Вчера суд в Великом Новгороде вынес приговор по делу Антонины Мартыновой — девять лет колонии общего режима. Думаю, сейчас уже почти все хотя бы вскользь знакомы с обстоятельствами её дела. В 2007 году Антонина, которой тогда был 21 год, обвинялась в том, что столкнула в лестничный пролёт двухлетнюю дочь Алису. Девочка получила травмы средней тяжести, но выжила. Скорую вызвала сама Антонина. Но у происшествия был один свидетель — 11-летний мальчик, и он настаивал: Антонина сама столкнула ребёнка в пролёт.
Антонину судили присяжные и вынесли обвинительный вердикт. Она тогда встречалась с Кириллом Мартыновым*, главредом «Новой газеты». С 2022 года тот в бегах. Присяжные посчитали: Антонина столкнула дочь, чтобы свободной уехать в Москву к Мартынову и поступить в МГУ. На вынесение приговора Антонина просто не явилась. Она сбежала вместе с дочерью.
Об Антонине ничего не было слышно, только в соцсетях периодически колко спрашивали её мужа: «А где жена?» Нашли и задержали Антонину через 16 лет в Ставрополе — она давно жила с другим мужчиной. Иноагента Мартынова и в помине не было в её жизни, только развестись она с ним не могла. Девочка тоже жила с ней, правда не имея паспорта, фамилии, зная только, что звать её Марией. Она училась дистанционно, посещала творческие кружки, выставки и музеи — вместе с матерью. На суде она сказала, что, даже наказывая, мать никогда не поднимала на неё руку. Алиса-Мария ничего не знала о том деле с лестничным пролётом.
Вы заметили, что многие просто избегают высказываться на эту тему? Есть истории, в которых точно знаешь, казнить или помиловать. А тут не знаешь, где поставить запятую: «Казнить нельзя помиловать».
Разум говорит, что нельзя бежать от правосудия. И что получится, если все будут бегать, скрываться много лет, а потом требовать к себе снисхождения? Анархия. Закон преступать нельзя. Но сердце просит милосердия.
Единственный свидетель произошедшего — тот 11-летний мальчик, к сожалению, уже умер, как говорят, от наркотиков. Гарантом истины — Антонина столкнула дочь — выступает только решение присяжных. Это такая сложная история, всё в ней кажется мутным, ведь смотришь на неё сквозь 16 лет. Милосердие борется с твёрдым знанием: от закона бегать нельзя.
И можно только благодарить Бога за то, что не ты судья и не тебе приходится принимать решение по делу Антонины и её дочери.
Мне хотелось отвернуться от этого дела и не искать в себе ответа на вопрос, милосердие или закон. Мне легче рассуждать о делах, в которых я точно знаю, где ставить запятую. Но если не брать на себя труд искать ответы там, где мутно, глубже и сложнее, можно со временем упроститься, стать категоричным и нечутким к чужой беде.
Я не знаю, что видел мальчик. И никто не знает, кроме Антонины. Возможно, он действительно видел попытку убийства. Я лишь хочу попытаться поговорить о том, как быть, когда есть сомнения, а милосердие ощутимо громко просит, чтобы выслушали и его.
В последнем слове Антонина сказала, что она бежала от суда потому, что была молода и хотела вырастить дочь. Что она любит дочь, что она нужна дочери, а дочь нужна ей. Девочка всё это время плакала, отвернувшись от прессы, и просила отпустить мать. Антонина сказала, что в тот момент, когда она бежала вниз по лестнице, думая, что дочь мертва, она испытала ужас и боль.
И снова я не знаю, толкала Антонина свою дочь или нет. Или, толкнув, глядя на маленькое неподвижное тело внизу, она, пока бежала вниз, переродилась в другую мать. Не мне судить. Чужая душа — потёмки. Но когда Антонине вынесли приговор, её дочь крикнула: «Не считаю себя жертвой!» Но теперь-то, после решения суда, она точно жертва. И я, не знающая, где ставить запятую, знаю одно: ради Алисы-Марии суд мог бы пересмотреть дело заново с новым составом присяжных. При условии, что и судья бы усомнился.
* Физическое лицо, признанное иностранным агентом по решению Министерства юстиции РФ от 02.09.2022.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.