Недавно в городе Пхеньяне в музее истории, равном западному по технологической подаче, я обнаружил диковинную экспозицию: труп американского солдата со всеми прибамбасами амуниции, клюющий его в голову ворон и адский вороний грай, воспроизводимый безотказной азиатской автоматикой… Вечное воспоминание о будущем.
Не буду сейчас рассказывать в подробностях про Северную Корею, которую видел и парадно, и контрабандно, путешествуя на машине посольского работника, но отмечу для ясности, что страна в последние годы сильно изменилась, стремится к рынку, выпускает мобильники и видики, в столице более тысячи ресторанов, но тень испепеления нависла именно сейчас (и только ли из-за успешных ракет?), так же как подожгли войну в Сирии, когда пришёл с реформами европеизированный Асад-младший.
Новости громыхают жестью. Сложно отделить карнавальную браваду от реальной беды ядерного апокалипсиса, но слышно, как яро и страстно выкликают демона истории.
США готовы вторгнуться в Венесуэлу, грозят войной КНДР, обвиняют Иран в подпольной ядерной программе. Американский президент снова и снова выражает недовольство Китаем, например его «вредной торговой политикой». Да и демонстративный удар по Сирии был, напомню, нанесён в тот момент, когда председатель КНР находился в США. В свою очередь, Си Цзиньпин аккуратно парирует, предостерегая от резких движений и, в сущности, предлагая демилитаризацию Корейского полуострова — речь не мальчика, но мужа.
А что же мальчик, претендующий быть «отцом глобального семейства»? Конечно, можно давить маленькие неугодные страны тотальными санкциями до посинения, не пытаясь слышать и разговаривать, не вникая в исторические и социальные нюансы (и, как известно, благословляя средневековые монархии Персидского залива и ядерную бомбу турбулентного Пакистана).
Но только ли дело в темпераменте 45-го американского президента и в увлекательной лапидарности жанра твитов, соблазняющего выдать короткое и экспрессивное: «Launch!» («Пуск!»)?.. Или сама логика мировых событий заставляет Штаты переживать из-за смещения центра силы? Наконец, непрерывные угрозы — признак уверенности или невроза?
Есть немудрящее соображение: в мире неспешно, но верно заканчивается период военно-политического монополизма, подкреплённого финансовыми возможностями. Само избрание Трампа с его броскими обещаниями сохранить Америку «первой» — реакция на утрачиваемое лидерство. Всё большую хаотичность американских реалий необязательно сводить к личным особенностям и проблемам нового главы государства. Можно воспринять её и как отражение усложняющихся мировых процессов.
Кстати, усложнение — это благо или пролог огромного бесконтрольного насилия? Простыми лозунгами тут не отделаешься. Да, это риски, но и оттенки. Это возрастающая опасность распространения страшного оружия, но и возможность тонкой и точной дипломатии, спасающей от массовых убийств.
Сама история, однажды отменившая будто бы незыблемые колонии, которые просвёщенным метрополиям мнились упорядоченными формами человеческой жизни, способна отменить и однополярность с всевластным директором школы и робкими школярами.
Не об этом ли апокрифическая реплика министра иностранных дел России Сергея Лаврова, девять лет назад, в разгар осетино-грузинского противостояния, адресованная британскому коллеге Дэвиду Милибэнду: «Who are you to f***ing lecture me?»
Означает ли ревизия «западной гегемонии» в сторону полицентризма пересмотр привычной модели демократии и разделения властей и замену на авторитарную самобытность? А вот не факт. В сущности, антиколониальный процесс был демократичнее колониальной стагнации. Многообразие даёт заведомо большую свободу, чем единообразие. Но в какой степени — эту задачку разрешит только история.
О том же говорил на днях всё тот же Лавров, выступавший перед участниками форума «Территория смыслов на Клязьме». Он сетовал: в своё время «поддались иллюзии, что наступил «конец истории»… Иллюзия оказалась иллюзией. Невозможно заказывать музыку для всего земного шара всегда только из одного клуба избранных».
Фукуямовский конец истории и впрямь оказался мнимым, смастерённым из папье-маше, которое легко смял ветер времени.
Недавно я расшифровывал уникальную беседу с писателем-классиком Валентином Распутиным, который ещё в 2000 году говорил то же самое: «Я прочитал работу «Конец истории». Но ведь это и конец цивилизации, если признать, что это конец истории, постистория. А события грядут не только в России. Они очевидно грядут и в мире».
События развиваются, вспыхивают молнии драм, вместе с переменами в расстановке мировых сил меняется баланс и в «мире идей».
Китай, Индия, Бразилия, Южная Африка всё твёрже заявляют о себе как о независимых центрах силы и доказывают право на силу. Кроме важности экономического ресурса и развития, для такой политики немаловажен и психологический ресурс: желание обозначить и отстоять свой интерес. В России заявка на самостоянье — всегда, по Пушкину, залог величия.
Ещё дальше, ещё дольше.
Всё не так, как раньше, лёд всё тоньше.
Нас всё меньше, и, хоть это тяжко,
Выживает сильнейший, но побеждает неваляшка.
Так поет рэпер Oxxxymiron, и в YouTube у этой песни 3,6 млн просмотров.
Какой мир более устойчив? Тот, где есть сильнейший, никем не нанятый «решала», настроенный таковым оставаться, а значит, выживать за счёт слабейших? И неважно, какой благороднейшей фразой сверкает самодурство, умножая абсурд трагедий обычных людей и «заваленных» государств… Или предпочтительнее путь уступок и взаимопроникновения, коллегиальное решение сложных международных вопросов — коллективный неваляшка?
Всё не так, как раньше. Тревог много, но встали, отряхнулись — и продолжили качаться.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.