Женщины — создания прекрасные и слабые. Даже если они стремятся быть сильными и доказывают это своими профессиональными достижениями, карьерными взлётами и творческими успехами, всё равно по сравнению с нами, мужчинами, они, как правило, остаются более хрупкими и уязвимыми. Нуждающимися в защите.
Конечно, в эпоху воинствующего феминизма, поставившего с ног на голову очень многие привычные социальные модели, утверждать, что женщины слабее мужчин, не только неполиткорректно, но и опасно. Тем более что слишком уж эффективно интернет-движения типа #MeToo и #RedMyLips выполняют задачу уничтожения репутаций и карьер могущественных и богатых мужчин (преимущественно, кстати, белых). Но вот парадокс: радикальный феминизм, который ставит своей целью победу над мировым патриархатом и грозит сбросить «мужских шовинистических свиней» с капитанского мостика, сосредоточивает свои усилия на каких-то второстепенных моментах, раздувая до небес истории с харассментом в голливудских студиях, и игнорирует реальные проблемы — такие, например, как неравенство в доходах мужчин и женщин.
А неравенство это существует до сих пор, несмотря на то что в результате полутора веков ожесточённой борьбы женщины добились фактического равноправия с мужчинами (в избирательном праве, в образовании и в профессиональной сфере). «Сегодня женщины могут наравне с мужчинами занимать руководящие должности, в том числе и на госслужбе!» — гордо заявляют феминистки. Могут, верно. Только вот, если верить последнему докладу Международной организации труда (МОТ), «в среднем женщины продолжают получать на 20% меньше, чем мужчины». По словам генерального директора МОТ Гая Райдера, «гендерное неравенство в оплате труда — это на сегодняшний день одно из самых ярких проявлений социальной несправедливости».
И это при том, что существуют страны, где узаконены гендерные квоты (контролируемый законодательством уровень представительства женщин и мужчин). Например, в Норвегии ещё в 2003 году стортинг (парламент) проголосовал за то, что в советах директоров крупных корпораций должны быть в обязательном порядке представлены оба пола. Скандинавия в этой области вообще впереди планеты всей, но её высокие показатели нивелируются статистикой ближневосточных, африканских, а также западно- и южноазиатских стран, где женщины не работают в силу исторических и культурных традиций и, даже получив высшее образование, они, скорее всего, будут заниматься детьми и домашним хозяйством.
Наша страна, к сожалению, по критериям гендерного равенства в оплате труда до сих пор ближе к Бангладеш, чем к Норвегии. Осенью прошлого года вице-премьер правительства РФ Ольга Голодец сообщила, что разница между зарплатами мужчин и женщин в России составляет в среднем 26% — не в пользу женщин, разумеется. Заявление это прозвучало не где-нибудь, а на первом же заседании Координационного совета при правительстве РФ по реализации Национальной стратегии действий в интересах женщин на 2017—2018 годы.
А уже этой осенью министр труда и соцзащиты РФ Максим Топилин озвучил другую цифру: разрыв между зарплатами мужчин и женщин в России, по его словам, составляет 28,3%. И хотя министр явно привёл эту цифру, чтобы показать, что дела-то идут на лад (в 2001 году этот показатель и вовсе составлял 36,8%), нетрудно заметить, что по сравнению с прошлым годом разрыв увеличился.
При этом, как показывают исследования аналитиков РЭУ им. Г.В. Плеханова, в самой уязвимой ситуации находятся женщины, живущие в зарегистрированном браке. Разрыв между зарплатами замужних женщин и мужчин превышает 32%, в то время как аналогичный показатель у незамужних, преимущественно молодых женщин может не превышать 10%.
Из этого следует, что, во-первых, российские женщины всё ещё являются одной из самых незащищённых категорий работников. Работодатели при прочих равных условиях предпочитают нанимать мужчин, а если всё-таки берут на работу женщину, то платят ей гораздо меньше. А во-вторых, в этой незащищённой категории самой уязвимой стратой являются замужние женщины — они же, как правило, матери одного или нескольких детей.
То есть государство, на словах выступая за то, чтобы женщины рожали «минимум по 2—3 ребёнка» (как призвал на днях премьер-министр Мордовии Владимир Сушков), чтобы помочь России выбраться из демографического кризиса, в то же время не делает ничего, чтобы защитить этих женщин хотя бы от гендерного неравенства в оплате труда. При этом, если следовать за прихотливыми извивами чиновничьей мысли, борьба за права женщин рассматривается как нечто негативное, мешающее прекрасной половине человечества реализовывать своё предназначение.
«Сегодня навязывается мода на одного ребёнка в семье, нам говорят о правах женщин, — цитирует мордовского премьера газета «Известия». — Но о каких правах может идти речь, если вы обесцениваете главное — материнство? Герои нашего времени — многодетные семьи».
Выходит, что, с точки зрения чиновника, женщины должны сидеть дома, рожать детей и молчать в тряпочку, не заикаясь о каких-то своих правах. Неудивительно, что слова Сушкова вызвали резонанс в социальных сетях и СМИ, хотя на фоне того парада глупостей, который устроили российские бюрократы в последние месяцы, это высказывание выглядит ещё относительно вегетарианским. Тем более что крупица правды в нём всё же есть: многодетные семьи, конечно же, заслуживают всяческого уважения и поддержки. Вот только не стоило бы путать кислое с пресным и противопоставлять продолжение рода борьбе за права женщин. В первую очередь следует добиться сокращения разрыва в оплате труда женщин и мужчин, уменьшения дискриминации по гендерному признаку, выражающемуся в том, что профессионально-карьерный статус женщин в подавляющем большинстве случаев ниже, чем у мужчин.
Вот здесь открывается широчайшее пространство возможностей для наших феминисток (как радикальных, так и умеренных) — борись не хочу! Но нет, феминистки и примкнувшие к ним либералки (в наших реалиях либералка почти наверняка окажется ещё и феминисткой) предпочитают копировать зарубежный опыт и травить одного из наиболее профессиональных и компетентных депутатов нашего парламента, председателя комитета по международным отношениям Леонида Слуцкого. Для тех, кто забыл или не знал эту историю, напомню: после ряда очень удачных шагов на международной арене (в частности, в марте 2017 года по инициативе Слуцкого состоялась поездка представителей ПАСЕ во главе с председателем этой организации Педро Аграмунтом в Сирию, а в Москву по приглашению председателя комитета по международным делам прилетела лидер Национального фронта Франции Марин Ле Пен) Слуцкий был обвинён несколькими нечистоплотными журналистками в харассменте. И хотя парламентская комиссия по этике не обнаружила в его поведении никаких нарушений общепринятых норм, десяток либеральных СМИ объявили Госдуме бойкот.
Бойкот этот продержался недолго, а потом главред одного из отважно боровшихся со Слуцким интернет-порталов сам оказался в центре скандала, связанного с харассментом — только уже не выдуманным, а настоящим. Однако до сих пор «война с русским Вайнштейном», как называли Слуцкого либеральные СМИ, остаётся главной акцией отечественных феминисток.
А Госдума, которую феминистки пытались бойкотировать, между тем работает над новым проектом закона, гарантирующего российским женщинам равные права и свободы с мужчинами. Законопроект «О государственных гарантиях равных прав и свобод мужчин и женщин и равных возможностей для их реализации» был в первой редакции внесён в парламент депутатами В.В. Володиным (ныне председателем Госдумы), Е.Ф. Лаховой (ныне сенатором, председателем Союза женщин России), О.В. Морозовым и Г.И. Райковым. По не вполне понятным причинам законопроект этот путешествовал по думским кабинетам и комитетам целых 15 лет и в конце концов в июле этого года был отклонён Госдумой по причине «слишком широкого перечня вопросов, ряд из которых на сегодняшний день уже решён другими законами». Однако это не означало, что парламентарии тоже решили махнуть рукой на «женский вопрос» — напротив, была достигнута договорённость, что комитет Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей подготовит новый проект закона, в котором будет сделан акцент на защите в первую очередь трудовых прав женщин.
Парламентарии подчеркнули, что необходимо сохранять и традиционные ценности семьи и материнства, которые не зависят от общественного уклада и технологического прогресса, являются общими для стран с разными культурами, обычаями, с разными кодами. Многое в этой сфере уже сделано: продлено действие программы «Материнский капитал», решена проблема с местами в детсадах для детей от З до 7 лет, получают матпомощь нуждающиеся семьи с низким достатком, а также родители, которые воспитывают детей-инвалидов, начато субсидирование процентной ставки по ипотечным кредитам семьям с двумя и более детьми. Но многое, разумеется, ещё предстоит сделать: будет оказано дополнительное содействие семьям, проживающим на Дальнем Востоке, с 2019 года в России будут запущены бесплатные государственные программы повышения квалификации, чтобы помочь женщинам пройти переподготовку или приобрести новую специальность, овладеть навыками предпринимательства — этими программами, при желании, смогут воспользоваться мамы, находящиеся в отпуске по уходу за ребёнком в возрасте до трёх лет.
Самое же главное — новый закон должен минимизировать позорный разрыв в оплате труда «сильного» и «слабого» полов, гарантировав нашим женщинам, истинному сокровищу нации, достойную жизнь и достойное место в обществе. Он должен будет покончить с дискриминацией по гендерному признаку. Печальный факт — наши мужчины не просто мирятся с ситуацией, когда их жёны, сёстры, матери и дочери получают гораздо меньше, чем их коллеги-мужчины, но и считают такое положение вещей принципиально правильным. И с этим тоже надо будет разобраться, поскольку без серьёзных подвижек в общественном сознании проблему гендерного неравенства не решить.
Вполне вероятно, кстати, что в новом законопроекте будут впервые в истории российской юриспруденции прописаны меры по борьбе с харассментом — об этом ещё в феврале 2018-го, до того как первый вариант закона был отвергнут Госдумой, говорила зампредседателя комитета по делам семьи Оксана Пушкина. Это было бы очень правильным шагом, поскольку подобные вопросы могут эффективно решаться только в правовом поле, с чётко определёнными критериями норм и их нарушения. И всё-таки не стоит ставить телегу впереди лошади: социально-экономические вопросы должны быть, разумеется, приоритетнее для законодателей, чем сюжеты, связанные с харассментом, которые, как показывает случай Леонида Слуцкого, могут быть взяты с потолка или высосаны из пальца.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.