Дональд Трамп предъявил Ангеле Меркель счёт на 375 миллиардов долларов — эта новость всколыхнула сонное информационное болото воскресенья. Счёт, как пояснил британский таблоид The Sunday Times, был выставлен за поддержку обороноспособности ФРГ на протяжении последних 12 лет. Может быть, этой новости так и суждено было бы остаться воскресной уткой, но её неожиданно перепечатал солидный британский ресурс The Independent, а за ним ещё с полдюжины различных сайтов.
Во всех этих новостях приводились цитаты возмущённых немецких политиков, общий смысл которых сводился к тому, что Германия очень многим обязана Соединённым Штатам — но уж точно не деньгами. В конце концов Белый дом был вынужден отреагировать — и сделал это устами своего официального представителя Майкла Шорта. «Материал (The Sunday Times) — фальшивка», — оправдывая свою фамилию, лаконично заявил Шорт.
За этой громкой историей (громкой прежде всего потому, что такие суммы всегда будоражат воображение читателя) осталась почти незамеченной другая, куда менее сенсационная, но от этого ничуть не менее интересная. Несколько дней назад американский кабельный и спутниковый канал бизнес-новостей — CNBC — опубликовал «особое мнение» аналитика и управляющего директора лондонского отделения крупнейшего финансового конгломерата Goldman Sachs Бобби Ведрала. Ведрал заявил, что президентом Франции может стать Марин Ле Пен. Вопреки всем прогнозам, «как это уже было с брекситом и Дональдом Трампом».
До первого тура президентских выборов во Франции осталось меньше месяца. Сюрпризов не ожидается: согласно опросам главных социологических служб Франции, победителями первого тура станут Марин Ле Пен, лидер партии «Национальный фронт», и Эммануэль Макрон, бывший министр экономики в правительстве социалистов, а ныне глава движения «Вперёд!» (по-французски En Marche! — первые буквы совпадают с инициалами Макрона). Во втором туре уверенно победит Эммануэль Макрон, за которого проголосуют как избиратели социалистов, так и сочувствующие правым (партии «Республиканцы»). Приблизительный счёт второго тура — 40% за Марин и 60% за Макрона. После победы «ни левого ни правого» Макрона Париж продолжает следовать в фарватере Брюсселя и остаётся одной из главных опор Евросоюза.
Картинка эта настойчиво вдалбливается в головы читателям газет, потребителям теленовостей и интернет-контента как во Франции, так и в других европейских странах, поскольку подавляющее большинство СМИ открыто или завуалированно поддерживают Макрона — кандидата олигархо-бюрократического альянса. В их громком хоре теряются отдельные робкие голоса, пытающиеся возразить: мол, цифры притянуты за уши, рейтинг Макрона надувается ангажированными социологами, да и вообще всё происходящее напоминает США в сентябре—октябре, когда все опросы предрекали уверенную победу Хиллари Клинтон. На этом фоне заявление Ведрала — далеко не последнего человека в мире европейских финансов — прозвучало как гром среди ясного неба.
Ведрал заявил, что он в целом согласен с опросами, которые предсказывают победу Макрона, однако подчеркнул, что в опросах «есть данные, которые вызывают сомнения». Особую тревогу у аналитика Goldman Sachs вызывает беспрецедентно высокий уровень неопределенности при выборе между кандидатами во втором туре. Доля респондентов, ответивших «не знаю» на вопрос, за кого они будут голосовать во втором туре, если первый тур не выявит победителя, составляет 43% и понемногу растёт. Вердал не политолог, а финансовый аналитик, привыкший иметь дело с сухими цифрами. Эти 43% неопределённости оказались достаточными, чтобы он разослал своим клиентам аналитический отчёт, в котором говорилось: «в то время как победа Марин Ле Пен не является базовым сценарием, предполагать, что она невозможна, в лучшем случае наивно, а в худшем — безответственно».
Возникает вопрос: а какое, вообще говоря, дело главе лондонского филиала Goldman Sachs до электоральных перспектив лидера Национального фронта?
Ответ, казалось бы, лежит на поверхности. Поскольку мало кто сомневается в победе Макрона (в прошлом — инвестиционного банкира, работавшего с Rothschild & Cie Banque, принадлежащем, как несложно догадаться, семье Ротшильдов), рынок совершенно не готов к тому, что Марин Ле Пен повторит успех Дональда Трампа. Если же предположить, что она всё-таки выиграет президентскую гонку, инвесторов, скорее всего, охватит паника: спреды по государственным облигациям резко расширятся и рынок европейских акций рухнет (Ведрал оценивает потери от 13 до 21% капитализации). Рынок слишком самодоволен, считает Ведрал, неплохо было бы инвесторам просчитывать и другие варианты.
Но как это возможно, задаются вопросом читатели финансовых новостей, если рейтинг поддержки Макрона уже сейчас приблизительно равен рейтингу поддержки Марин Ле Пен (около 24-26%), что делает невозможным победу ни одного из них в первом туре (где с ними будут соперничать Франсуа Фийон, ещё недавно считавшийся фаворитом выборов, и несколько левых кандидатов: Бенуа Аммон от социалистов и Жан-Люк Меланшон). А во втором, как всем хорошо известно, против Марин выступит так называемый республиканский фронт — альянс левых, правых и центристов.
Все не так просто, говорит Ведрал. Есть в социологии такое понятие — «застенчивый избиратель». Эти люди неохотно сообщают интервьюерам, что они намерены голосовать за правых, потому что не хотят выглядеть реакционерами в глазах знакомых, родственников или соседей, потому что боятся заявить, что не согласны с доминирующей в общественном мнении точкой зрения и т. д. «Застенчивые избиратели» сыграли свою роль на выборах президента США (когда внезапно выяснилось, что Дональда Трампа поддерживает куда большее количество американцев, чем уверяли соцопросы) и особенно во время референдума о выходе Великобритании из ЕС в июне 2016 года. Сыграют они свою роль и на французских выборах в апреле—мае 2017 года. Виной всему — политическая корректность, которая заставляет людей лгать о своих электоральных предпочтениях. «Популистские кандидаты всегда выигрывают от «застенчивого голосования», — считает Ведрал. А при нынешнем беспрецедентно высоком уровне неопределенности (за которым, как он считает, кроется нежелание французов признаваться социологам, что они будут голосовать за Ле Пен) это может принести лидеру Национального фронта неожиданную победу.
Вы обратили внимание на то, как настойчиво проводится параллель между Марин Ле Пен и Дональдом Трампом? А теперь давайте посмотрим, что связывает Goldman Sachs и нынешнего президента Соединённых Штатов.
Первое, что бросается в глаза, — в окружении Дональда Трампа по меньшей мере четверо бывших сотрудников Goldman Sachs (а в Фирме — так между собой называют Goldman Sachs финансисты Америки, — как и в разведке, «бывших» сотрудников не бывает). Это министр финансов (секретарь Казначейства США) Стивен Мнучин, старший помощник президента по экономической политике, директор Национального экономического совета Гэри Кон, глава Комиссии по ценным бумагам и биржам (SEC) Джей Клейтон (строго говоря, Клейтон никогда не был сотрудником Goldman Sachs, но он представлял интересы Фирмы, будучи партнёром знаменитой юридической конторы Sullivan & Cromwell). Однако самый известный из соратников Трампа, имеющий в прошлом тесные связи с Фирмой, — главный советник президента по стратегии Стивен Бэннон, который работал для Goldman Sachs в конце 1980-х гг. и ушёл из Фирмы с поста вице-президента (он занимался там инвестициями в кинопроизводство). Когда во время предвыборной кампании Трамп жёстко критиковал Goldman Sachs, наряду с другими «акулами Уолл-Стрит», Бэннон активно защищал Фирму, особенно упирая на царящий в ней «дух товарищества».
И вряд ли можно считать совпадением тот факт, что именно Стивен Бэннон — главный скептик в отношении Европейского союза из всей новой вашингтонской администрации. В конце февраля агентство Reuters сообщило, что в беседе с послом ФРГ Бэннон назвал ЕС «конструкцией с изъянами» и заявил, что для Вашингтона лучше выстраивать отношения с европейскими странами на двусторонней основе. Хотя Белый дом и опроверг эту информацию, взгляды Бэннона на Евросоюз именно таковы — не зря же он является горячим сторонником брексита.
Последняя деталь паззла — визит Марин Ле Пен в США в январе этого года. Лидер Национального фронта была замечена в кафе на одном из этажей знаменитой Trump Tower в Нью-Йорке (той самой, где, по утверждениям 45-го президента США, по приказу Обамы поставили подслушивающую аппаратуру, чтобы следить за ним). Башня открыта для всех посетителей — это огромный комплекс офисов, магазинов, ресторанов и баров. И всё же то, что Марин Ле Пен туда заглянула, наводит на мысль, что она встречалась с кем-то из окружения Трампа. Официально она посетила коктейльную вечеринку, организованную её давним другом Гуидо Ломбарди — владельцем апартаментов в Trump Tower и по совместительству нью-йоркским девелопером и советником Дональда Трампа (он помогал ему во время предвыборной кампании, организуя неформальные группы в соцсетях, такие как «Латиноамериканцы за Трампа»). После этого визита, как говорят близкие к Национальному фронту эксперты, финансовое положение партии улучшилось — возможно, потому что Марин помогли материально её богатые соотечественники, давно живущие в США. Но возможен и другой вариант, о котором никто не говорит вслух.
Сведём все части головоломки воедино. Помимо того что Марин Ле Пен стремится сохранить национальную идентичность Франции, защитив её от орд мигрантов, она собирается — в случае прихода к власти — провести референдум о выходе Франции из состава ЕС (т. н. фрексит). Главный стратег Дональда Трампа, имеющий старые связи с Goldman Sachs, считает, что Вашингтону будет гораздо удобнее общаться не с бюрократией Евросоюза, а с Парижем, Берлином, Римом по отдельности, и выступает в поддержку брексита (а стало быть, и фрексита). Аналитик и управляющий директор лондонского филиала Goldman Sachs предупреждает инвесторов о возможной победе Марин Ле Пен на предстоящих выборах президента Франции. И, наконец, британский таблоид запускает утку о 375 миллиардах долларов, которые Дональд Трамп якобы потребовал с бундесканцлера ФРГ Ангелы Меркель. Утку опровергает Белый дом, но к этому моменту она уже становится фактом информационной войны, вызывая вполне реальные (и очень раздражённые) комментарии немецких политических деятелей (у самой Меркель хватило ума промолчать).
Моя версия происходящего такова. Марин Ле Пен получила негласную поддержку Дональда Трампа, и близкий к президенту США финансовый конгломерат сообщает об этом своим акционерам в достаточно завуалированной форме, но так, чтобы избежать в случае чего претензий по типу: «А что ж вы нас раньше не предупредили?!» Это, разумеется, не гарантирует победы лидера Национального фронта во втором туре выборов, но делает её шансы гораздо более серьёзными, чем до сих пор было принято считать. Кроме всего прочего, не исключено, что перед самыми выборами общественное мнение Франции будет потрясено каким-нибудь убойным компроматом на Макрона (слив, организованный через структуры, подконтрольные Вашингтону, как всегда, припишут русским хакерам — им не привыкать).
Если ставка на Марин сработает и во главе Пятой республики встанет убеждённый евроскептик, Трамп получит в Европе сильного союзника. Тогда расклад политических сил в Старом Свете будет совершенно другим: не евроинтеграционный и мигрантолюбивый альянс Ангелы Меркель и Эммануэля Макрона, а поддерживаемые Вашингтоном независимые Британия и Франция против существенно ослабшего Евросоюза с индустриальным мотором в виде Германии и бюрократической «надстройкой» в Брюсселе. Почему «против»? Потому что бундесканцлерин усилилась настолько, что готова вести самостоятельную политику без оглядки на Вашингтон, да и вообще примерить на себя мантию первосвященника либеральной глобализации. А значит, её пора показательно окоротить — и история с 370 миллиардами прозрачно намекает на то, как могут начать разговаривать с госпожой Меркель в Вашингтоне, если она и дальше будет продолжать наглеть.
Если бы всё это происходило в середине 2018 года, можно было бы, почти не колеблясь, прогнозировать успех описанного выше плана (разработанного, скорее всего, тем же Бэнноном). Но у Трампа сейчас слишком много нерешённых проблем во внутренней политике — и может банально не хватить сил и времени, чтобы заниматься решением чужих проблем в политике внешней. Так что Марин придётся рассчитывать не на помощь «вашингтонского обкома», а на свои собственные силы.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.