Храм чуду

Кап-кап-кап… Время в госпитале измеряется не тиканьем часов, а работой капельницы. От того, насколько быстро и в каком темпе в твои вены залетают медицинские растворы, во многом зависит внутреннее ощущение проворачивания реальности в пространстве. Первое, что понимаешь, оказавшись здесь, — страдания как информативная категория перестают быть хоть сколько-нибудь интересными. Потому что в госпитале страдают все. Страдания тут повсеместны, как воздух. Каждый страдает по-своему, и мериться объёмами страдания не имеет ровным счётом никакой интриги: в больнице всегда найдётся тот, кто страдает больше. Так устроена война.

Также по теме

«Краем ботинка что-то задел»: военкор Семён Пегов — о ранении в ногу под Донецком

Военный корреспондент и руководитель проекта WarGonzo Семён Пегов под Донецком получил ранение в ногу. Предположительно, он наступил...

Впрочем, если боль сама по себе не является здесь предметом тщательного рассмотрения, то сюжеты, которые её сопровождают, — это просто вынос мозга. Есть же расхожее выражение «как в кино», и, вспоминая в этом контексте те же советские фильмы, внезапно понимаешь: происходящее здесь, в Донбассе (и в других регионах СВО, конечно, тоже), — это отнюдь не «как в кино». Это просто в том самом советском фильме про войну было как в жизни.

Потому что военная жизнь полна настолько сумасшедших, закрученных и нетривиальных сюжетов, что оторванное от их реального хода человеческое воображение не способно произвести конкурирующий с точки зрения накала и качества сценарный продукт. По коридорам военных госпиталей проезжают на каталках, шаркают на костылях, гуляют и слоняются из стороны в сторону просто тысячи драматичных и сногсшибательных сюжетов.

В случае отделения, где всё ещё обязан отлёживаться я, — сногсшибательных вовсе не метафорически, а вполне себе молекулярно. На моём этаже полно тех, кто потерял конечности. Ко мне регулярно заглядывают поздороваться задорно-татуированный парнишка, которому руку оторвало по плечо, и его тощий дружбан без нескольких пальцев. На соседней койке 16-й день неспешно откисает братишка с ампутацией стопы: «лепесток» далеко не со всеми ведёт себя настолько деликатно, как со мной.

И таких тут пол-отделения, и, будьте уверены, каждая потерянная часть тела — это настоящий триллер, а не история.

В общем, начну рассказывать их тут по мере возможности.

Вот, например, подслушано во время перекура на лестнице у бойцов соседнего больничного отделения. Парнишку, у которого уже месяц не могут вытащить пулю из бедра, приехал проведать фронтовой товарищ. Оказалось, что ранение этот солдат с пулей в кости (дадим ему позывной Странник) получил, как раз когда полез под обстрел — эвакуировать того самого друга, который сейчас пришёл его навестить. Дело было под Угледаром: кругом степи — особо не спрятаться. Так получилось, что в «буханку» не помещались все, и Странник сказал: «Я останусь, парни. Отвозите тяжёлого и возвращайтесь за мной».

Обстрел нарастал, и сослуживцы по какой-то причине в тот день за ним не приехали. Странник полтора дня полз через поля к дороге, по которой курсируют наши колонны. Перебитая нога бултыхалась безжизненно за ним всё это время, меся осеннюю полевую жижу. Естественно, потерял кучу крови. На обочине уже почти без сознания и из последних сил пытающегося махнуть рукой Странника заметил офицер-бурят. В общем, свои не забрали, а буряты подобрали и спасли. Вот вам в одном сюжете и трагедия, и героизм, и благородство, и предательство, и воля к жизни, и попутное бурятское чудо.

Госпиталь, если задуматься, — это и есть один сплошной храм чуду.

Его концентрация здесь зашкаливает.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.