26 мая 2021 года, за три недели до президентских выборов, президент Ирана Хасан Рухани приказал запретить майнинг криптовалют.
«Запрет на майнинг криптовалют вступает в силу немедленно и действует до 22 сентября 2021 года. Около 85% майнинга в стране — незаконны», — выступил в телеобращении к народу президент.
Приказ Рухани вызвал настоящую бурю в СМИ, контролируемых консерваторами и КСИР. Многие политики, даже кандидаты президентской гонки, подвергли Рухани беспощадной критике: отключения электричества и аварии в распределительных сетях — это плохая работа правительства, при чём здесь криптомайнеры, оставьте биткоин в покое!
Казалось бы, где биткоины и где возрастные иранские ястребы? На какое место наступил им Рухани, что повестка народных СМИ так яростно обсуждает запрет на криптовалюты?
Для тех, кто так же поверхностно, как и я, разбирается в вопросе, объясняю: биткоин и другие криптовалюты создаются в процессе, когда мощнейшие, энергоёмкие компьютеры конкурируют друг с другом за решение сложных задач, потребляя при этом дикое количество электроэнергии.
«Энергоёмкие компьютеры обрабатывают новые транзакции и добавляют их в блокчейн, а майнеры получают вознаграждение в биткоинах — как за транзакционные сборы, так и за чеканку новых биткоинов», — объясняет доктор Том Робинсон, соучредитель и главный научный сотрудник Elliptic.
Процесс преобразования электроэнергии в криптовалюту — это и есть майнинг.
Иран, чья национальная валюта переживает крах, а сам он отключён от международной системы SWIFT и жесточайше санкционирован США, ухватился за эти необычные возможности.
Первое серьёзное внимание к незаконному майнингу криптовалют в Иране возникло в январе 2021-го, когда в 11 районах Тегерана на несколько часов погас свет. В это же время случились перебои с подачей электроэнергии и в других городах страны.
Вот тогда-то управляющий директор Tavanir (иранской компании по производству, распределению и передаче электроэнергии) Мохаммад Хасан Мотевализаде объявил, что причина, приведшая к нехватке электроэнергии, — криптомайнинг. Так это новое для большинства иранцев слово было подхвачено СМИ и вошло в обиход.
Почему в январе случился бум отключений электроэнергии по стране? Ответ прост: 8 января 2021 года биткоин достиг рекордной отметки $41 тыс., подорожав более чем на 700% с момента первого объявления о пандемии COVID-19.
Хасан Рухани был настолько разгневан, что приказал Министерству разведки и МВД разыскивать незаконные биткоин-фермы на птицефабриках и заброшенных производствах, так как они «незаконно используют субсидированную электроэнергию» (агентство IRNA).
Иран — крупнейший производитель электроэнергии в Западной Азии и регионе Ближнего Востока, в прямой зависимости от его поставок находится сегодня, например, соседний Ирак. 85% иранской электроэнергии производится за счёт природного газа — следовательно, ресурсы его почти неисчерпаемы и бесплатны для тех, кто имеет к ним доступ.
Поэтому удивительно ли, что Иран превратился в крупнейшую мировую фабрику криптовалют? По данным Elliptic, около 4,5% всего мирового майнинга биткоинов происходит сегодня в Иране, что позволяет ему зарабатывать сотни миллионов долларов на криптовалютах, минимизируя шок от американских санкций и позволяя использовать их для закупки импорта.
В этом месте есть небольшой намёк на то, почему в президентской гонке появился молодой доктор технических наук ксировец Саид Мохаммад, которого официально хоть и сняли с гонки, но так же официально уже поставили рядом с будущим (возможно) президентом-клериком Эбрахимом Раиси как члена будущего правительства (возможно).
Вашингтон, потирая руки, ждал финансового апокалипсиса в Тегеране, но молодые и талантливые hezbollahi подсказали и объяснили старикам-аятоллам и генералам КСИР, как эти санкции можно объехать. Так биткоин, криптовалюты и криптомайнинг стали — как это ни смешно звучит — частью «экономики сопротивления» исламской республики.
Китаец Саид Лю Пинг, один из соучредителей Lubian.com, занявшего в 2020-м шестое место среди крупнейших пулов на BTC.com, говорит, что построить ферму для майнинга криптовалют в Иране не так уж просто — нужны связи с таможней, отношения с правительством и ресурсы местных электростанций: «Но мы поддерживаем хорошие связи с Министерством энергетики, МИД и даже с армией».
А, например, одна огромная китайская фабрика биткоинов (около 10 тыс. машин) так и вовсе установлена в особой экономической зоне Ирана Рафсанджан «в сотрудничестве с военной организацией».
И мы даже догадываемся с какой. Поэтому туда не сунется даже Министерство разведки.
Оппозиционное издание Iran International (слившее аудиофайлы с Зарифом) пишет, что «электроэнергия, продаваемая китайским биткоин-фермам на юго-востоке Ирана, стоит дешевле, чем она продаётся иранским майнерам, так что при такой цене только китайцы с особыми привилегиями могут получать сверхприбыль».
Но мы справедливо заметим, что, даже если оборудование для майнинга импортируется из Китая, электростанции, фабрики и электроэнергия — иранские и заподозрить руководство исламской республики в благотворительности в пользу китайцев по меньшей мере неразумно.
Поэтому сверхприбыль — это просто не для рядовых майнеров. Тот же Elliptic, сводя данные Кембриджского центра альтернативного финансирования и государственных электрических компаний ИРИ, строит вывод, что майнеры потребляют до 600 МВт, а такой уровень добычи биткоинов приносит годовой доход примерно $1 млрд в год.
Но Tavanir считает, что речь идёт о 2000 МВт — и никак не меньше. А это не менее $3 млрд в год, и то по самым скромным подсчётам. В случае с Ираном следует понимать, что любые оценки, основанные на публичных официальных данных, могут оказаться очень далеки от реальности, потому что с 2018-го — с разрушением Трампом ядерной сделки и нового витка санкций — экономика Ирана вновь нырнула в теневой сектор.
«В майнинге биткоинов отсутствует какая-либо прозрачность, а его международный оборот не фиксируется ни одним государством или государственным агентством. Ситуация, сложившаяся в Иране с криптовалютами, отражает борьбу между США и Китаем за контроль над политической верхушкой Ирана, так что этот запрет Рухани можно трактовать в том числе как антикитайский. Особенно если предположить, что майнингом занимались многочисленные китайские компании, связанные с нелегальным импортом иранской нефти в КНР, которая оплачивалась биткоинами», — считает автор книги «Китайская власть» и эксперт по Китаю Николай Вавилов.
Несмотря на то что ещё в январе 2021-го Рухани грозил майнерам конфискацией оборудования и отключением их от электроэнергии, а в стране было закрыто около 1,1 тыс. нелицензированных ферм и конфисковано 45 тыс. биткоин-майнинговых машин (по данным Tasnim News Agency), самые крупные игроки продолжали превращать электричество в биткоины, зарабатывая сотни миллионов долларов в день и не обращая никакого внимания на президента и его Министерство разведки.
Почему?
Потому что покровительство биткоину в Иране осуществляется на самом высоком уровне. Неспроста биткоиновые фабрики располагаются даже в мечетях, которые получают бесплатную или льготную электроэнергию за счёт государства.
На фото: майнинг-обрудование, обнаруженное в мечети
Оборудование для майнинга завезено в Иран из Китая, более того, несколько китайских предприятий получили лицензии на криптомайнинг и молотят из даровой иранской электроэнергии заветные биткоины.
А дальше те самые могущественные иранские майнеры продают их Центральному банку Ирана. (В том числе поэтому на президентские выборы допущен его глава Абдолнассер Хеммати, которого избирателю преподнесли в «реформаторской» обёртке, но на самом деле главный банкир страны играет сегодня отнюдь не в команде реформаторов, а является важным участником криптовалютного рынка, благословлённым высшим иранским руководством.)
И эти игроки не боялись, что до них доберутся какие-то там инспекторы с проверками, ведь с 2019-го криптомайнинг в стране официально разрешён, а на директивы Рухани раскрывать свои личности, регистрироваться и платить за электроэнергию по экспортным тарифам они просто не реагировали.
Более того, в субботу, 24 апреля 2021 года, Центробанк Ирана совершил в некотором роде революцию, разрешив всем иранским банкам и обменникам совершать операции с криптовалютой, оплачивая ею импорт, товары и услуги, тогда как ранее эта опция была доступна только Центробанку и, видимо, позволяла правительству Рухани контролировать процесс. Решение Центробанка дало возможность множеству теневых игроков проводить операции с криптовалютой, что, несомненно, хаотизировало процесс и вывело из-под контроля единственного госрегулятора огромные суммы.
Так, по словам секретаря Высшего совета киберпространства Ирана Аболхассана Фирузабади, ежедневная торговля биткоинами в Тегеране оценивается в $174 млн в день (Financial Tribune).
Оценили масштабы?
Это означало одно: сделка по СВПД, детище Рухани, в Вене стала тонуть. Её срочность для выживания иранской экономики нивелируется уходом в биткоины и выживанием в теневой сфере.
Сделку нужно было спасать. Терпение Рухани лопнуло.
«Нелегальные фермы, занимающиеся майнингом криптовалют без лицензий, используют почти 2000 МВт. Но высокое потребление не единственная причина — они наносят существенный ущерб системе распределения электроэнергии, что нарушает работу национальной сети и приводит к постоянным отключениям энергии», — заявил Мостафа Раджаби Машхади, представитель Tavanir, иранской компании по производству, распределению и передаче электроэнергии.
«Даже лицензированные криптомайнеры должны быть остановлены до 22 сентября. Министерство промышленности, шахт и торговли, Министерство ИКТ (39-летний министр Джавад Азари Джахроми, «выпускник» Министерства разведки, не дотянувший год до разрешения участвовать в президентской гонке, дружественно машет рукой другому молодому технократу, своему сопернику от КСИР Саиду Мохаммаду. — Ю. Ю.) и Министерство энергетики должны внимательно следить за работой майнеров и обеспечивать приостановку работы до конца лета», — подчеркнул президент.
Ну и да, в функционале Рухани есть возможности Министерства разведки и МВД. И очень мало времени — в августе начнётся транзит власти.
И вот тут возникает интересный вопрос: а готова ли администрация Байдена слить свою «проамериканскую» дружественную политическую элиту в Иране? Ведь сделка, заключённая США с Корпусом стражей — неважно, будет его представлять Раиси, или Джалили, или ещё какой-нибудь генерал, — позволит выигравшим ястребам пустить под нож целый клан иранской власти, традиционно выступающий модераторами переговоров с США.
Тот самый клан Рафсанджани — Рухани (прагматиков, настроенных на переговорный процесс с Западом и встраивание Ирана в глобальный международный контекст), не прекращающий диалог с США с момента Исламской революции 1979-го и кризиса с заложниками в американском посольстве.
И, помимо прочего, Рухани сегодня — это условная битва «старых» денег против «новых».
Бизнес-пакет, который он предлагает Хаменеи, — это снятые американцами санкции, легальные продажи нефти крупнейшим азиатским рынкам, доллары, евро, SWIFT и легализация, прозрачность доходов. (Последнее слово — ключевое, что не нравится его конкурентам во внутрииранской борьбе за власть.)
«Предложение Рухани» можно прочесть сегодня в сводках новостей Reuters от 30—31 мая 2021 года:
«Увеличение нефтяных мощностей усилит политическое влияние Ирана, — считает министр нефти Биджан Зангане. — Санкции США не позволяли прокачивать новые мощности с 2018 года, но после отмены санкций мы сможем делать это. Нефть не просто экономическая сила, это безопасность и политическая мощь»;
«Министр нефти Зангане заявил, что добыча иранской нефти может достичь 6,5 млн баррелей в сутки»;
«Президент Ирана уволил главу Центробанка Ирана, участвующего в президентской гонке»;
«Японии нужно несколько месяцев для возобновления закупок иранской нефти»;
«Индийская государственная компания BharatPetroleumCorp может возобновить закупку иранской нефти до 2 млн тонн ежегодно, если будут сняты санкции».
Оффер от КСИР — это биткоины, «новая нефть» (точнее, новый газ, трансформированный сначала в электричество, а потом в криптовалюту); это серые схемы, вообще-то сложные для консервативных политиков старой формации и опасные для «старых денег» и ФРС, но удобные для технологических гигантов IT-сектора Китая, США и иранского режима, выживающего под санкциями и стремящегося вырваться из-под контроля ФРС. Прибыль от биткоинов не идёт в бюджет государства, а формирует и наполняет частные фонды и счета.
Аятолле Хаменеи 82 года, но, судя по превращению Ирана в биткоиновый рай и одну большую майнинговую ферму, между ФРС («старыми деньгами») и высокотехнологичным IT-сектором («новыми деньгами») он выбирает второе.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.