Сообщения о военных действиях в районе Панджшерской долины противоречивы, как, собственно, и все сообщения последних месяцев из Афганистана. Заявления и опровержения поступают с чрезвычайной частотой. Но по большому счёту абсолютно неважно, то ли талибам* удаётся сжать кольцо вокруг неподчинённого анклава и панджшерцы несут потери, то ли, наоборот, панджшерцы держат инициативу в своих руках и уже вышли в сопредельные районы…
Важно другое. Несколько дней назад сообщалось, что состав нового правительства Афганистана будет опубликован после пятничного джума-намаза, то есть 3 сентября. Но 3 сентября ставший популярным спикером всех новостей Забиулла Муджахид сообщил, что пока состав объявлен не будет…
Затягивание процесса формирования правительства (притом что из многих деклараций «Талибана» следует, что талибы не собираются делиться властью с кем-либо), c одной стороны, говорит о том, что делиться не хочется, с другой — что вопрос о правительстве находится под определённым прессингом внешних участников афганского политического процесса: России, Ирана, западных стран, требующих если уж не коалиционности, то хотя бы «инклюзивности». Наиболее рациональные фигуры в талибском руководстве, вероятно, понимают и необходимость сделать всю властную конструкцию сбалансированной и тем самым предотвратить практически неизбежное возникновение антиталибского сопротивления. Естественно, что эта прагматичная позиция встречает острое неприятие.
Антиталибское сопротивление будет возникать в стране неизбежно, и не только среди непуштунского населения страны, хотя, конечно, в первую очередь это относится, например, к основным регионам проживания афганских таджиков. Сегодняшние панджшерские лидеры заявляют о себе как о общестрановом центре сопротивления — звонкая риторика на Востоке вообще является почти обыденным явлением. Однако, судя по всему, объединение таджикам Афганистана пока не грозит. Слабая способность договариваться между Мазари-Шарифом и Панджшером, между Панджшером и Гератом, а есть ещё Бадахшан — эта фрагментированность таджикского сообщества имеет почти исторический характер. Объединить эти региональные центры под общим началом были способны такие сильные и харизматичные лидеры, как покойные Ахмад Шах Масуд и Бурхануддин Раббани. Среди нынешних местных лидеров таких не просматривается: можно, конечно, попытаться сделать из Ахмада Масуда — младшего некий символ, но трудно представить, что под его командование пойдут лидер Мазари-Шарифа Атто Мохаммади Нур или гератский Исмаил Хан. Тем более малореально это выглядит, если говорить о шиитской хазарейской общине или об афганских узбеках, и уж совсем нереально — применительно к потенциальному пуштунскому антиталибскому сопротивлению.
История свидетельствует, что лидеры афганских этнополитических сообществ способны объединяться только на чрезвычайно короткую временную перспективу. Впрочем, даже при гипотетической консолидации всех этих сил нет даже смысла говорить о какой-либо вероятности военного решения всего «афганского вопроса».
Особенно учитывая и чрезвычайно важное значение поведения внешних акторов в этом вопросе.
Одной из интереснейших внешних позиций в афганском конфликте, начиная как минимум с весны нынешнего года, является китайская. Тот же Забиулла Муджахид заявляет: «Главным партнёром является Китай, представляя собой основополагающие и невероятные возможности, будучи готовым инвестировать и восстанавливать страну». Китай, по его словам, является «пропуском на рынки всего мира». Если все другие внешние участники процесса говорят о необходимости формирования «инклюзивного» правительства в Афганистане (потеряв уже где-то «коалиционное» и «переходное»), то китайские товарищи употребляют в основном прилагательные «справедливое» и «стабильное». Разница существенна, а позиция КНР, чьё руководство, похоже, готово признать «Талибан», видя в нём фактор стабильности, обусловлена, естественно, важностью Афганистана для реализации известного проектирования под названием «Один пояс — один путь» — Афганистан в нестабильном состоянии серьёзно разрывает всю структуру этого проекта. Ну и в довесок, для КНР немаловажны как афганские ресурсы, так и необходимость не допустить в это пространство Индию.
Подобные схемы в Афганистане уже реализовывались, более того, само движение «Талибан» создавалось когда-то пакистанской межведомственной разведкой под кураторством спецслужб США, Великобритании и Саудовской Аравии именно для стабилизации в стране путём прихода к власти этого движения и установления автократического режима.
Тогда это было необходимо для обеспечения строительства так называемого Трансафганского газопровода (теперь это проект ТАПИ) и транспортных путей из Южной Азии в новообразовавшиеся государства Центральной Азии.
«Талибан» был всего лишь движением студентов, которые решили вернуться домой после ухода русских, — рассказывала позже Беназир Бхутто. — Мне докладывали, что люди приветствовали их, что они стабилизирующая сила. Мы хотели ввозить хлопок и вывозить пшеницу в Среднюю Азию и нуждались в маршрутах доступа через Кандагар. Мы стремились обойти Кабул и создать анклав на юге. Предполагалось, что именно «Талибан» обеспечит нам этот безопасный доступ. Поначалу мы оказали им политическую и дипломатическую поддержку, снабдили их транспортом, продовольствием, горючим, средствами связи — мы видели в них ключ к нашим экономическим интересам в Средней Азии».
Не удалось. Но история имеет свойство повторяться. В любом из сценариев формирования нового правительства Афганистана сценарии последующего развития будут содержать в себе в большем или меньшем числе элементы продолжения войны. Для окончательного решения вопроса необходима новая формула государственного устройства, которая учитывала бы интересы разных страт афганского общества.
Многие афганские эксперты видят такую формулу в виде федеративного устройства, хотя можно только представить себе, насколько трудно было бы её утвердить через сопротивление пуштунского этноцентризма…
Тема федерализма не единожды возникает в афганском обществе. Когда-то Хафизулла Амин рассуждал о необходимости преобразования страны в союз наподобие СССР, разделив Афганистан на пуштунскую, белуджскую, таджикскую и другие республики. Вопрос создания таджикской автономии рассматривался советскими специалистами накануне вывода ограниченного контингента советских войск — нужно было обеспечить лояльность таджикских формирований Ахмад Шаха Масуда в районе перевала Саланг. От идеи быстро отказались: слишком дисперсно расселено то же таджикское население страны, и не только таджикское.
Стереотипное представление о «пуштунском юге» и «непуштунском севере» Афганистана ни в коей мере не соответствует реальности. В результате переселенческой политики кабульских эмиров начиная с конца XIX века по всему северу образовалось огромное количество пуштунских анклавов — от Герата до восточных границ Бадахшана. Эмиграция из советской Средней Азии в 1920—1930-е годы создала узбекские и туркменские анклавы, часто весьма далёкие от мест более-менее компактного проживания. К примеру, даже далеко на юге в Гильменде живут узбеки — переселенцы из Ферганской долины…
Тем не менее федеративное устройство (только не по этническому, а скорее по региональному и, вероятно, экономическому критерию) могло бы стать приемлемой формулой для решения множества проблем, которые сегодня лежат в основе происходящего конфликта. Другой комплекс причин войны связан, безусловно, с вмешательствами извне, не случайно и в афганском экспертном сообществе актуален вопрос о возвращении стране статуса нейтрального государства. Понятно, что такой конституционный статус сам по себе вмешательствам не препятствие, но это была бы по крайней мере правовая основа для работы в этом направлении. Федерализм или нет, но нужно понимать: любая жёстко унитарная конструкция государственного устройства неизбежно в афганских реалиях будет порождать местные сепаратизмы — в том же Панджшере, да и где угодно...
Ну, а нынешние боевые действия вокруг Панджшера всё более и более ослабляют позиции прагматиков, сводя их практически к нулю. И, соответственно, усиливают позиции радикалов. Пока что эта война без победителей будет продолжена.
* «Талибан» — организация признана террористической по решению Верховного суда РФ от 14.02.2003.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.