С принципами демократии, которые насаждаются Советом Европы и ПАСЕ, всё понятно. Там просто в своё время наложили типун на язык российской делегации и стали её во все звонкие голоса учить правильной жизни. Как мы помним, это привело к тому, что глава российской делегации Леонид Слуцкий отказался принимать участие в русофобском шабаше. Потом они лишь подтвердили правильность этого решения, приняв резолюцию по Керченскому проливу. Разумеется, антироссийскую.
«Все популистские штампы и оценки инцидента в Керченском проливе, уже неоднократно звучавшие от западных кураторов Киева, со стороны ПАСЕ выглядят вообще карикатурно. Структура, не соблюдающая ни устав Совета Европы, ни его демократические принципы в отношении национальных делегаций, продолжает поучать Россию правовым основам», — тогда прокомментировал он.
Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) — такой же пережиток 1990-х, как и эти структуры (его юрисдикция на Россию стала распространяться с 1998 года). Принимать его можно только по назначению, осмотрительно, в определённых дозах, зная меру и не впадая в безудержный энтузиазм.
Когда на нас пала юрисдикция ЕСПЧ, тогда выстраивалась жёсткая стратегия подчинения различным международным институтам, от перечисленных и до фонда Сороса. Прокладывалась чёткая линия примата так называемого международного права над национальными законами. Всё это делалось для обуздания суверенитета, чтобы он находился в клещах различных наднациональных структур, которые прятались под масками неангажированности и беспристрастности. Какой мир из всего этого выстроился, знаем — заурядная жандармская будка с принципом «одним всё, другим ничего», потому что у избранных дубинка в руках и соответствующая бляха на груди имеется. Новая колониальная система, щедро обёрнутая риторикой за демократию и права человека, входила в силу.
Нам хотелось справедливости, в головах звучали призывы академика Сахарова, гуманистов и диссидентов, поэтому все вывески принимались за чистую монету. Если суд по правам человека, то значит — там верховное святилище всех этих прав, выше которого ничего не бывает. Его вердикты — что глас небожителей: внимай и исполняй (ах да, ещё и кайся). Беда, конечно, но, разобрав по кирпичикам Советский Союз, мы взыскали царство небесной демократии на земле. Забыв, что ещё Константин Леонтьев пенял нашим «розовым христианам» Толстому и Достоевскому за схожие попытки. Потом стали постепенно понимать, что для многих «столпов» в самом понятии этих прав (да и демократии) есть своя особая транскрипция, своё звучание и осмысление, нам ранее неведомые. Что здесь речь не столько о справедливости, но в первую очередь о прагматике. Про неё-то мы забыли вовсе, а ведь на ней и держится вся система международных отношений, где казино всегда в выигрыше, потому как оно устанавливает правила, а для прочих всё слишком шатко и временно, из постоянного — лишь зависимость.
Постепенно все эти розовые очки спали, и мы начали вырабатывать иммунитет, отстаивать свои интересы. Развернулись от ПАСЕ, которая уже плавиться начала от накала русофобии. Что нам там делать, пока не придут в чувство? В 2015 году был подписан закон, позволяющий игнорировать вердикты ЕСПЧ, если они противоречат Конституции России. Тоже вакцина от внешнего диктата, а то у нас был слишком долгий и странный «роман» с этой своенравной структурой.
На самом деле, о каком суверенитете может идти речь без верховенства национальных законов? Штаты вон собственные распространяют на весь мир — и ничего, очень многие проглатывают: у жандарма работа сложная — должны быть свои привилегии…
Кстати, ЕСПЧ с поразительной настойчивостью и завидным постоянством принимает антироссийские решения. Если в ПАСЕ после событий на Украине нам устраивали публичную и истеричную обструкцию, то европейский суд делает схожее в юридической плоскости, щедро щёлкая плёткой Фемиды.
Из последнего: ЕСПЧ обязал Москву выплатить €10 млн в качестве компенсации за «выдворение» в 2006 году из России граждан Грузии, которые, по сути, пострадали от своих властей, взявших антироссийский вектор. Тяжба эта длится с 2007 года, заявляется о массовой депортации грузин. Стилистика отработанная.
У властей свободной и независимой Грузии вообще большая страсть к различным искам к России. Так эта маленькая, но гордая страна обращает на себя внимание международного сообщества и вносит свой посильный вклад в копилку демократии. Судится Грузия ещё и за события августа 2008 года — тогда, напомним, грузинские войска стали поливать Цхинвал из установок «Град», а потом в город вошли танки и пехота. Теперь Грузия отстаивает свои права в ЕСПЧ, заявляя, что Россия в тот момент, когда Саакашвили начал жевать свой знаменитый галстук, оккупировала Южную Осетию. Страсбург принял эту жалобу к рассмотрению.
С другой стороны, вторжение грузинских военных в Южную Осетию, видимо, никак не нарушало права людей. Их просто убивали и расстреливали из «Градов», не дискутируя о правах. Иски пострадавших жителей Цхинвала в этом развязанном пятидневном конфликте попросту попадают в круговерть бюрократического футбола или сразу отклоняются. Так поступили страсбургские судьи, например, с семьёй осетин Кудуховых, которым ещё в 1990-е пришлось бежать из грузинского села, бросив всё. А в августе 2008-го в крышу пятиэтажки в Цхинвале, где они жили, попал грузинский снаряд. Спасло только то, что люди прятались в подвале. При этом многие там ещё и близких потеряли. Но, наверное, на всех них права человека не распространяются.
Сейчас, по всей видимости, создаётся прецедент, чтобы разного рода иски ещё активнее посыпались к России и по ним можно было бы выносить положительные вердикты практически на автомате. Всё для того, чтобы подкрепить образ плохого (нет, кошмарного) парня, который лепят из нашей страны теперь уже в юридической плоскости, заявляя, что, мол, тут нет никакой политики, а значит, больше должно быть доверия. Но эта «работа» идёт не только в имиджевом плане, а также с прицелом на будущее: вдруг Россия вновь станет мягкотелой, податливой и на всё согласной?
Ближайшая политическая задача тоже понятна — создать вокруг России пояс напряжённости. Санитарный кордон отчуждения, в первую очередь из тех, кого совершенно не жалко, — бывших союзных республик, — чтобы углубить раскол.
Напряжённость создаётся в том числе через сутяжничество, запускается на бытовой уровень, чтобы каждый чувствовал, что лично ему Россия должна по гроб. В этой очереди и Украина предъявляет несуразное: от голодомора до Крыма и ватаги киллеров для Порошенко. И прибалтийские страны занудно бубнят о компенсации за годы «советской оккупации». Вот и Грузия, над которой в своё время произвели оранжевое форматирование, закидала исками. В прошлом году появился очередной — в нём говорится о «массовых притеснениях грузинского населения» в Южной Осетии и Абхазии, об «этнической чистке грузин». Про права осетин, напомним, в ЕСПЧ ничего знать не хотят.
С дотошностью и усердием архивариуса Коробейникова из «Двенадцати стульев» свою картотеку исков к России завели многие страны. Сейчас всё это поощряется. А потому креатив и усердие ископодавателей не оскудевают. С одной стороны, откровенный популизм местных политиков, которые стригут политические купоны на антироссийской платформе, а с другой, в этой «очереди» все тешат себя надеждами на светлое будущее, на введение процедуры банкротства и внешнего управления — тогда и можно будет отщипнуть заявленное.
ЕСПЧ — прецедентный суд, далее схожее может штамповаться просто под копирку. Непризнание сомнительного вердикта просто облегчит страсбургским судьям жизнь и избавит от ненужной рутинной работы. А то ведь и Саакашвили подаст ябеду, что Россия ему испортила галстук и теперь в приличном обществе не показаться. В конце концов, к этому вопросу (признавать вердикт или нет) можно вернуться после того, например, как будут рассмотрены иски жителей Южной Осетии, пострадавших в пятидневной войне. Чтобы мы удостоверились в неполитизированности и неангажированности суда в Страсбурге, а то терзают различные смутные сомнения. Если же пойдут откровенная компанейщина и истерия, то поступать тут можно, как с ПАСЕ: оградив себя от подобного.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.