На пресс-конференции президента России Владимира Путина по итогам визита в Киргизию прозвучали весьма интересные замечания относительно переговорного процесса по Украине. С учётом широкой дискуссии вокруг «28 пунктов мирного плана Трампа» (уже сокращённого до 22 пунктов) заявления российского президента приобретают особый интерес.
Важно отметить, что Владимир Путин — юрист по образованию и легист по духу. Поэтому любая тематика, связанная с конкретными юридическими параметрами украинского конфликта, в исполнении президента всегда выглядит несколько иначе, чем в громких заявлениях комментаторов и экспертов самого разного профиля.
Итак, рассмотрим три ключевых правовых тезиса президента по итогам пресс-конференции.
1. Подписывать договоры с нынешним украинским руководством бессмысленно.
После 20 мая 2024 года Владимир Зеленский утратил легитимность. Отговорки про «военное положение» выглядят неубедительно — президенту Линкольну даже Гражданская война в США не помешала провести выборы и переизбраться.
Владимир Путин уже отмечал, что единственной легитимной властью на Украине в нынешних условиях он считает Верховную раду и её спикера. Однако о том, чтобы подписывать важный международный договор на уровне парламентского соглашения, не может быть и речи.
В данном случае без проведения президентских выборов на Украине вопрос не решить.
2. России нужно международное признание новых территорий, а не украинское.
Что весьма логично — украинская власть нелегитимна, следовательно, неспособна на юридически значимые действия.
Кроме того, совершенно очевидно, что стороной конфликта является вовсе не государство Украина, а своеобразный политический «Змей Горыныч» с тремя головами, представляющими американскую, европейскую и киевскую власть соответственно. Договор сработает только тогда, когда все три «головы» согласятся с его положениями.
При этом признание европейской и американской сторонами правомерности вхождения новых территорий в состав России будет означать признание ими правомерности начала российской стороной специальной военной операции, что поможет практически полностью исчерпать конфликт, начавшийся из-за действий стран НАТО.
3. У Москвы не было проекта мирного договора с Украиной, был только список вопросов, которые предлагалось обсудить.
Опять же весьма логичное заявление с учётом того, что военные реалии постоянно меняются — именно поэтому мирные договоры согласовываются после окончания конфликта, а не во время него.
Во-первых, важно не повторить опыт Минских соглашений, которые, как простодушно поведала миру фрау Меркель, были попыткой «дать время Украине». В 2025 году, судя по озвученным европейским планам по наращиванию темпов собственной милитаризации, Европа хочет выиграть время не только для Украины, но и для себя.
Во-вторых, любое подобное соглашение должно отражать реалии «на земле», а не фантазии и желания каждой из сторон. А судя по происходящему на линии боевого соприкосновения, Украина всё ещё продолжает фантазировать.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.