Самый северный виноградник России
...Даже -30 °С здесь вполне переносимы, более того — чем-то приятны. И дело не только в том, что принимавшие нас в башкирском селе Кушнаренково не преминули шепнуть, что, мол, после подъёма по этой холодрыге на Девичью гору (а нам, как станет понятно позже, всенепременно надо было на неё забраться!) внизу каждого ожидает по стопке водки. По стопке водки с пирожком-треугольником, а потом — чай с душистым башкирским мёдом? Дивно! Русский соавтор не стал в данном случае рассказывать, что-де городские классы в России перешли на бокал доброго красного. Английский соавтор подчинился. Эх, жаль, что в книгах нельзя ставить смайлик.
Что ещё приятного на таком-то морозе? Ну, в конце концов, если не по Цельсию, а по Фаренгейту, то температура не такая уж и низкая: ведь -30 °С — это всего-то -22 °F. Но, если честно, конвертируя Цельсий в Фаренгейт, мы уж точно придумываем себе успокоение: ведь даже после брексита Британия уже не вернётся к F-шкале.
Однако же при чём тут Британия и такие-то глубины Евразии?! Так ведь, как мы уже сказали, когда в Британии в ходу ещё был Фаренгейт, именно отсюда, из башкирского села Кушнаренково, начинали свой путь через Великобританию на Европейский континент несколько советских разведчиков-«нелегалов» из числа «ледорубов». И чтобы понять в деталях, как и что тогда происходило, нам предстоит вычислить, как они были связаны друг с другом ещё на советской земле, и выяснить, чему их учили перед отправкой в тыл к врагу.
Координаты
Почему же в Башкирии так легко переносится даже самый лютый, жгучий мороз? Отчего снег в Кушнаренкове так бодряще хрустит, а лёгкие наполняются хрустально-чистым воздухом? Да потому что здесь удивительным образом сходятся географические градусы, складываясь в формулу «55/55»: в этой точке пересекаются 55° северной широты и 55° восточной долготы.
Это — истинные глубины континента. И, соответственно, царство континентального климата.
В этой местности сухо, и потому зимой дышится столь легко. Лето же, напротив, тут такое знойное, что в Кушнаренкове разбили один из самых северных на всей нашей планете виноградников (насколько мы знаем, севернее есть только в Норвегии).
По этому-то чудному башкирскому винограднику мы и пошли, понимая, что повторяем путь сразу нескольких личностей, знаковых для мировой политики и разведки.
Как нам рассказали старожилы, в войну любил бродить между лозами (очевидно, вспоминая родные южные края) такой отнюдь не последний человек в истории, как Георгий Димитров. Тогда его имя знал каждый: будущий руководитель Народной Республики Болгария был генеральным секретарём всемирной компартии — Коминтерна.
Вместе с Димитровым по этой, если официально, «опытной плодово-ягодной станции» местного сельхозтехникума гуляли не менее знаковые личности — например, будущий соучредитель Второй Австрийской республики Иоганн Коплениг, будущий президент ГДР Вильгельм Пик, председатель её Государственного совета Вальтер Ульбрихт и т. д.
Как ни относись к их взглядам, фигуры — по-настоящему знаковые. Но что ещё, кроме моциона, они совершали в этой дали?
Преподаватели
В советские времена здесь, в тогдашней Башкирской АССР, вышла книга местного краеведа Ю. Узикова, который написал, что в Кушнаренкове эвакуированные коминтерновцы «работали, учились, писали книги, готовились к строительству новой жизни в своих странах».
Из всего перечисленного выделим слово «учились» (тем более что советская цензура всё-таки позволила Ю. Узикову хотя бы мельком, но упомянуть, что курс обучения включал и военную подготовку).
Обозначенные выше первые лица Коммунистического интернационала — это, как скажут сегодня, топовые лекторы расположившейся тогда на базе Кушнаренковского сельхозтехникума специальной военно-политической и разведывательно-диверсионной школы Коминтерна.
В отдельных секциях этой спецшколы (немецкой, польской, австрийской и т. п.) преподавали люди непростые. Это и Пауль Вендель (после войны — министр народного образования ГДР), и Яков Берман (будущий заместитель председателя Совета министров Польской Народной Республики), и Рудольф Дёллинг (будущий посол ГДР в СССР), и Франц Хоннер (после войны — глава МВД Австрии). Назовём сразу и нескольких выпускников этой удивительной спецшколы. Палитра окажется очень пёстрой.
Выпускники
Прежде всего скажем о тех, кто отметился уже в последовавшую холодную войну: среди них, например, будущий руководитель разведки ГДР Маркус Вольф и представитель Штази на Кубе в 1971—1974 годах Херберт Хентшке. Есть в числе выпускников и такой, по идее, аполитичный человек, как двукратный обладатель Кубка СССР по футболу Агустин Гомес. Его-то как сюда занесло? О! О нём у нас будет отдельная глава! Ещё среди выпускников спецшколы в Кушнаренкове — героиня нашей первой книги Франсин Фромон, чьим именем неспроста названы коллеж и улица во Франции. А также будущий депутат-коммунист Национального собрания Чехословакии Рудольф Ветишка и яркий критик коммунизма Вольфганг Леонгард.
Последний, распрощавшись с соцблоком, перебрался в Западную Германию. И, не будучи скован цензурными ограничениями, оставил самые, пожалуй, обширные воспоминания об учёбе в Куншаренкове.
Первым начальником спецшколы был Вылко Червенков; сменил его на этом посту ещё один болгарин — Рубен Аврамов Леви («Михайлов»). С Леонгардом у последнего состоялся такой разговор:
«— Как вы знаете, это школа Коминтерна. Мы подготовим кадры для разных стран. Готовы ли вы вести работу в Германии?
— В Германии? — Всё это было для меня как-то ново, и я не знал, что он под этим подразумевает. Подпольную работу? Работу среди немецких военнопленных? Политическую работу после поражения гитлеровской Германии?»
Действительно, руководство школы заглядывало и в послевоенное будущее. Но пока готовило курсантов к текущей работе. Например, ещё в советские времена было известно, что тот же чехословацкий депутат Р. Ветишка десантировался в свою страну зимой 1943 года с советского самолёта. А та же Ф. Фромон, как мы уже в деталях показали в нашей первой книге, — не просто первая женщина-парашютист французского Сопротивления. Ещё до войны она имела отношение к самым деликатным миссиям Коминтерна (например, к поставкам оружия в республиканскую Испанию), а во Вторую мировую была физически переброшена через Британию во Францию уже не Коминтерном, а силами НКВД и SOE (в рамках той самой схемы «Ледоруб»).