккер на основании решения Военного совета Ленинградского фронта в числе прочих была принудительно эвакуирована из осаждённого города.
Незадолго до этого глава семьи Яков Беккер в числе других немцев-фронтовиков был снят с передовой и перевезён на Урал, где в составе так называемой трудовой армии работал на сплаве леса.
«Из окружения мы выбирались по мартовскому льду Ладожского озера на трёхтонках. Нас довезли до железнодорожной станции и погрузили в телячьи вагоны. Никто не объяснял, куда нас везут, но при этом нас никто особо и не охранял, — рассказала Васильченко. — Там мы потеряли деда, он был на станции, когда поезд тронулся. Спустя долгие годы мы выяснили, что он сумел вернуться в Ленинград в ту самую квартиру на Герцена. Известно, что через месяц его выселили оттуда. На этом его след потерялся окончательно».
До конечного пункта — города Павлодара на северо-востоке Казахстана — состав с депортированными добирался несколько месяцев. Там немцы были поставлены под строгий надзор НКВД и каждый месяц были обязаны отмечаться в местной комендатуре.
«Нам дали комнату в бараке, где были только немцы: из Ленинграда, из Поволжья, были и военнопленные, — вспоминает рассказы матери Васильченко. — Условия были просто ужасные: первое время все спали на соломе, кругом клопы, голодуха страшная. На стройке, где работала мама, хлебный паёк ей выдавали на всю неделю вперёд. Ей приходилось подвешивать продукты к потолку, чтобы мы с братом не съели ничего раньше времени».
Уже после победы над Германией семье удалось воссоединиться. В 1946 году отец Екатерины Яковлевны, работавший в то время на шахте в спецпоселении в Коркино под Челябинском, сумел разыскать жену с детьми. После долгих согласований с МВД он получил разрешение перевезти к себе семью, которую не видел с начала войны.
Назад к мирной жизни
В сентябре 1955 года канцлер ФРГ Конрад Аденауэр совершил официальный визит в Москву. В ходе переговоров стороны подняли в том числе проблему советских немцев, депортированных во время войны.
Через три месяца после отъезда Аденауэра Президиум Верховного Совета СССР издал указ «О прекращении ограничений в правах немцев и членов их семей, которые находятся на спецпоселении». С этого момента депортированные граждане СССР получили возможность покинуть места ссылки.
«Когда с нас сняли ограничения на выезд, мама настояла на том, чтобы мы вернулись в Ленинград. Она постоянно говорила, что хочет умереть на родине, — говорит Васильченко. — В 1956 году мы уехали с Урала, но в родном городе нас никто не ждал. Родители пошли по инстанциям, пытались объяснить чиновникам, что родились здесь и хотят вернуться в деревню. Им же отвечали, что дом сгорел во время войны, а другое жильё никто выдавать им не будет».
Потерпев неудачу, Беккеры отправились в Нарву к родственникам. На скудные сбережения, скопленные за время ссылки, им удалось купить треть небольшого дома. Пройдя через годы лишений и преследований, семья наконец получила шанс на спокойную мирную жизнь. Отец и старший брат Екатерины Яковлевны устроились на ткацкую Кренгольмскую мануфактуру, сама она вышла замуж за пограничника и переехала с супругом в Таллин.
Снова чужая
После распада СССР семья Васильченко опять оказалась в опале. На этот раз камнем преткновения стала служба мужа в погранвойсках, которые входили в структуру КГБ. По этой причине власти независимой Эстонии отказали семье в получении местных паспортов. В итоге, будучи жителями Прибалтики на протяжении десятков лет, они были вынуждены обращаться за гражданством РФ.
«Я писала первому мэру Петербурга Собчаку, но помогать нам никто не стал. Переехать самостоятельно мы не могли из-за нехватки денег», — рассказала RT Васильченко.
Тогда же она обратилась в администрацию города с просьбой присвоить ей статус «Житель блокадного Ленинграда», однако конкретного ответа не получила. Власти Петербурга предложили ей самостоятельно собирать архивные документы, доказывающие факт её проживания в городе во время блокады.
Следующие 28 лет Екатерина Яковлевна посвятила поиску сведений, проливающих свет на историю её семьи. За это время она получила десятки справок и ответов из архивов Ленинграда, Челябинской области и Казахстана, однако ей до сих пор не удалось доказать своё право на статус блокадницы.
Дань памяти
Васильченко удалось найти листок убытия своей матери, составленный на неё в связи с депортацией. В этом документе содержится адрес на улице Герцена, по которому Беккеры проживали перед отъездом. Однако в графе «Вместе с ним (с ней) уехали дети моложе 16 лет» не была указана ни сама Екатерина Яковлевна, ни её старший брат.
Узнав последнее место проживания семьи в Ленинграде, в 2013 году женщина направила запрос в Отдел вселения и регистрационного учёта граждан Петербурга (ОВиРУГ). Чиновники, изучившие поквартирный список архивной домовой книги, сообщили, что сведения о её проживании по данному адресу отсутствуют. Однако в документе нашлась информация о её матери и деде.
В своём ответе сотрудники ОВиРУГ указали, что мать Екатерины Яковлевны была внесена в алфавитный перечень справочника, однако «дата её прописки не читается в связи с ветхостью домовой книги», а «дата убытия отсутствует (оборван лист домовой книги)». На деда информации нашлось больше: согласно тексту документа, на улице Герцена он был временно прописан в период с 2 февраля по 6 мая 1942 года.
«Когда немцы окружили город, мне было меньше двух лет, а брату четыре. Наша деревня была почти в черте города, а потом мы жили в самом центре Ленинграда. Я не знаю, почему наших имён нет в домовой книге, но это же абсолютно очевидно, что всё это время мы были вместе с мамой. По-другому быть просто не могло», — объясняет Васильченко.
В связи с тем, что её имя не было внесено в домовую книгу, администрация Петербурга не видит оснований для присвоения ей статуса блокадницы.
Кроме того, чиновники проигнорировали справки о реабилитации из Ленинградского управления КГБ и УВД Челябинской области от 1991 года, в которых был прописан факт депортации Васильченко из Ленинграда. По мнению городской администрации, эти справки были выданы «без проведения надлежащих проверочных мероприятий».
Последний отказ в получении статуса блокадницы Васильченко получила в октябре прошлого года.
«Мне не надо ни льгот, ни добавки к пенсии — ничего. Я просто хочу, чтобы всё было по справедливости, — говорит она. — Моих родителей уже давно нет в живых, они пережили и раскулачивание, и войну, и депортацию со всеми унижениями, выпавшими на их долю. Я хочу получить этот значок ради них. Пусть это будет хоть и небольшой, но данью памяти их лишениям».
После запроса RT о ситуации Екатерины Васильченко из Генеральной прокуратуры было направлено письмо в администрацию Санкт-Петербурга с просьбой повторно рассмотреть её обращение.
