Британские политики, взгляд Гэллоуэя. Три гвоздя в гроб лидерства Корбина: антисемитизм, политика умиротворения и отношение к брекситу.
Сразу оговорюсь: с Джереми Корбином, чей пятилетний срок руководства партией подошёл к концу в минувшие выходные, я знаком уже сорок лет, из них тридцать мы бок о бок проработали в парламенте.
Почти на всех видеозаписях моих парламентских выступлений, которые можно найти на YouTube, Корбин сидит рядом со мной.
Я же активнее всех остальных поддерживал его в британских СМИ. Мои выступления в защиту Корбина привлекали миллионную аудиторию, а моему бывшему работодателю Talk Radio государственный медиарегулятор Ofcom выписал солидный штраф — за «несбалансированность» моих энергичных возражений его критикам. Но это было в дни минувшие, мы же говорим о настоящем.
За те десятилетия, что Корбин был рядом со мной, я никогда не считал его выдающимся мыслителем (я буквально ни разу не видел, чтобы он читал книгу), или писателем (не знаю, написал ли он вообще что-нибудь), или оратором, или даже компаньоном (в нём, на мой вкус, было чересчур много от студенческого сквота).
Было немыслимо представить, что он когда-нибудь станет лидером. То, что он им стал, — это историческая случайность.
На него пал жребий: ему как рядовому кандидату среди левых поручили нести знамя парламентской группы «Социалистическая кампания» (лейбористов троцкистского окраса), потому что наступила его очередь терпеть поражения. Летом 2015 года, когда ещё не было никакой уверенности в том, что он годится в кандидаты, мы беседовали в штаб-квартире Британского конгресса тред-юнионов на Грейт-Рассел-стрит. Корбин спросил меня: «Я правильно поступаю?» Я ответил: «Если твоё имя попадёт в бюллетень, ты победишь». Он рассмеялся, а с ним и свидетели того разговора.
Ирония судьбы в том, что по тем же причинам, по которым он тогда оказался в бюллетене, его в итоге ожидал самый настоящий разгром.
Его выдвинули потому, что не видели в нём никакой угрозы для существующего порядка. Благодаря качествам его характера (а он со всеми был в приятельских отношениях) личных врагов — я говорю не о политических противниках — у него в парламенте почти не было. Скажем, его правая рука, троцкист Джон Макдоннелл, который впоследствии стал теневым канцлером казначейства, в бюллетень бы не попал — настолько сильно его ненавидели. А у Корбина ненавистников не было. Тогда.
Почему же я был уверен, что он победит, и публично дал такой прогноз в британских СМИ?
Потому что, как сказал Шекспир, «в делах людей бывает миг прилива, он мчит их к счастью, если не упущен». Волна прилива в лейбористском движении шла против мер жёсткой экономии и центризма. Я знал наверняка: если Корбин сумеет выступить как внесистемный политик типа Берни Сандерса и полным ходом пойдёт вперёд, он сумеет оседлать волну.
Блэристов ненавидели. Дело тут не только в войнах и даже не в том, какую роль они сыграли в финансовом кризисе и с каким спокойствием заставляли людей платить за преступления банкиров. Ненавидели их из-за того, что при них у Лейбористской партии не осталось ни капли лейборизма, на смену ему пришёл своеобразный сплав блэризма с клинтонизмом, и из движения она превратилась в выхолощенную счётную машину — бездушную, бессердечную и выброшенную на мель истории.
Кампания 2015 года, когда Корбин боролся за пост лидера лейбористов, казалась просто чудом. Он был на гребне волны, он сам поднимал волну, из-за чего та становилась всё выше и выше. И его победа над оппонентами-центристами была оглушительной.
Вот здесь бы ему взять на вооружение рекомендации одного из злейших своих врагов, бывшего блэровского политсекретаря Джона Мактернана, который сегодня даёт советы тому, кто пришёл на место Корбина, — сэру Киру Стармеру, экс-прокурору и ведущему противнику выхода Великобритании из Евросоюза. Итак, первые три «Правила правления» Мактернана гласят:
1) действуй без промедления;
2) действуй без жалости;
3) карай проигравших.
Хотя похожий совет давали Корбину и я, и другие, он вёл себя с точностью до наоборот. Ни без промедления, ни без жалости действовать у него не получалось, и проигравших он не то что не карал, а защищал и даже продвигал. Потом метнулся в их сторону, затем постарался от них отодвинуться, а через некоторое время перед ними капитулировал. И после этого они поглотили и его, и весь его проект.
Корбин избегал своих друзей и превозносил врагов, даже когда те за его спиной заносили ножи для удара, как целая банда брутов. Стармер — яркий пример, но таких множество. В 2016 году сэр Кир вместе с десятками других демонстративно подал в отставку из теневого правительства, протестуя против лидерства Корбина, и поддержал вотум недоверия, который должен был его погубить. Когда заговор провалился и король не умер (на перевыборах его поддержал ещё больший процент партии, которая насчитывала тогда 500 тысяч членов и была крупнейшей в Европе), Корбин, вместо того чтобы воспользоваться методичкой Мактернана, ПОВЫСИЛ Стармера, дав ему важнейшую должность теневого министра по вопросам брексита. Продвижение получили и многие другие любители воткнуть нож в спину.
Обновлённый и усиленный мандат позволял Корбину делать с Лейбористской партией что угодно. Но он болтался, как скорлупка в океане, и плыл, куда понесёт течением. Теперь он и его проект потоплены, а скоро от них не останется никакого следа.
Это ещё необъяснимее оттого, что при Корбине, в июне 2017 года, лейбористы получили крупнейший в современной истории приток избирателей. У Терезы Мэй не было особых причин проводить те выборы, но она думала, что сумеет разбить Корбина в пух и прах. Корбин же выступил блестяще. Поднявшемуся вихрю левого популизма не хватило каких-то плюс-минус двух тысяч голосов (в правых избирательных округах), чтобы в премьерской резиденции на Даунинг-стрит, 10 впервые в истории оказался социалист.
И даже в этот свой звёздный час Корбин не воспользовался мандатом, полученным на сей раз от электората, чтобы подавить мятеж, зреющий и за его спиной, и всё больше вокруг него. Вместо того чтобы мобилизовать в партии своих сторонников и обрушиться на ненавидящих его членов парламента, Корбин продолжал действовать против партии и в интересах тех самых парламентариев. Когда он и пальцем не пошевелил, чтобы помочь своему ближайшему союзнику Крису Уильямсону, который на тот момент состоял в парламенте и был изгнан по надуманным обвинениям в антисемитизме, это стало последней каплей. Для Корбина всё было кончено.
Любой обзор краткого и совершенно бесславного лидерства Джереми Корбина сведёт его неудачи к трём ключевым темам: антисемитизм, политика умиротворения и отношение к брекситу.
Называть Корбина антисемитом — это чудовищная ложь. Причина в ложном тождестве, когда неприятие политики Израиля приравнивают к ненависти к евреям. Да если придумать какую-нибудь ложную религию и обратиться к Джереми Корбину за покровительством, тот непременно явился бы в полагающемся облачении и с полным почтением пробормотал бы ритуальные фразы. Нет НИ ОДНОГО меньшинства, делу которого Корбин не оказывал бы поддержки. И он всю жизнь отстаивал интересы евреев, их обычаи, их культовые сооружения, их права. Корбин защищал еврейское радио, еврейские кладбища, ритуальные практики забоя скота, права ортодоксальных хасидов в собственном избирательном округе. В 1936 году его мать боролась против британских фашистов на Кейбл-стрит.
Но Корбин не сумел изначально изобличить вышеупомянутое ложное тождество, и его пускали в ход с цинизмом и настоящей ненавистью, которых авторам книг и диссертаций хватит на несколько десятилетий. Нужно подчеркнуть и то, что он не принял решительных мер против горстки настоящих антисемитов, выявленных в рядах лейбористов. То, что он сразу же не исключил их из партии, необъяснимо — учитывая, насколько бессердечно он распрощался с такими людьми, как Уильямсон и его давний друг, бывший мэр Лондона Кен Ливингстон.
Проблема антисемитизма СУЩЕСТВУЕТ. И не в том старом проявлении, которое отравляло правые политические силы в XX веке (и продолжает отравлять). Есть и новый антисемитизм, которому под каждым кустом мерещатся Ротшильды, который считает, что корень всех наших проблем в банкирах и что все банкиры — евреи. Почему-то Корбин никогда этого не понимал. И, учитывая, что он всю жизнь поддерживал палестинцев, он стал лёгкой мишенью для международной кампании по его уничтожению.
О попытках умиротворения блэристов, внутреннего врага, было сказано выше.
Но Корбин мог бы преодолеть все упомянутые злоключения, если бы только придерживался своей позиции по брекситу. Если бы он продолжал прежнюю линию — что лейбористы без оговорок и возражений принимают результат референдума о выходе из ЕС, — «Красная стена» лейбористских оплотов в центральных и северных районах Англии могла бы выстоять. И то, что он этого не сделал, демонстрирует главную причину провала его революции. Лейбористская партия стала партией городского среднего класса, либералов с университетскими дипломами, которые, услышав известное каждому британскому работяге название очистителя для рук Swarfega, подумают, что речь идёт о каком-нибудь острове Балеарского архипелага, и поглощены политикой, построенной вокруг половой или расовой принадлежности. Эта партия уже не говорит на одном языке с рабочим классом, живущим за «Красной стеной», и сейчас едва ли может даже притвориться, будто его понимает. Всякий, кто выступает против либерализма, — непременно либо «-ист», либо «-фоб».
Поддержавшие выход из ЕС народные массы — приличные люди, патриоты, консервативно настроенные в социальных вопросах и, возможно, радикально настроенные в экономических, — полностью чужды Лейбористской партии, как левому, так и правому её крылу. Корбин всегда выбирал левую сторону такого либерализма. Надо было ему всё-таки читать книги.
Сейчас лидером стал сэр Кир Стармер, блэристы вновь у штурвала. И — будьте покойны — новый режим не замедлит воспользоваться рекомендациями Джона Мактернана.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.