— Когда я думаю, что вы попали в тюрьму совсем молодым человеком и вот уже 45 лет (или около того), как завязали с наркотиками, я не могу не спросить: что вам открылось? Что щёлкнуло в вашей голове и заставило начать помогать людям после такой тяжёлой школы жизни?
— Тут надо вспомнить 1968 год и праздник Синко де Майо. Все думают, что Синко де Майо значит «пятое мая». Но если ты настоящий мексиканец, ты знаешь, что Синко де Майо означает «готовь деньги для залога, иначе отправишься в тюрьму». Всё происходит автоматом. Прочитайте Синко де Майо наоборот — и получится «текила».
В этот день ты обязательно напьёшься и натворишь глупостей. Как утверждалось, в 1968 году на Синко де Майо мы спровоцировали беспорядки в тюрьме Соледад — я, Рэй Пачеко и Генри Кихада. Также утверждалось, что я бросил камень в голову лейтенанта Гиббонса. Рэй Пачеко ударил кого-то не из заключённых, а Генри — тренера.
Нас отправили по одиночным камерам. По сути, каждое из этих трёх нарушений тянуло на газовую камеру. Буквально автоматом — тут либо пожизненное, либо вышка.
И после этого я пообещал Богу, что, если он позволит мне умереть с достоинством, а не в криках, визгах и с мокрыми штанами, я буду превозносить его каждый день и делать всё, что могу, для ближнего своего. Я-то думал, что пройдёт пара лет и меня просто прикончат, но Бог меня перехитрил и дал мне всю оставшуюся жизнь на то, чтобы я исполнял своё обещание.
И с тех пор я каждый день превозносил его имя и каждый день кому-то помогал (иногда многим). Так что он придерживается своего слова, а я — своего. Пару дней назад я даже спросил его: «Господь, ну как у меня дела?» И он ответил: «Дэнни, ты уже почти избежал ада, так держать!» И я никого не осуждаю. Я не осуждаю тех, кто никому не хочет помогать и ничего не хочет отдавать — они не обязаны. Я же обязан жизнью.
— Нет более реальных слов, чем те, что проносятся в голове в ту минуту, когда человек стоит на границе жизни и смерти. Не ирония ли это судьбы, что, сидя в полном одиночестве в штрафном изоляторе, вы почувствовали самое важное присутствие в своей жизни? В момент полной опустошённости. Уму непостижимо.
— Это точно. И это было очень серьёзно. Меня посадили в одиночку в мае, а когда в августе я вышел из неё, всё изменилось. Я стал помогать другим заключённым, а это делает тебя уязвимым, потому что ни с того ни с сего ты становишься эдаким «славным парнем».
Благо у меня был определённый авторитет, всё-таки я был чемпионом тюрьмы по боксу в лёгком и полусреднем весе. Но я был вовлечён в незаконную деятельность, и мне нужно было поменяться. Я записался в программу «12 шагов», и дела пошли на поправку. Я стал помогать другим заключённым. Я даже стал говорить: «Доброе утро»! И это смешно — никто не говорит «доброе утро», особенно в тюрьме. Там не спрашивают, как дела, потому что всем и так понятно. Там тебя могут пришить даже за то, что кому-то не пришло письмо.
— Наверное, помогает, если вы выглядите устрашающе. Они видели, что вы творите на ринге, и думали: «Дэнни хочет помочь мне поднять ящик — пусть поднимает, отойду-ка в сторонку от греха». Вести трезвый образ жизни вы тоже начали в тюрьме, верно?
— Да, 31 августа 1968 года стало для меня началом трезвости. Меня выпустили из одиночки 29 августа, и с тех пор, как я уже сказал, я изо всех старался помогать людям и делать всё, что в моих силах. И все вокруг заметили разницу. У меня был пакетик героина, но я от него избавился. Я больше не мог этим заниматься. У меня по-прежнему были деньги, но трогать наркотики я больше не хотел. Я помогал делать наколки и тому подобное. Скажем так, я больше не пил и не употреблял наркотики, но от чего-то я не отказался — например, я по-прежнему покупал и продавал сигареты и тому подобное.
— Я огромный поклонник Джона Войта и считаю «Поезд-беглец» совершенно невероятной картиной. Именно с неё и начинается ваша карьера, но всё произошло совершенно случайно. Расскажите нам ту прекрасную историю о вашей первой роли в кино.
— Однажды я оказался на съёмочной площадке фильма «Поезд-беглец» и неожиданно встретил там Эдди Банкера. В тюрьме это была крайне известная личность, поскольку в своё время он писал исковые заявления за других заключённых. Они должны быть написаны без ошибок и формальным языком, иначе в суде их могут не принять. Достаточно одной опечатки — и всё, их могут завернуть.
Так вот за $100 Эдди читал отчёт о твоём задержании, а потом брал по $100 за каждый иск, который он мог написать на его основании. А придраться можно было к любому отчёту, ведь ошибаются все — и полицейские, и окружные прокуроры. Так что народ платил, а Эдди богател.
И вот я столкнулся с ним и спрашиваю: «Эдди, как дела, брат?» — «Я адаптировал сценарий», — ответил он. Тогда я понятия не имел, что это означает. Я лишь хотел заработать $50, которые платили массовке.
Но потом Эдди вдруг спросил меня: «А ты всё ещё боксируешь?» Ведь на его глазах я стал чемпионом тюрьмы Сан-Квентин сначала в лёгком весе, а потом в полусреднем.
«Нет, уже нет, — ответил я. — Мне ж за сороковник». «Нам нужен кто-то, кто научит одного из актёров боксировать», — продолжил Эдди. «Так я тренирую, — говорю я. — Сколько платите?» — «$320 в день», — отвечает он. «Это же как вы хотите, чтобы я его измордовал!» — воскликнул я.
$320 в день, это же с ума сойти! Я в неделю получал меньше. Я думал, он на кого-то точит зуб и хочет его проучить. Да вы что, за такие деньги я готов был не только ему навалять, но и кинуть своего наставника. Да я просто рождён для этого. А ещё и каждый день!
«Нет-нет, — сказал Эдди. — Ты поаккуратнее, этот актёр может и двинуть в ответ». — «Эдди, да за $320 пусть хоть дубинкой отколошматит». Смеётесь, что ли! Меня избивали и забесплатно.
И вот я стал учить Эрика Робертса боксу для роли в фильме «Поезд-беглец». Изначально в самом фильме он должен был боксировать с другим парнем, но потом постановщик картины, очень мягкий русский режиссёр Андрей Кончаловский, увидел меня.
Тут надо понимать, что парень, с которым должен был драться Эрик, был таким же красавчиком, как и он сам. А Эрик так же прекрасен, как и его сестра (Джулия Робертс. — RT). И вот получался бой двух смазливых пацанов в тюряге. Что-то здесь не так. Понимаете? Выглядит странно.
И Андрей постоянно повторял: «Нужен контраст. Нужен контраст». Эрик был красавчик, а я выглядел устрашающе. Так что меня взяли на роль его противника. И с этого всё началось. Внезапно я стал актёром.
Меня стали называть не «Эй, ты!», а «господин Трехо», и спрашивать, не хочу ли я кофе — «Само собой!». Стали делать мне причёски. Я стал ходить в макияже, и никто не смеялся. В смысле, можно было носить грим. Мы с Эриком...
— Внезапно у господина Трехо появился собственный трейлер. Вы словно жили в ассенизаторе, а тут бац — и свой трейлер. Всё сложилось хорошо.
— В свой первый день я переодевался в машине, и меня за этим делом застал Эдди. «Ты чем занимаешься?» — удивился он. «Переодеваюсь, погодь. Я же актёр». — «Дэнни, у тебя для этого собственный трейлер есть!» Я и представить не мог. Ничего себе...
— Если Эдди думал, что зарабатывать деньги в тюрьме было трудно, то, оказавшись в Голливуде, он наверняка понял, что вот уж где тебя могут по-настоящему развести на бабки.
— Когда мне первый раз заплатили, это была такая куча денег, что я было решил, что они ошиблись. Конечно же, я тут же дунул в банк, чтобы всё это дело обналичить, пока они не смекнули, что совершили ошибку. И тут меня останавливает Эдди: «Ты куда это?» — «Братан, они лажанулись!» — «Это как?» — «Ты только глянь на эту сумму!» — «Да нет, всё верно». Оказывается, мне была положена компенсация за пропущенные обеды, которую мне тоже выплатили.
— Невероятно!
— Я ничего не знал ни про сверхурочное время, ни про «золотое». Я был совершенно не в курсе. А мы работали по 16—17 часов в сутки, поэтому оплата за каждый день, по сути, была двойной. Я глазам своим не мог поверить.
Мне заплатили больше денег, чем я когда-либо делал на ограблении или продаже наркотиков. Такого куша я никогда не срывал. И тут я понял: «Ого! Я хочу быть актёром!»
— Итак, «Заключённый номер один: восхождение Дэнни Трехо». Когда выходит эта картина и когда её можно будет посмотреть онлайн?
— Фильм выходит 7 июля. Я невероятно горжусь тем, что получилось у его создателей. Я считаю, что картину можно будет показывать в школах в качестве поучительной истории. Разумеется, её также будут показывать в тюрьмах и колониях для несовершеннолетних.
Главное не то, с чего ты начинаешь, а то, куда приводит твой путь. Это больше история об искуплении, чем восхваление чего-либо.
— Вы впервые попробовали героин в 12 лет.
— У меня был дядя. Мой дядя Гилберт «познакомил» меня с травкой в восемь лет. И, пожалуйста, не надо его за это осуждать. Когда я рассказываю в школах о том, что начал курить траву в восемь лет с подачи дяди, дети реагируют на это совершенно спокойно. А вот когда я говорю то же самое взрослым, они хватаются за голову: «Ужас какой!». Но при этом все прекрасно знают: если в твоей семье кто-то курит марихуану, он хочет подсадить на неё всех. И неважно, что им по 8—11 лет. Вот чего надо опасаться. И не надо удивляться, потому что именно так дела и обстоят.
Я прямо сейчас могу показать вам детей, которым по восемь-девять-десять лет, и они если не курят травку, так нюхают клей. Казалось бы: постойте-ка, мы ведь ведём масштабную войну против наркотиков. Но нет, это масштабная война против наркозависимых людей. Нам нужна помощь.
Терапия железными прутьями не работает — вы ничего не добьётесь, сажая детей в колонии для несовершеннолетних или приговаривая их к пожизненному заключению. Нужно решать проблему как-то иначе. Как там говорят: «Десяти процентам заключённых действительно место в тюрьме, для остальных же можно придумать что-то другое».
Наркозависимость — это заболевание, а не преступление. И твои действия, какими бы они ни были, обусловлены тем, что у тебя зависимость, а не тем, что ты плохой человек. Я совершал ограбления, потому что мне были нужны деньги. А всё потому, что я был болен. Всё, что я делал, я делал для того, чтобы раздобыть больше наркотиков. Я бы никогда не стал красть ради мамы или папы. Не в здравом уме, нет.
— Можно ли говорить, что, когда вы освободились, ваше сердце настолько ожесточилось, что вы не могли принять положительные эмоции других людей? Или же вы уже отошли от пребывания в тюрьме и начали пускать других в свою жизнь?
— Я вышел на свободу в субботу, а на следующий день, в воскресенье, я стоял перед домом своей матери и пытался понять, как мне начать поступать по справедливости. Все соседи моей матери меня боялись. Они были просто в ужасе. Думали, что я ограблю их, как только они выйдут из дома.
Я задумался, что с этим делать. Я увидел женщину, которая вытаскивала на улицу мусорный бак. На дворе стоял 1969 год, и контейнеров на колёсах ещё не было. Ты просто складывал мусор в бак и вытаскивал его на тротуар, где его опустошал мусорщик.
В общем, я увидел её и хотел ей помочь, а она закричала: «Не грабь меня, Дэнни!» А я ответил: «Молчи, старуха!». Схватил бак и оттащил куда надо. Потом я увидел, что у её дома стоит ещё один, пошёл за ним, и она не сводила с меня глаз, думая, что сейчас я вломлюсь в её гараж и что-нибудь украду. Этого, я, конечно, не сделал. Я взял бак и отнёс и его. Она даже не поблагодарила меня — она была просто поражена и не понимала, что произошло.
Что же, этим я и стал заниматься. Я начал выносить мусор соседей моей матери по воскресеньям, так как в понедельник приезжал мусоровоз. Я помогал не всем подряд — только пожилым. Первым подарком, который я получил (в благодарность. — RT), была двубортная куртка из искусственной замши. Прекрасная куртка, такие тогда были очень популярны. Искусственная замша была в моде. Вот так вот.
Не то чтобы я был ожесточён — я пытался понять, как быть добрым с людьми, как быть хорошим.
Полную версию интервью с Дэнни Трехо смотрите на RTД.