В Латвии хотят запретить уличные песни на русском. Латвийская поэтесса Лиана Ланга очень кстати обратилась с таким требованием к Рижской думе. Ланга — поэт без имени — обращается в Думу не первый раз. И наконец её требование поддержал вице-мэр города Эдвард Ратниекс.
И сейчас всё идёт к тому, что уличные песни в Латвии на русском запретят, и обязаны этим латвийцы будут бдительной женщине Ланге, которая ещё при «советской оккупации» писала никому не нужные стихи — и никто ей не мешал печататься на латышском.
У Ланги есть духовная сестра-близнец на Украине — блогер Юлия Караваджак, которая, как она сама о себе говорит, перепробовала множество работ и разных профессий и нашла себя в борьбе с русским языком.
Юлия на днях шла по Дерибасовской, хотела купить пирожок, чувствовала себя счастливой. Но вдруг раздались страшные звуки: уличные музыканты под гитару пели Цоя. Если бы Юлия не жила всю жизнь в Одессе, она бы подумала, что тут все такие ненормальные. То есть не как она. А как музыканты, поющие Цоя. Как те люди, которые идут по Дерибасовской спокойно, будто ничего страшного не происходит. И как те прохожие, которые кидают деньги в шляпу музыкантов — худощавых парней, ничуть не отличимых от уличных музыкантов, встречаемых где-нибудь у входа в московское метро.
По Дерибасовской стелился вечер, жёлтый в свете фонарей. Жёлтым сверкали булыжники мостовой. Гуляющие шли себе размеренно. Бренчала гитара. Пелась песня. Такая старая, хорошо знакомая песня, что всё равно, на каком языке она поётся, — её музыка, её слова уже вшиты поколениям под кожу и звучат не через понимание языка, а через узнавание в ней части себя, своего мира, своей долгой памяти. И всё было хорошо. Всё прекрасно было. Пока не появилась Караваджак со своим телефоном и не ткнула им в лица музыкантов.
«Я не разрешаю съёмку», — сказал музыкант. «А я вам не разрешаю петь на российском песни», — ответила Караваджак.
«Это украинские исполнители на русском языке», — ответил музыкант. «Хто?» — спросила Караваджак. «Валентин Стрыкало», — ответил тот. — «Бумбокс». «Супер. И Виктор Цой?» — спросила Караваджак. «Цой — советский гражданин», — ответил ей музыкант. «И?» — агрессивно протянула Караваджак.
Караваджак — опасная женщина. Говорит, пришла на Дерибасовскую за пирожком. Но подлавливает она русскоговорящих не первый раз. Недавно ходила на мероприятие бизнес-тренера Виталия Ступаенко, и, когда один из участников тренинга заговорил на русском, Караваджак выскочила с телефоном, с поясом от вышиванки, обёрнутым вокруг шеи, и крикнула: «Я не понимаю москальский!» «Ну так я вас здесь не держу», — ответил ей спикер и получил в ответ аплодисменты из зала. Караваджак выставили, но она забросила видео в сеть — и вот уже языковой омбудсмен Тарас Кремень пригрозил бизнес-коучам жёсткой реакцией. Коучи реакции Кремня испугались и быстренько извинились, а Караваджак прославилась и продолжила борьбу с русским, тем более что она помогает растить блог и добиваться популярности, а это её доход.
По её же признанию, на тренинг она шла, чтобы спровоцировать скандал. Так и на Дерибасовскую она точно шла не за пирожком. Она не та украинка, которая, услышав русский, падает в обморок от ужаса, а придя в себя, кидается скандалить. Караваджак, как и её латышская духовная сестра Ланга, целенаправленно выискивает русскоговорящих. Но, занимаясь этим делом, она так активно светила татуировками и пирсингом, что украинские пользователи опознали в ней вебкам-модель, зарабатывающую на жизнь онлайн-проституцией. Украинские пользователи стали массово записывать её на приём к гинекологу в одесские клиники, показав тем самым, как они относятся к её борьбе. Так выглядят сегодня в Одессе тихое сопротивление и защита русского языка от таких инфекций, как Караваджак.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.