По всем фронтовым признакам, а также по обрывочным утечкам (не исключу, что контролируемым) после триумфального освобождения сирийского юга от террористов, войска союзников, под которыми я подразумеваю правительственные силы Башара Асада, Россию и проиранскую «Хезболлу», перебрасывают свои военные ресурсы на север страны, то есть поближе к границам провинции Идлиб.
Эти данные абсолютно недвусмысленно говорят о том, что в ближайшие пару недель, когда все боевые приготовления будут завершены, начнётся сражение за Идлиб, которое фактически станет финальной схваткой с террористическими и радикальными военизированными формированиями на территории Сирии. Потому что именно Идлиб на данный момент — это единственная провинция, почти полностью подконтрольная боевикам.
Финальная схватка в Идлибе обещает быть не просто горячей, а очень горячей. На градус противостояния могут повлиять сразу несколько принципиальных факторов. Первый из них лежит на поверхности. Ещё начиная с успешной операции по освобождению Алеппо в Идлиб организовано вывозили боевиков, не согласившихся сложить оружие. Впоследствии на протяжении целых двух лет пресловутый «зелёный экспресс» имел почти всегда разные станции отправления, но всегда одну конечную. Таким образом, самые непримиримые террористические группировки из Дамасской области — Аль-Гуты, Думы, Ярмука, а затем из других южных анклавов (напомню, что речь идёт о десятках тысячах радикалов) собрались и аккумулированы теперь в Идлибе.
Проект «зелёный экспресс» был своего рода лакмусовым билетом для оппозиционных Асаду отрядов, попадавших в котлы Сирийской арабской армии, поддерживаемой российскими ВКС и нашими военными советниками. С помощью «зелёного экспресса» естественным образом была проведена реальная и осязаемая черта между теми, кто готов на конструктивный диалог с официальными властями, и теми, кто настроен исключительно радикально, то есть не собирается складывать оружие. Таким образом, можно сделать вывод, что в Идлибе не радикальных формирований на данном этапе нет.
Более того, провинция превратились в своего рода «отстойник», куда в итоге стянулись все заезжие исламисты, которым нет пути обратно на родину (где бы они ни была), и, в общем-то, Идлиб для них — это последнее пристанище на обломках несостоявшихся «халифатов» «Аль-Каиды»* и ИГИЛ**, организаций, во всём мире признанных террористическими. То есть им больше ничего не остаётся, кроме как воевать до последнего, потому что отступать больше действительно некуда.
Это первая сложность. Вторую можно охарактеризовать как следующую из вышесказанного — это плотность или, если хотите, высокая концентрация «пассажиров» того самого «зелёного экспресса», помноженная на те радикальные силы, которые базировались в Идлибе чуть ли не с самого начала сирийского конфликта, то есть на протяжении семи последних лет.
Одним, словом, террористов там действительно много. Точную цифру, думаю, даже в Генштабе МО назвать затрудняются, но очевидно, что счёт идёт на десятки тысяч боевиков, и не удивлюсь, если итоговое число будет приближаться к 50 тыс.
Если взять навскидку данные ФСБ по состоянию на прошлый год, то Бортников однозначно дал понять, что, по их информации, в Идлибе находятся порядка 20 тыс. террористов. Прибавьте сюда несколько крупных потоков по результатам операций в Дамасской провинции — и мы получим внушительную цифру. Однако, как это ни парадоксально, именно количественный фактор в итоге может сыграть в нашу пользу в перспективе.
Что я имею в виду? Группировки, сконцентрированные теперь в Идлибе, отнюдь не представляют собой единый фронтовой монолит. Разношёрстные толпы радикалов из всех регионов Сирии не объединены в какую-то общую группировку наподобие того же ИГИЛ и не имеют единого командования.
Более того, те, кто приехал на «зелёном экспрессе», определённой частью идлибских анклавов и вовсе считаются предателями. Их открыто обвиняют в «сговоре с режимом», пропускают через условные фильтрационные лагеря, не обходится без жёстких допросов, и как следствие — силовых конфликтов.
Именно на этом противоречии атакующие Идлиб правительственные силы Асада и могут сыграть. Плюс ко всему большая часть лидеров тех группировок, что сейчас осели в Идлибе, уже имели опыт общения с российскими переговорщиками, и не просто общения, а результативного и взаимовыгодного сотрудничества. Как раз благодаря этим контактам удалось избежать дополнительного кровопролития в Гуте и Думе. Это тоже безусловный плюс.
Ну и наконец, мы дошли до самого главного — геополитического фактора. Провинция Идлиб находится непосредственно на границе с Турцией и в сфере военного турецкого влияния. Система взаимодействия формирований, размещённых там, с теми или иными турецкими силами выстраивалась годами.
Это и вопросы снабжения боеприпасами, коридоры для новых рекрутов «халифата», пути эвакуации раненых, поставки продовольствия и медикаментов — в общем, вся сопутствующая реальной войне логистика зацикливается в итоге именно на Турции, и потому роль Эрдогана в данной операции справедливо будет одной из центральных.
Мы уже знаем, что высокопоставленные турецкие военные, буквально на днях встречались с министром обороны РФ Сергеем Шойгу. Однако официальные сообщения зафиксировали лишь протокольную часть. О чём в реальности договаривались Турция и Россия по линии силовых ведомств, пока что остаётся главной интригой. Ведь именно от этих договорённостей на 90% зависит финальный исходы битвы с терроризмом в Сирии.
* «Аль-Каида» — организация признана террористической по решению Верховного суда РФ от 14.02.2003.
** «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ) — организация признана террористической по решению Верховного суда РФ от 29.12.2014.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.