Главным источником вдохновения для нового фильма студии Disney «Щелкунчик и четыре королевства» послужил знаменитый балет Петра Чайковского, либретто которого было основано не на тексте Гофмана, а на переложении Александра Дюма — отца.
В центре сюжета нового «Щелкунчика» — приключения девушки Клары (Маккензи Фой), родной дочери Мари из первоисточника. Уже одно это обстоятельство способно запутать тех зрителей, которые вспомнят, что эту Мари у Дюма тоже звали Кларой. Диснеевская Клара — средний ребёнок в семье. И если с её старшей сестрой Луизой всё понятно — это совершенно новый персонаж, — то с маленьким Фрицем дела обстоят сложнее: такое же имя носил брат главной героини и у Гофмана, и у Дюма (но в фильме никакого дяди Фрица у Клары нет).
Как бы то ни было, на момент начала повествования Мари (Анна Мэйдли) уже мертва. Зрителя не посвящают в подробности произошедшего, но дают понять, что умерла она сравнительно недавно: отец (Мэттью Макфэдьен) и трое его детей ещё не вполне понимают, как справиться с утратой.
Итак, канун Рождества. Семья собирается на праздничный бал, который проводит в своём поместье крёстный Клары, изобретатель и механик Дроссельмейер (Морган Фримен). Перед тем как отправиться в путь, отец передаёт отпрыскам подарки, оставленные матерью. Луиза (Элли Бамбер) наследует платье, Фриц (Том Суит) получает набор солдатиков, а Клара — запертую шкатулку-яйцо. Ключа к ней, естественно, нет. Зато есть записка: «Всё, что тебе нужно, — внутри».
На балу дети вновь получают подарки, но уже от Дроссельмейера. Крёстный организовывает небольшой чемпионат по ориентированию на местности: к беседке во дворе поместья привязаны десятки расходящихся во все стороны именных нитей, в конце каждой из которых ждёт долгожданный презент. Пройдя несколько коридоров и комнат, Клара оказывается в тёмном зале у последней двери. За дверью оказывается заснеженная опушка, а нить ведёт к оккупированной светлячками ёлке, на которой красуется заветный ключ.
Ключ, правда, выхватывает из-под Клариной руки юркий мышонок. В процессе погони за грызуном девушка натыкается на замёрзшего Щелкунчика — капитана Филипа Гофмана (Джейден Фовора-Найт), стерегущего мост через реку. Тот быстро вводит её в курс дела: оказывается, её мать была королевой этого волшебного мира (Клара же, стало быть, унаследовала корону) и после её ухода он пришёл в запустение. А матушка Имбирь, возглавлявшая королевство Развлечений, объявила остальным трём войну. Ключ был похищен именно по её поручению.
К слову, многого от сюжета ожидать не стоит: этот «Щелкунчик» — та самая незамысловатая сказка с предсказуемыми поворотами и обязательным хеппи-эндом (простите за спойлер), стандартный фильм Disney последних нескольких лет.
По сути, в смысловом плане от фильма требовалось наличие ровно двух вещей (помимо продвижения самых светлых и добрых идей) — душещипательности и бодрой приключенческой составляющей. Именно поэтому Лассе Халльстрём и Джо Джонстон на посту режиссёров смотрятся предельно органично: в послужном списке Халльстрёма — «Шоколад», «Хатико» и прочие отборные слёзовыжималки, а Джонстон известен как режиссёр оригинального «Джуманджи» и «Первого мстителя». Едва ли нужно объяснять, кто за что отвечал.
С поставленной задачей режиссёры справились, будто прилежные отличники, но не более того — они просто-напросто добросовестно выполнили свою работу.
В куда большей степени отличилась команда художников: от созданных ими четырёх королевств не хочется отрывать взгляда. В этих декорациях с первой же секунды угадывается Российская империя второй половины XIX века — архитектура позднего «русского стиля» в общем и Спас на Крови в частности, — приятным образом рифмующаяся с открывающим фильм викторианским Лондоном.
На этом визуальный фейерверк не заканчивается. Устройство вымышленной вселенной пронизано эстетикой клокпанка: всё работает на пружинных механизмах, всюду уютно крутятся всевозможные шестерёнки. Корни этого, вероятно, как раз в сказке Гофмана — его «Щелкунчик и Мышиный король» наряду с трудами Ханса Кристиана Андерсена и Лаймена Баума считается одним из центральных произведений в направлении (если его вообще можно считать самостоятельным направлением, а не модификацией стимпанка).
Герои среди всего этого фэнтезийно-механического торжества тоже смотрятся предельно органично: взять хотя бы фею Драже (очаровательно переигрывающая Кира Найтли), которая в официальном дубляже почему-то превратилась в Сахарную Сливу, с её безумной прической из розовой сладкой ваты. Или матушку Имбирь (Хелен Миррен) с выразительными трещинами на лице.
Но, впрочем, даже не визуальная составляющая в итоге оказывается главным достоинством нового «Щелкунчика». Композитор Джеймс Ньютон Ховард провёл филигранную работу с детищем Чайковского, не вмешиваясь в него чрезмерно (все центральные мотивы тут сохранены и мгновенно узнаются), но и не халтуря (пускать не подогнанную под действие запись, скажем, Берлинского филармонического оркестра было бы некрасиво).
В фильме несколько раз довольно прямолинейно отдаётся дань уважения самому балету — здесь присутствует даже отдельная сцена с балетом длиною в несколько минут.
В остальном же «Четыре королевства» — доброе и стерильное диснеевское кино с миловидным юмором (имеется даже обязательный комический дуэт, построенный по чеховскому принципу «толстый и тонкий», в исполнении стендаперов Джека Уайтхолла и Омида Джалили) и сочащимся отовсюду добром. За исключением одного но: в картине довольно много размышлений на тему взаимоотношений отцов и детей, а также о том, как справляться с утратой близких. Однако ближе к финалу — осознанно или нет — лента начинает фактически открыто одобрять родительский фаворитизм.
Понятно, что брат и сестра Клары — не слишком важные для повествования герои, поэтому зрителю практически ничего о них не рассказывается. Однако в конечном счёте складывается впечатление, будто боль от смерти Мари испытывают только два члена семьи — Клара и её отец Бенджамин. Мало того, в какой-то момент буквально проговаривается, что «великая изобретательница» Мари считала среднюю дочь «своим лучшим творением». Подобные тезисы сложно соотнести с имиджем семейных фильмов Disney.
Впрочем, при готовности закрыть глаза на подобные ценностные нестыковки (а здесь явно есть на что перевести взгляд) что-либо, кроме удовольствия, от «Щелкунчика» будет получить сложно. В конце концов, стараниями Петра Чайковского и Мариуса Петипа эта история прочно вросла в русскую культуру, поэтому нашему зрителю должно быть интересно наблюдать за любыми её вариациями.