Уважаемые читатели!
Два года назад на воюющий Донбасс упал подбитый пассажирский авиалайнер, в будущем известный просто как малайзийский боинг. Погибли 298 человек, что стало одной из главных авиакатастроф в истории.
На этом заканчиваются точно установленные факты и начинается бесконечная, идущая уже два года игра в слова и туманные формулировки, конца которой нет и не будет.
В частности, за два года было проведено техническое расследование, закончившееся почти окончательным, почти уверенным выводом о том, что «попали ракетой, наверняка зенитной, наверняка «Буком», а вот стрелять могли откуда угодно, кстати, «Буки» есть у обеих сторон конфликта, мы в этом почти убеждены».
Кроме того, в июне этого года на сайте Генеральной прокуратуры Нидерландов появились последние новости криминального расследования — в виде жалобы следователей на то, что им не хватает опыта, информации, «многое приходится переводить из интернета». То есть там, судя по всему, ещё непочатый край работы.
…На самом деле, уважаемые читатели, именно такое развитие событий и предсказывалось всеми с самого начала. Скажем больше: иначе и быть не могло. По одной простой причине: кто виноват, всему миру было ясно уже через час после трагедии.
Обвинения в адрес России
«Ракета Путина!» — сообщил миру таблоид The Sun.
«Путин не отрицает, что самолёт сбили русские сепаратисты» — пояснила газета Daily Mail.
«Россия в гневе: мир требует ответов о сбитом самолёте» — сдержанно указало на истинных виновников издание The Guardian.
После этого уже не было никакого смысла ни в каком совместном расследовании, установлении обстоятельств и прочих скучных вещах. Расследование началось с высшей точки — объявления виновника. Виновника тут же начали карать — так, как могли: боинг сыграл свою роль во включении санкций и исключении России из «большой восьмёрки».
Повышать накал после такого мощного старта было в принципе некуда. Вернее, при обычных обстоятельствах в таких случаях в СБ ООН появился бы представитель США, размахивая ампулой с белым порошком, тут же была бы сколочена могучая международная коалиция из эстонцев, чехов и примкнувшего к ним Шестого флота, а затем где-то в третьем мире ураганным огнём снесли бы очередное суверенное государство.
В случае с малайзийским боингом ситуация так развиваться, по понятным причинам, не могла. Поэтому её накал начал неуклонно падать — от антироссийского «общественного приговора» немедленно после трагедии к заведомо бессмысленной попытке весной 2015-го протащить через ООН решение о создании международного трибунала, затем к осеннему объявлению невнятных результатов техрасследования (при этом параллельно был опубликован доклад российского «Алмаз-Антея», точно указывающий на рассчитанный район пуска ракеты, находившийся под контролем ВСУ).
Ситуация конкретно для следователей была патовой с самого начала, ибо версию попадания в боинг со стороны конфликта, по умолчанию признанной Жертвой Путинской Агрессии, а значит по умолчанию правой, голландцы не могли признать главной по определению. Несмотря на печальный опыт попадания ВСУ в пассажирские авиалайнеры, данная тема для расследования была закрыта.
В итоге остался только один выход — медленно топить память о случившемся в словах, в бесконечных распечатках документации, выглядящей вот таким сюрреалистическим образом, время от времени подбрасывать специально обученным СМИ «из неназванных источников, близких к расследованию», заявления о новых доказательствах вины России и Путина лично, потом не подтверждать их официально и так далее.
Так что мы до сих пор не знаем даже, была ли гибель трёхсот человек действительно случайностью, которую наши глобальные оппоненты отыграли как умели, или одноразовым актом пиар-террора, задачей которого было вызвать резкий, всем миром, накат на Россию и попытаться на этой волне отыграть назад Донбасс и Крым.
…Ну а для России главным «уроком боинга» стало другое.
Реакция европейской медиа-клаки тогда, два года назад, разом, коллективно, на нуле фактов и без тени сомнения объявившей нашу страну государством-террористом, была одной из первых массированных информационных бомбардировок «новой холодной войны».
До неё в головах у наших соотечественников параллельно настоящей Европе ещё существовал её «масс-культурный двойник» (есть такой феномен: реально существующие страны пересочиняются в других странах до полной неузнаваемости. Это когда, например, в Америке представляют себе Китайскую Народную Республику как мир бесконечного кунг-фу, индусы уверены, что у нас всегда снег и ездят санные тройки, а мы судим об англичанах по Шерлоку Холмсу, Гарри Поттеру и Джейн Остин).
Разумеется, у нас давно знали о том, что реальный Запад не таков. У нас смотрели «Хвост виляет собакой» и «Фаренгейт 911». У нас видели, как производят империи зла из неугодных государств. Но, пока дело не коснулось напрямую нас, это знание всё ещё существовало где-то отдельно от нашего же идеального представления о разумных, объективных западных обществах с такими же журналистами — да, пусть они даже наши противники, но всё же они не опустятся до лжи и истерии.
Столкновение этого неизбежно идеализированного представления с европейской реальностью, которое стало ещё более болезненным из-за того, что нам двадцать пять лет лили в уши про «европейские стандарты объективности» и «западные стандарты журналистики», сыграло в конечном счёте очень полезную роль. Оно воспитало в наших соотечественниках здоровый и спокойный цинизм, очень пригодившийся нам в последующие годы.
Малайзийский боинг помог российским гражданам понять, что у «них» виноваты будем всегда мы.
Поэтому русские уже куда меньше удивлялись, когда их обвинили:
- в «нашествии мигрантов на ЕС»;
- в распространении террористической организации ИГИЛ;
- в терактах во Франции и Бельгии;
- в брексите, наконец.
Когда я пишу эти строки, в какое-нибудь американское или европейское СМИ вот-вот должна поступить неофициальная информация о том, что «за попыткой госпереворота в Турции имеется русский след».
Но сейчас у нас это уже никого не удивит и не обидит. Обижаться можно на неприличное поведение тех, от кого мы ждали приличного.
А от этих ребят мы уже два года ничего хорошего не ждём.