Целых восемь лет я занимался в Донбассе психотерапией как странствующий знахарь без диплома. Проводил лечебные сеансы с друзьями, знакомыми, героями интервью и просто случайными людьми. Все они задавали мне один вопрос: «Россия нас не бросит?»
Я выработал специальный тембр голоса — таким голосом на курортах объявляют температуру воды в море. И этим голосом растолковывал, почему Россия не бросит. Особенно тяжело было в 2015 году, жизнь тогда в Донбассе была совсем худая. У супермаркетов стояли старухи с книгами в руках, якобы ими торговали. Им совали украдкой денежку в руку или что-то съестное. Украина перестала платить пенсионерам-сепаратистам. То, что эти люди честно, зачастую тяжелейшим трудом заработали свои пенсии, никого на Украине не волновало. Товаров не было — гигантские залы супермаркетов были перегорожены фанерой. Ассортимент был страшной проекцией эпохи распада СССР: шеренги соков в трёхлитровых банках, горчица, хлеб — и всё. Гривна быстро вымылась из оборота и закончилась. Тупик. Крах.
В декабре 2014-го только в Донецке, по данным омбудсмена, умерли от голода 30 стариков. И тогда Россия сделала шаг, сходный по силе с признанием: ввела в Донбассе рублёвую зону и стала платить пенсии. Дальше быстро всё покатилось. И у меня становилось всё больше аргументов для психотерапевтических бесед на тему «Россия вас не бросит».
Признали десятки документов, автоправа и номера, нотариат. Потом аккредитовали в России донецкие и луганские вузы и стали выдавать дипломы российского образца. Свели с российскими кодексы — Налоговый, Административный, Уголовный. Тихо построили 120-километровую железную дорогу, соединив промышленность республик с российской железнодорожной сетью.
Глупые люди — а такие в республиках есть, как и везде, — смеялись над элдээнэровскими паспортами и говорили: «Зачем нам эта бумажка? Куда с ней?» Но умные люди говорили им: «Берите эти паспорта, пока нет очередей, их потом на российские будут обменивать». Примерно так и вышло в 2019 году, когда Россия ввела «упрощённый порядок получения гражданства». Без паспорта ЛДНР российский паспорт невозможно оформить.
Любопытно, что разговоры о «сливе республик Украине» прекратились совершенно, вышли из оборота. Осталось только: «Когда? Чего тянут?» Согласитесь, на этот вопрос отвечать уже приятнее. Последнее, что сделала Россия перед признанием, — завела (со второго раза, но завела) в республики нормального инвестора и мудро ему помогла отменой таможенных пошлин, признала сертификаты продукции и самое главное — пустила на колоссальный рынок госзакупок. С этого момента, приезжая в Донецк, я уже не понимал: я ещё в России или уже в России?
Оставалась нерешённой главная проблема республик — идущая восемь лет война, которая с 2017 года стала превращаться в окопную войну времён Первой мировой. Причём эта война не имела политического решения. До вчерашнего дня. И в этой суточной паузе перед уже неотвратимым «распрямлением горбатых» сокрыты последние часы мира для Украины. Вчера вечером я ещё имел надежду: ВСУ снимутся сейчас с позиций и поедут по домам. Хорошо, будут сидеть тихо, как мыши, и ждать приказа на отход. Многие об этом мечтали.
Но первое утро в признанной Донецкой Народной Республике я встретил возле размолотых в труху домишек на улице Сусанина в Калининском районе Донецка. С 2014 года здесь не было обстрелов, а тут взяли и накинули десяток миномётных мин по посёлку. Точно в паузе между заседанием Совета безопасности и подписанием бумаг Россией и республиками. Бабушку, живущую в одном из домов, привалило рухнувшей стеной, и её в шоковом состоянии, с множественными ушибами и переломами, увезли в больницу.
Сложно более внятно сообщить России и Донбассу: «С нами говорить не о чем!»
Эйфория от признания республик была очень короткой, буквально на пару часов. Все ждут окончания этой выматывающей кровавой драмы, которая длится уже как две Великие Отечественные. И всем в Донбассе понятно: война неизбежна. Никак без неё. Так бывает. Когда? И как ни странно, но ответ есть.
О начале операции по принуждению к миру республиканские военные говорят коротко: вы услышите.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.