— Вышел ваш пранк. Какая реакция на него?
— Ещё пока никакой реакции не было, и, думаю, не факт, что будет.
— Почему?
— Британия нас поставила в чёрный список, объявила угрозой национальной безопасности и усилила блок в отношении всего, что мы делаем. В том числе есть договор со многими СМИ, что они не будут публиковать наши разговоры.
— С кем на этот раз беседовал Борис Джонсон?
— Он общался с известным французским политиком и экономистом, бывшим начальником Макрона Жаком Аттали, представителем глобалистского мира. Джонсону это было интересно, потому что Аттали — человек не последний на Западе и там он занимает позицию повыше, чем бывший премьер Британии. Его больше уважают, ценят, к нему и президенты прислушиваются, и старая элита.
— Почему вы выбрали именно этого персонажа?
— Сам Джонсон с Аттали не контактировал и вряд ли мог перепроверить запрос на беседу. Мы посчитали, что раз британский политик сейчас ищет всевозможные связи среди глобалистов, то наверняка бы согласился пообщаться. Если бы мы были Борисом Джонсоном, мы бы такой звонок приняли.
— Вы разговаривали с ним на английском? А что насчёт акцента?
— Как показывает практика, никто особо по поводу акцентов не заморачивается. Но вообще многие наши разведчики, которые работают в каких-то англоговорящих странах, заходят туда через легенду, что они французы, поскольку акценты часто совпадают. Хотя я могу отличить французский, английский и русский акценты — это разные вещи.
«Мы более проницательны»
— Это была не первая ваша беседа с Джонсоном?
— Мы общались с ним и раньше. Впервые — в 2018 году от лица премьер-министра Армении Никола Пашиняна. Тогда мы общались на тему Скрипалей и «Новичка». Джонсон ещё был министром иностранных дел и тоже этот вопрос в то время курировал. Поэтому мы с ним советовались, как вообще вести себя с Россией, с президентом Владимиром Путиным. Тогда Джонсон говорил, что с Россией нужно договариваться и сотрудничать. Сейчас мы видим, что всё поменялось.
— Джонсон тогда был иначе настроен?
— У него была более сдержанная позиция, тем более что он был мэром Лондона, ему нужно было с русскими искать общие связи, стараться им понравиться, потому что это его потенциальные избиратели, к тому же обеспеченные. Но сейчас у Джонсона активная агрессивная позиция, одна из самых жёстких.
— Что же он сейчас вам сказал?
— Что нужно бить вглубь России, поставлять оружие, не вести переговоров. Сказал, что в начале военных действий украинский президент Владимир Зеленский был готов отдать и Донбасс, и другие территории в обмен на перемирие и что именно Британия сыграла большую роль, чтобы этого не случилось. Теперь, по словам Джонсона, у Зеленского нет вариантов пересматривать свою позицию, он не пойдёт на переговоры. Это оценка самого Джонсона. Но поскольку он часто в Киев ездит, эти заявления явно ему озвучивались самим Зеленским.
Кроме того, Борис говорил про возможное участие в политике дальше в качестве премьер-министра. Видно, что он и дальше будет участвовать в британских делах. Джонсон также сказал, что если бы у него была возможность, то он с удовольствием возглавил бы «Иностранный легион» на Украине, чтобы воевать против России. Но, по его словам, у него нет генеральского звания, поэтому он не может этого сделать.
Из интересных вещей — бывший премьер сказал, что Украину надо в любом случае принимать в НАТО, но пока это невозможно. Он подчеркнул, что Британия не будет вводить войска на Украину, потому что тогда дело закончится третьей мировой. Так что они будут воевать с помощью украинцев.
Забавный момент был, когда мы ему рассказали, кем у нас его негласно называет большинство наших соотечественников, про фольклорного персонажа домовёнка Кузю. Это Джонсону очень понравилось.
На самом деле разговор с ним мы планировали три месяца. Политик был постоянно в перелётах, встречах с действующими главами государств, с республиканцами. А нас очень интересовало, что он скажет по поводу кандидата в президенты США Дональда Трампа. Джонсон считает, что Трамп займёт более жёсткую позицию по отношению к России, если он вдруг выиграет выборы. По мнению британца, Трампа нужно просто немного склонить на свою сторону.
Три месяца подготовки — это было тяжело. Один разговор у нас сорвался: видимо, тогда была проблема у консерваторов на выборах, поэтому нашему собеседнику пришлось за полчаса до созвона отказаться от разговора. После этого мы ждали несколько недель, и вдруг звонит его помощница и сообщает: «Джонсон готов с вами пообщаться, вы не могли бы минут через пять — десять выйти на связь?» Так, конечно, не делается в международной политике. Пришлось срочно искать компьютер.
— Кто завёл разговор про Украину?
— Сам Джонсон. Когда мы только подключались, он спросил: «Вы не против, если у меня будет стоять в кабинете украинский флаг?» Мало ли, его собеседник не любит Украину или ещё что.
— Это как у нас задают вопрос «Чей Крым?», чтобы понять, разводят тебя или нет?
— Да. Он спросил, не против ли мы. Мы сказали: «Конечно, нет». Дальше Украина была основной темой дискуссии — но мы так и думали.
— Значит, в их лагере тоже не все говорят в один голос?
— Когда мы общаемся с разными политиками, мы встречаемся с разными точками зрения. Есть те, кто готов отдать территории Украины в обмен на членство в НАТО, эта точка зрения среди американцев-республиканцев очень популярна, но она находит отклик и в Европе — в Италии, Венгрии, Словакии. А есть и агрессивные — вот Британия, например, Испания, Нидерланды. Европа разделена на несколько лагерей, в ней нет единого решения.
— Джонсон неглупый человек...
— Мы сделали вывод, что он один из умнейших, с кем нам приходилось общаться.
— Почему же он ничего не заподозрил? Получается, что вы умнее.
— Дело не в том, кто умнее. Мы просто более проницательны, поэтому нам это удалось. И мы знали, как сыграть на его интересах и чувствах.
— Это секрет?
— Да нет. Мы же понимали, что будет ему интересно. Если бы мы звонили от какого-нибудь украинского деятеля, да даже от лидера европейской страны, то вряд ли бы он согласился общаться. Ему нужны умные люди, которые вошли в историю, на которых он опирался. Даже в отставке он не со всеми бы политиками согласился. А тот человек, которым мы представились (мы с ним сами общались), имеет довольно здравую точку зрения.
Пранк-журналисты
— Лексус и Вован стали именами нарицательными, когда речь заходит о пранке. Могли бы вы рассказать, как этот дуэт образовался?
— Мы просто в интернете выкладывали какие-то развлекательные вещи. Нас заинтересовала политика, и мы решили объединить усилия, делать какие-то более качественные вещи.
— Сколько лет назад вы познакомились?
— Думаю, больше десяти лет занимаемся уже в такой активной, профессиональной фазе.
— Я где-то прочитала, что существует некий кодекс пранкера. Это действительно так?
— Нет, его не существует, потому что нет официально зарегистрированного сообщества и никто нормативы не разрабатывал. У каждого человека есть свой моральный кодекс. Мы и словом «пранкеры» себя не называем — скорее мы пранк-журналисты. Даже в журналистской среде нет уже какого-то кодекса, что уж говорить о нас. С другой стороны, кроме нас, этим никто не занимается, поэтому какой-то кодекс вводить в этом случае бессмысленно.
— А как бы вы классифицировали виды пранков?
— Сейчас это слово приобрело более развлекательный смысл.
Тот, кто себя называет пранкером, как правило, снимает какие-то ролики, постановки с юмором. А мы занимаемся политическим пранком, точнее даже общественно-политическим.
— Вы вывели пранк на международный уровень, эти высказывания влияют на международную политику, они важны. Как вы к этому пришли?
— Как-то само нам в голову пришло. Мы придумали — и оно реализовалось вот в этом формате. У нас нет редакторов, которые вопросы прописывают, этим занимаемся только мы. Если нам тема лично интересна, то будут и вопросы к человеку, и представление о нём. Мы для себя открываем реальное положение дел в мире и сами получаем от этого удовольствие.
— Можно ли, на ваш взгляд, назвать пранкерами мошенников, которые представляются службами безопасности, медицинскими центрами?
— Надо смотреть на мотив каждого человека. Если в их случае какие-то корыстные цели преследуются, то в первую очередь они мошенники, а какие способы для развода используют — уже второстепенно.
— В ваших действиях корысти нет?
— Нет, мы ни у кого денег не просим. Мы пытаемся получить информацию, это наша основная задача.