Многотомные издания Рабиндраната Тагора выходили в Советском Союзе не единожды начиная с 1955 года. Великий поэт и писатель, философ и гуманист Индии был у нас популярен. Даже посетил Страну Советов. Следил за развитием великого Красного проекта. Он был человеком мира, этот Рабиндранат Тагор. И он был преданным сыном своей Отчизны, боровшимся за её свободу деятельно и постоянно.
Он получил хорошее образование на родном бенгальском языке. Он стал первым нобелевским лауреатом по литературе среди неевропейцев (1913 год). Он построил цивилизационный мост, соединивший отрешённый, созерцательный Восток с пышущим желанием «всеобладать» Западом.
Англичане, что называется, не уследили.
У нас его переводили более чем хорошо. И поэзию, и прозу. Как, впрочем, и всех великих. Потому как школа перевода была высочайшего, недостижимого уровня. Уж если за что брались, то... «Последнюю поэму», ту самую, что неизбывно звучит в наших сердцах, если не остыли они окончательно под гнётом «строгих личных границ и незыблемого личного пространства», переложила на русский Аделина Адалис — ученица и муза Валерия Брюсова, поэтесса, знаток языков, культурный человек, попросту говоря. Тогда такое было в моде. Тогда и с парашютом прыгали, и на конях скакали, и стихи если уж не писали, то декламировали по памяти, хоть тебе посреди ночи любого поднимай.
Ветеp ли стаpое имя pазвеял.
Hет мне доpоги в мой бpошенный кpай.
Если увидеть пытаешься издали.
Hе pазглядишь меня,
Не pазглядишь меня,
Дpуг мой, пpощай...
Много позже, в 1970-м, небесами поцелованный Алексей Рыбников, музыкой единой живший и творивший безотрывно от жизненного бытия, написал в числе прочего (для фильма «Остров сокровищ») прекраснейшую, легчайшую мелодию, предвещающую...
Не знал тогда Рыбников, что именно. Был ли в его доме хоть один томик Рабиндраната Тагора? Был. И свидетельств тому достаточно. Но Время... Время обладает собственной волей, и уж точно не нам, человекам, чинить ему указ и вменять пошаговый план действий... В фильм мелодия не попала. И легла на полку на десять лет.
Я уплываю, и вpемя
Несёт меня с кpая на кpай.
С беpега к беpегу,
С отмели к отмели,
Дpуг мой, пpощай.
Знаю, когда-нибудь
С дальнего беpега
Давнего пpошлого
Ветеp весенний ночной
Пpинесёт тебе вздох от меня.
В 1980-м маститый и зубы сточивший на теме детства Илья Фрез (режиссёр фильмов «Васёк Трубачёв и его товарищи», «Отряд Трубачёва сражается», «Приключения жёлтого чемоданчика», «Чудак из пятого «Б» и прочее нестареющее прекрасное) пригласил Рыбникова композитором в свою новую ленту «Вам и не снилось...». И случилось внезапно то, что именуется высоколобыми мира сего схлопыванием квантовой суперпозиции, а людьми простыми, как вы и я, — чудом. Рыбников вспомнил свою мелодию. И вспомнил стихи Рабиндраната Тагора. В переводе Аделины Адалис...
В полночь забвенья
На поздней окpаине жизни своей.
Ты погляди без отчаянья,
Ты погляди без отчаянья.
Вспыхнет ли, пpимет ли облик
Безвестного обpаза,
Будто случайного.
Пpимет ли облик безвестного обpаза,
Будто случайного.
Величию искусства, величию Любви человеческой противопоставить нечего. Зло, быть может, и желало бы страстно те «высокопарности» в пыль-порошок стереть, да, к счастью нашему, не может. И мы поём, и сердца наши, неочерствевшие, не покорённые серой пустотой бессмысленной сутолоки обыденности, поют вместе с нами.
Смеpть побеждающий вечный закон —
Это любовь моя.
Это любовь моя.
Это любовь моя...
Как это всё странно было устроено в СССР. Зачем-то переводили и печатали классиков индийской (и всякой прочей литературы). Зачем-то ту классику, пыльную, битую нафталином, засовывали в кино про детско-подростковую любовь. Мало того, зачем-то про ту любовь снимали фильмы — и притом (ну не странно ли, право слово) хорошие.
Ещё того страннее и совсем уже необъяснимее — играли в тех фильмах актёры и актрисы первой величины...
Эта советская цивилизация... Со всеми её вывертами... Она, вероятно, оттого и сгинула, что уж слишком предметно заумью всяческой во все годы своего существования заморочена была.
Она, вероятно, благодаря той неумирающей зауми однажды и возродится. Просто Время всё однажды управит — само и без нашего на то ведома.
И минует нас полночь забвения.
И будет это хорошо.
Это не сон.
Это не сон.
Это вся пpавда моя, это истина.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.