А было ещё и квадро, но не особенно прижилось — человечество в массе своей лениво, и, когда обывателю предложили четыре колонки вместо двух (а ведь их покупать надо было, и не только их), он, обыватель, гордо ответил: «Нет!».
Несколько квадрофонических японских дисков стоят на моей полке скорее как артефакт, как призыв думать не столько чувствами, сколько головой. Но... Когда попадается тебе знакомое до боли имя и так всё переливается и блестит, будто только с конвейера (обычное состояние древних квадродисков), — голову, которой и рекомендуют принимать решения, теряешь как бы за ненадобностью.
STEREO оказалось во всех отношениях практичней — подвинуло MONO, поначалу лишив его практически всех прав на наследство и само существование, принялось калечить и коверкать записи пятидесятых, превращая их в бесформенную кашу-по тарелке-размазню («дивные» диски в формате stereo effect reprocessed from monophonic — с превеликим трудом я избавился от них, страдая и испытывая чувство вины перед новыми обладателями), зверски расправилось со всякими переносными «нам так удобно» проигрывателями и чуть было не истребило под корень музыкальные автоматы — те, подобно ископаемым ящерам, забились в щели баров, подвалов и прочих пристанищ страдающей ностальгией по good times рок-н-ролла и джаза деревенщины.
И, воцарившись на троне, обозначило: «Как бы до меня как бы не было ничего».
Стальная хватка STEREO ослабела к семидесятым. Именно тогда, во времена 40- и 50-летия южных богов, во времена «большого возвращения» к джазу и начали выходить собрания сочинений классиков стиля — в коробах и боксах, чуть не по десятку винилов разом, и практически в каждом издании часть записей была в формате первородного MONO, остальное — в новомодном или, скорее, уже вполне привычном STEREO.
Тут-то и случилось страшное: на контрасте, на почти автоматическом прослушивании вполуха обыватель от музыки словил благословенное отличие — очень часто оказывалось, что MONO, архаичное и почти забытое, звучит сочнее, плотнее, нажористей до жути, и в воздухе повис вопрос: «А в чём, собственно говоря, дело???»
А в том: если мы что-то услышали однажды, особенно в детстве или в первый раз в жизни, и оно нас потрясло, смело ураганом, расплющило в вопящую от счастья лепёшку, то именно в этом звуке и именно в этом формате оно (это нечто услышанное) и будет властвовать безраздельно в наших головах, умах, сознаниях и бессознаниях.
Как с переводом доисторических комедийных боевиков в стиле конца света на фоне рок-фестиваля — глухой, гнусавый, дворово-припанкованный, но родной. Своя, так сказать, кровиночка.
И MONO вернуло себе права наследования. И диски первых изданий с пометкой LPM взлетели в цене. И стало модно (и где-то даже и правильно) иметь в коллекции сразу два диска любимого исполнителя, группы — LPM и LSP.
Вернёмся к истокам.
К времени «до».
Основную протекцию нарождающемуся коммерческому STEREO оказала могущественная RCA Victor (Radio Corporation of America) — та самая, на которой, уйдя из объятий Sun Records, записывался всю творческую карьеру Элвис.
В феврале 1954-го инженеры RCA впервые провели первую сессию полноценной стереозаписи (одновременно на моно и на двухканальной плёнке, используя специальный трёхдорожечный магнитофон и три микрофона) Бостонского симфонического оркестра под управлением легендарного Шарля Мюнша (именно этот дирижёр с этим же самым оркестром в 1956-м приедет на гастроли в СССР) — исполняли в тот день «Проклятие Фауста» Гектора Берлиоза. Может, поэтому STEREO так и не удалось безраздельно покорить мир? Не всё ж силам тьмы бал на планете править.
Тренировались поначалу в основном на классике — успели запечатлеть поистине великих Артуро Тосканини (маэстро ушёл в 1957-м в возрасте 89 лет) и Гвидо Кантелли (трагически погиб в 1956-м в 36 лет) с Симфоническим оркестром NBC, Чикагский симфонический оркестр под управлением Фрица Рейнера.
В 1958-м компания Western Electric изобрела и выбросила на рынок грамзаписи аппарат Westrex, с помощью которого можно было нарезать стереодиски, положив тем самым начало коммерческой стереофонии (это Western Electric ввели понятие STEREO). И вот тут-то на прилавки музыкальных магазинов и хлынули модные стереопластинки. Впрочем, до самого конца 1960-х компании грамзаписи продолжали выпуск новинок в двух форматах одновременно — LPM и LSP, несмотря на теперь уже обязательную студийную стереозапись.
RCA Victor в том же 1958-м, преисполнясь гордости и даже в некотором смысле зазнайства, начала выпуск долгоиграющего винила со знаменитой эмблемой граммофонной собаки His Master's Voice на чёрном яблоке и с ошеломляющей для любителей музыки надписью LIVING STEREO.
И за всем этим с нескрываемым любопытством наблюдал чрезвычайно перспективный 34-летний выдвиженец Стива Шоулса (продюсер и впоследствии вице-президент RCA) — мистер Чет Аткинс, он же Mr. Guitar и The Country Gentleman — звезда из первейших, абсолютный виртуоз гитары и ещё очень хороший звукорежиссёр.
И создатель, и вдохновитель Nashville sound.
Если вдруг кто о таком слышал.
В 1957 году Шоулс уломал (напора ему было не занимать, контракт с Элвисом — на его счету) RCA построить собственную студию звукозаписи в Нэшвилле — Studio B. Её главой он назначил именно что Чета Аткинса, которому все мы, любители доисторической музыки сельских горлопанов-кантрёжников Юга, обязаны и чистотой звука, и исключительной выдержанностью стиля альбомов RCA Nashvile sound того времени.
Чет был звукорежиссёром и продюсером от бога.
И конечно, в отношении своих собственных пластинок — тоже.
Не преминув воспользоваться плодами технического прогресса, Аткинс выпускает в январе 1960-го — естественно, в формате LIVING STEREO — свою сольную (это его 12-й студийный альбом) пластинку Teensville — некое таинственное послание подросткам, всё ещё трепетно любящим рок-н-ролл. Это и смешно, и наивно, и даже немного старомодно, если воспринимать всё происходящее на альбоме буквально.
Да-да, происходящее — это ведь Аткинс, человек тонкий, скромный и обходительный, однако ж и меж тем — великий шутник и любитель музыкальных сюрпризов и розыгрышей.
Вы слышите Oh, Lonesome Me, ставшую похожей на детскую считалочку, на коробочку цветных уличных мелков в перепачканных всеми цветами радуги руках, — задиристый финт в исполнении Джерри Ли Льюиса. Вы слышите практически неузнаваемую, более подходящую для боевика немого кино, странную и обволакивающе таинственную One Mint Julep — ядерный хит в исполнении Рея Чарльза. Вы слышите сладчайшую, приторно-восхитительную Sleep Walk!
И что же происходит с вами?
А вот что: вы растворяетесь в божественном STEREO!
Вы тонете (вовсе не скрывая наслаждения) в искусно разнесённом вокале хора, в саксофоне и гитаре, перекидывающихся фразами из канала в канал, в мягком ритме ударных и во всяческих до ужаса вкуснейших отголосках ксилофона, гавайских гитар...
Весь альбом, вся дивная ирония и над уходящим в прошлое (в то время) рок-н-роллом, и над самим собой на фоне стилистически чистого, выверенного до миллиметров STEREO — мастерство с большой буквы и определённо великая сила.
Аткинс, предвидя и возвращение MONO, и дикие опыты с новым звучанием всего и вся, невзначай и ненавязчиво даёт слушателю образец того, как надо делать правильную музыку в отношении хотя бы и звука.
И ещё интереснее — конечно, он не замыкается на себе.
В том же 1960-м Аткинс выступает продюсером студийного альбома Флойда Крамера, известнейшего из пианистов США эпохи рок-н-ролла, включённого во все залы славы всего на свете, изобретателя техники смешения нот и создателя наравне с Четом Nashville sound.
Крамер, чья жизнь, по его же собственным воспоминаниям, в то время проходила и днём и ночью исключительно в Studio B RCA в Нэшвилле, в перерывах между сессиями титанов записывает свой, предельно точный в музыкальных формулировках, очень полночный и дерзкий альбом Hello Blues.
Сделанные Крамером The Swingin' Shepherd Blues, Midnight, Tricky, Blues Stay Away From Me — безусловный образец прочитанного клавишами Флойда и саксофоном Бутса Рэндольфа салонного, рафинированного донельзя блюза, и в этом его поистине всесокрушающее очарование.
Trouble In Mind из репертуара Нины Симон — бриллиант первой величины в оправе из... Нет никакой оправы, а есть острыми гранями сверкающий и переливающийся в пламени свечей блюз, разлитый в воздухе между двумя колонками новоявленного миру STEREO.
Повторюсь: Чет Аткинс — звукорежиссёр, ниспосланный нам самим небом. И это он принимал самое живое участие в подборе постоянных студийных музыкантов Studio B. А мы и не замечаем их игры, чаще прочего обращая своё внимание лишь на имя главного исполнителя альбома.
На этот счёт есть забавнейшая и поучительная история с Флойдом Крамером.
В 1960-м его сингл Last Date (невероятно красивая вещь) занял второе место в американском хит-параде BillboardHot 100, уступив лишь одному хиту — Are You Lonesome Tonight Элвиса Пресли. Стоит ли говорить, что партию фортепиано во время записи Элвиса в Studio B в том самом, известном всему миру Are You Lonesome Tonight, играл непревзойдённый Флойд Крамер.
Слушайте хорошую музыку.
Даже если это и STEREO.
И не забывайте собирать в домашнюю коллекцию старое доброе MONO.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.