— Как «Мосфильм» переживает пандемию? Удалось ли уже вернуться к полноценной работе?
— В принципе, мы вернулись к полноценной работе. Восстановились довольно быстро — практически сразу после окончания карантина. Конечно, потери у нас были существенные: мы не получаем никаких бюджетных средств поддержки, работаем только исходя из собственных доходов и расходов. Но сумели восстановиться. И сегодня (пока, во всяком случае) у нас достаточно стабильная ситуация.
— Много ли времени потребуется российской киноиндустрии в целом, чтобы оправиться от последствий пандемии?
— Очень трудно предугадать, каким образом это скажется на киноиндустрии. Видимо, не очень хорошим. Но пока сложно делать выводы.
— На ваш взгляд, мир кино останется прежним или какие-то аспекты пандемия изменила навсегда?
— Зависит от ситуации. Если всё продлится на неопределённый срок, это грозит исчезновением привычного кино.
Я вырос в кино, которое было ориентировано на кинозалы, и помню большие премьеры: по две, две с половиной тысячи (зрителей. — RT) было у меня на фильмах. Сейчас уже очень трудно представить, что такое возможно.
Если кино начнёт всё больше уходить в интернет, если публика отвыкнет от кинотеатров, то это скажется и на самом кино. Для интернета (кино снимается. — RT) не такое, как для кинозалов. Это другой ритм, другое время. Это может сказаться на стилистике кинематографа вообще. Могут быть очень серьёзные изменения. Но всё зависит от того, как долго это всё продлится.
— Выходит, ещё есть шанс, что зрители вернутся в кинозалы из стриминговых сервисов? Пока не упущен этот момент?
— Думаю, пока ещё да. Но в дальнейшем зритель просто может начать отвыкать. Это же тоже некая привычка.
— А вы сами пользуетесь стриминговыми сервисами — российскими или зарубежными?
— Нет, я книги читаю. Кино мало смотрю. А через интернет-ресурсы практически не смотрю, это как-то мне не очень близко.
— Вы в киноиндустрии уже более 40 лет. Можете припомнить за это время какие-то события, которые так же сильно повлияли на киноиндустрию?
— 1991 год, когда распался СССР. Очень тяжёлый период — отрасль была практически уничтожена. Я думаю, что киноотрасль, может быть, больше всего пострадала в результате тех событий.
Об этом мало говорили: кино всё-таки не такая важная отрасль, не нефтяная. Но вообще советская киноиндустрия была разрушена практически до основания. Был очень тяжёлый период где-то с 1991 по 1998 год, он сопровождался уходом огромного числа профессионалов — в том числе первого звена. Режиссёры работали таксистами... Потом киноиндустрия как-то начала восстанавливаться. Пожалуй, это был более катастрофический момент, чем сегодня.
— Какими ресурсами возвращали отрасль к жизни?
— Когда я в 1998 году стал директором студии «Мосфильм», она была в совершенно разрушенном состоянии. Не было технологий, ничего не было, не работало. Но как-то мы всё восстановили.
Сейчас «Мосфильм», можно смело сказать, входит в число лучших студий мира по технологиям, по качеству. Видимо, каждый на своём месте, как-то всё сложилось.
Потом, с приходом Путина, восстановилось финансирование, появилась система поддержки кино. «Мосфильм» не получал поддержки от государства, но многие продюсеры стали её получать, приходили к нам и оплачивали наши услуги. Мы в то время уже модернизировались. Всё было взаимосвязано.
Надо сказать, что в России создали киноиндустрию. Она, к сожалению, ещё не такая сильная, как хотелось бы. Но вообще это уже киноиндустрия. А технологии, которые есть у российского кино, не уступают зарубежным. У нас, конечно, маловато картин делается: 100 картин для кинотеатрального проката — мало.
— Как вы считаете, в какой области российской киноиндустрии особенно не хватает специалистов? Есть мнение, что у нас мало толковых сценаристов.
— Качественного во всех профессиях большой дефицит. Хотя бы профессионалов по-настоящему хорошего класса, я уж не говорю — художников, это вообще большой дефицит. И сценаристов, и режиссёров.
В кино очень много профессий. Об этом обычный зритель мало задумывается, но кино невозможно сделать в одиночку. Его делают не сценарист и режиссёр, а десятки, сотни людей разных профессий. И каждая профессия сложная. Звукорежиссёры, механики звукосъёмочной аппаратуры, операторы, костюмеры, реквизиторы, художники по костюмам, художники-гримёры... Дефицит специалистов есть во всех профессиях.
— Какие специальности наиболее востребованы на курсах «Мосфильма»? И удаётся ли выпускникам курсов полностью себя реализовать?
— Думаю, наши курсы оказались очень удачным проектом. Мы, кстати, его начали в период, когда все говорили: «Никому это не нужно». За эти годы тысячи полторы специалистов мы подготовили, и процентов 80 работают очень успешно, очень многие добились весомых результатов. Мне кажется, удачный проект.
Мы готовим второе звено. То есть ассистентов по актёрам, операторов, вторых операторов, декораторов, звукорежиссёров, ассистентов звукорежиссёра. Правда, были и курсы редакторов, художников-постановщиков.
— Современные российские фильмы не так часто выходят на зарубежный рынок. Как вы думаете, почему? Сложно пробиться на чужой рынок, играет роль разница в менталитете или причина в чём-то другом?
— Разница в менталитете — это всё химера. Я много раз участвовал в фестивалях, мои картины шли за рубежом. Должен сказать: как правило, реакция публики там и здесь одинакова. Публика везде одинакова, независимо от цвета кожи и формы глаз. Я думаю, что российские фильмы недостаточно смотрибельны в целом.
Прямо скажем, российское кино и у нас, на внутреннем рынке, не занимает первых позиций. Так что, наверное, это всё-таки вопрос качества. Повторяю, что есть очень удачные фильмы, но в целом у нашего кинопроизводства ещё большие проблемы.
— Очевидно, что российской киноиндустрии не стоит под копирку повторять опыт зарубежных коллег, должен быть свой путь. Каким вы его себе представляете?
— Трудный вопрос, знаете. Этот путь как-то сам складывается. Вот, например, феномен советского кино — оно очень популярно до сих пор.
Мы владеем коллекцией советского кино, которое производилось на «Мосфильме», и продаём картины. За рубежом они очень популярны, до сих пор их покупают. Покупают не российское, а в основном советское кино. Почему? Наверное, в советском было что-то такое, что привлекает публику до сих пор.
В принципе, мне кажется, его главное преимущество — что оно вообще было... Оно было национальным. Не было похоже ни на одно другое кино. В нём сохранялась традиция нашей культуры, которая шла ещё от нашей великой классики: гуманизм, внимание к маленькому человеку, психологизм. Эти компоненты, видимо, и придают своеобразие нашему кино. И его ценят во всём мире.
И, кстати, на YouTube — мы выложили там коллекцию — у нас примерно 30 млн просмотров каждый месяц (у части картин есть субтитры). Мы видим, что аудитория гигантская. Каждую неделю порядка 140 тыс. просмотров только из Соединённых Штатов. Да, часть — эмигранты, но половина — природные американцы.
Индонезия, Индия, Филиппины, Латинская Америка, вся Европа, Африка, арабские страны — все смотрят. Как видите, советским-то кино интересуются.
Полную версию интервью с Кареном Шахназаровым смотрите на RTД.