Одно из великих недоразумений, сложившихся по итогам изучения русской словесности, — убеждённость в её незыблемых антивоенных началах.
Стоит наконец задуматься о том, что ключ к гуманизму русской литературы содержится в одном из наблюдений Фёдора Михайловича Достоевского (кстати, отдавшего дань воинской службе и вышедшего в отставку поручиком).
Наблюдая уход русской армии на очередную европейскую (не Отечественную!) войну, он записал: «Вы думаете, они идут убивать?.. Они идут жертвовать собой».
Христианское чувство «отдать жизнь за други своя» — вот что побуждало русского поэта идти в бой.
Русский поэт никогда не был «христосиком» на тонких ножках, хватающимся за сердце при звуке выстрела.
Воевали Гаврила Державин, Иван Хемницер, Иван Дмитриев. Прозаик и поэт Александр Семёнович Шишков вышел в отставку адмиралом!
Мы знаем о том, что Денис Давыдов дослужился до генерала, но помним чаще всего его партизанскую войну 1812 года, а он ведь воевал непрестанно, многие годы, участвовал, как сегодня бы сказали, в «аннексии Финляндии», в русско-турецкой, в кавказской, в подавлении польского восстания…
В русско-шведской войне — за земли Финляндии — участвовал Константин Батюшков, и это была уже вторая его война, а потом будет ещё и третья; в Финляндии служил в качестве «вежливого человека» поэт Евгений Баратынский.
Жуковский и Вяземский были ополченцами в войне 1812 года.
В подавлении польского восстания участвовал поэт Владимир Бенедиктов.
До генерала дослужился поэт и драматург Павел Катенин, начавший под Бородино, — а потом был зарубежный поход, а потом была война на Кавказе.
На Кавказе воевали не только Лермонтов и Лев Толстой, но и поэт Александр Полежаев, но и великолепный вояка и отличный писатель Александр Бестужев-Марлинский.
Не было ни одной войны, в которой не участвовали бы русские поэты.
Не было ни одной крупной победы русского оружия, которая не была бы воспета ими.
Афанасий Фет — и тот многие годы был исполнительным и дельным офицером.
Как-то, вооружившись словарём, я сделал пересчёт военных в русской литературе (до 1917 года!) — насчитал, не поверите, 68 фамилий! Вот тебе и гуманисты.
Гуманисты не носят оружия, не стреляют из пушек; или это какие-то особенные гуманисты.
Мы помним чаще всего только поручика Толстого в Крымской войне, а русская литература буквально населена лихими вояками и рубаками, чьё великое гуманистическое чувство никогда не мешало великому писателю Всеволоду Гаршину отправиться воевать с турками, а великому поэту Велимиру Хлебникову (уже, к слову сказать, отслужившему своё) — поехать в составе советских войск в персидский поход.
На днях один эмигрировавший в Берлин прочь от «патриотического угара» художник и литератор написал мне отповедь, сказав, что ни в коем случае нельзя записывать Владимира Маяковского в число милитаристов.
Дескать, у Маяковского был припадок войнобесия в начале Первой мировой, но потом этот припадок прошёл, и Маяковский устыдился своих ура-патриотических строк.
Всё, чего хотел Маяковский — мир без азий и африк, единый, сказали мне.
Ну да, он хотел единый русский мир, где будут на русском языке читать стихи Маяковского, в крайнем случае, переводить их на местные языки. И во главе всего этого будет стоять товарищ Ленин.
Мы утрируем, но не особенно.
В том же ритме и с той же страстью, с которой Маяковский поддерживал деяния русской военщины в начале Первой мировой, он с самого начала Гражданской поддерживал большевистскую войну.
Антикайзеровские частушки раннего Маяковского предвосхищают его же антиврангелевские и антиденикинские складушки.
Никаких гуманистических сомнений Маяковский не испытывал, поставив лиру работать на интересы «рабочего класса».
Эдуард Лимонов недавно остроумно и абсолютно верно сказал, что большевики просто перестали называть свои войны империалистическими, но делали ровно то же самое, что и российские императоры до них.
Когда Украина объявила о своей независимости, Маяковский работал на большевиков.
Когда Ленин сказал в газете «Правда»: «Через две недели мы возьмём Киев» (это звучало почти как «Иду на вы» князя Святослава), Маяковский не выступил со скорбным письмом на тему «О, верните украинцам их независимость». Он вообще на эту тему не говорил, потому что никаких сомнений у него не возникало.
Война с пресловутыми «басмачами» («ставленниками буржуазно-феодальных элит», как нам объясняли в советских учебниках) — была, как позже выяснилось, подавлением большевиками многонациональной борьбы за свободу в Средней Азии. Аналогичные процессы произошли на Кавказе — грузинский, армянский, чеченский и тому подобные сепаратизмы были стремительно подавлены, равно как и якутская национально-освободительная борьба, и прочие этнические восстания.
(Включая закрытие проекта «Дальневосточной республики»).
Мы не говорим, хорошо это или плохо.
Мы говорим о Маяковском.
Оставьте его в покое, чудаки.
Может быть, он восстал и проклял «военные авантюры» советского правительства, когда в 1920 году, ещё не разобравшись с чудовищной Гражданской войной в своей собственной стране, большевики решили установить свою власть… в современном Иране (тогда называвшемся Персией)?
В стихотворении «Видите, персы, — вот я иду…» Велимир Хлебников обещал: «Клянёмся золотыми устами Заратустры — Персия будет советской страной. Так говорит пророк!» Наступавшей на шахскую столицу советской повстанческой армии оставалось тогда полсотни вёрст. Быть может, Маяковский оставил тогда Советскую Россию и выехал в Берлин, чтоб «не участвовать в этом безумии»?
Нет, такого не было, увы.
Если вы хотите использовать кого-нибудь в качестве гуманиста, то возьмите, что ли, Игоря Северянина. Хотя и он тоже, поддавшись «патриотическому угару», написал в пору Первой мировой «Я поведу вас на Берлин», но потом у него это прошло.
После революции он переехал жить в Эстонию и тихо там жил, писал гуманистические стихи про розы, брошенные в гроб, и предавался ностальгии.
Правда, когда Советский Союз Эстонию присоединил — вернее сказать, коварно «аннексировал» — Игорь Северянин написал оду во славу возвращения в лоно России Прибалтики.
Кто-то всерьёз может предположить, что Маяковский, если бы дожил, осудил бы захват Прибалтики?
Или советскую войну в Финляндии, куда клявшиеся именем Маяковского поэты из Литинститута шли записываться, вставая в очередь.
Это с финской поэт Слуцкий по-гусарски писал, что у него на полкотлеты вырвало мяса из плеча…
Несколько десятков советских поэтов участвовало во всех сталинских «авантюрах» (на самом деле — во вполне разумом переделе европейской карты в ожидании новой мировой войны). Они были нормальными наследниками Давыдова, Катенина и Бестужева-Марлинского.
Так что не размахивайте руками, зря вы так.
Всякий имеет право на любое мнение.
Гуманисты от современной литературы имеют полное право призывать всех сложить оружие и заняться разведением цветов.
Но не надо при этом ссылаться на Маяковского.
Он тут вообще ни при чём.