— Вы генеральный продюсер, у вас своя кинокомпания, вы руководитель театра. Как такому творческому человеку удаётся справляться с административной деятельностью? И остаются ли силы для творчества?
— Ну, у меня не административная деятельность — я всё-таки по художественной части. Даже в своём театре я художественный руководитель, я не директор. И мне это очень важно. Я занимаюсь художественной частью. Репертуар, который идёт в нашем театре, естественно, согласован со мной. Ты разрабатываешь ту самую стратегию, политику театра. Вот это, наверное, самое главное, что как раз отличает директора от художественного руководителя. Для меня самое важное — это то, чем я люблю заниматься. Это режиссура, это мои артисты, с которыми я работаю как педагог. Для меня это творческая часть.
Ты просчитываешь свой репертуар, ты выбираешь пьесы, ты приглашаешь авторов, ты приглашаешь режиссёров, ты сам работаешь с артистами. Вот то, чем я занимаюсь в театре. И это дело я люблю. То, что любишь, не бывает в тягость. Что касается театра — это любовь навсегда.
Что касается кинокомпании — это скромная, маленькая кинокомпания, которая уже произвела три картины. Третья картина сейчас находится в стадии завершения: «Пушкин. Виски. Рок-н-ролл» по Довлатову, по «Заповеднику» Довлатова. Я надеюсь, что у нас всё получится и мы завершим картину. А уж когда выйдем — мы об этом объявим.
Что касается другой моей работы — тоже сплошное творчество. Сейчас у меня впереди один проект, и в перспективе ещё три. И всё это нужно успеть в один год. Как — я не знаю. Ещё нужно сделать эскиз «В Ясной Поляне, у Льва Николаевича Толстого». Всё-таки в этом году юбилей Толстого. И мы здесь в театре решили сделать эскиз одной из его пьес. Первый акт мы хотим сыграть прямо в Ясной Поляне — в святая святых, прямо рядом с домом-усадьбой Льва Николаевича Толстого сыграть первый акт пьесы.
Плюс репетиции по вводу. Я в спектакль «Сирано де Бержерак» ввожу на свою роль ещё одного артиста. Замечательный артист Московского губернского театра. Я просто даю дорогу молодым, а не то что сам всё играю. Нет, я очень люблю, когда играют мои артисты. Поэтому даже в спектакле «Высоцкий. Рождение легенды» задействовано очень много молодых артистов, которые тоже играют Высоцкого, читают Высоцкого, поют Высоцкого. Для меня это было принципиально важно.
— Расскажите подробнее о спектакле.
— «Рождение легенды»? К «Высоцкому» я подступался очень долго. Потому что после фильма «Спасибо, что живой» осталась с моей стороны недосказанность. Может быть, так же, как осталась недосказанность после фильма «Есенин», когда мне хотелось почитать больше стихов, которых было не так много в самом сериале «Есенин». Поэтому мне захотелось побольше… побольше творчества Высоцкого в спектакле. Потому что фильм фильмом, а всё-таки поэт, настоящий поэт — это то, что он пишет, то, что он оставляет после себя. Это поэзия, это песни. Вот что оставляет после себя человек, а тем более такие легендарные личности, как Есенин и Высоцкий.
Поэтому я пытался понять, что же будет главным, что же мы возьмём за основу в будущем спектакле. Долго не решался, долго подступался к этой теме. Не хотелось делать просто концерт. Потому что очень много концертов: выходят люди, читают или поют, потом ведущий объявляет следующего исполнителя — выходит, поет... Мне захотелось придумать какой-то свой ход. Не хотелось делать из этого байопик, когда на сцене реально один артист, который играет Высоцкого, а всё остальное — это персонажи из того времени. Знаете, такой… я не знаю... такая пьеса о Высоцком, в которой действительно попытаться воспроизвести жизнь Высоцкого. Это была бы биографическая пьеса. Этого не хотелось. Потому что всё-таки лучше, наверное, кино — в кино ты больше веришь в происходящее, чем на сцене, как мне кажется. Хотя, может быть, я ошибаюсь. Потому что есть спектакль «Пушкин», и мы создаём атмосферу, в которой люди практически начинают ощущать живого поэта, видят настоящего Пушкина. И начинают верить в то, что он именно таким и был. Так он разговаривал, так он смеялся, так он реагировал. Так он негодовал, так он… Так он жил! Попытаться его приблизить, чтобы он стал совсем живым.
С Высоцким было сложнее, потому что есть фильм, есть любовь к Высоцкому, которая до сих пор очень сильна. Высоцкого знают, его любят. И, конечно же, очень хотелось найти свой ход. И я пошёл от легенды. Ведь Высоцкий — это легенда. Это миф о Высоцком. Ведь то, что мы знаем о нём, — это практически огромное количество легенд, слухов, которые ходили ещё при его жизни.
Поэтому первое, что я придумал, — это огромная пластинка на сцене, которая крутится. Огромная пластинка! Вокруг которой сидит оркестр. Начинается всё с реальной записи. Мы достали (просто из хроники) даже закадровый текст автора передачи, который с ним общался. То есть абсолютно живой вариант, когда перед глазами настоящий Высоцкий, который заходит в студию, рассказывает о том, что… «Позвольте, я сейчас сниму пиджак. Потому что... И споём первую песню. Да. ... А сейчас, позвольте, я опять встану, потому что эту песню невозможно петь сидя. О том, что... Ко мне приходит огромное количество писем: что я люблю, что я не люблю. И вот, я хотел вам сейчас исполнить песню, так сказать, и в этой песне рассказать, действительно, что я не люблю». И он начинает петь эту песню.
И её постепенно подхватывают мои артисты, которые выходят на сцену. Причём вместе с Владимиром Семёновичем. Они начинают петь песню «Я не люблю». Потом песня заканчивается. Владимир Семёнович так вот закрывает лицо. Абсолютно живой вариант абсолютно настоящей записи. Лайв такой, живая запись. «Владимир Семёнович, мы можем продолжать? — Да, поехали». И после этого идёт песня «Корсар». Поднимаются паруса. Потому что для меня Высоцкий — это огромный большой корабль. Это наш корсар. Это наш капитан. Паруса — это знаменитые афиши Высоцкого: «Гамлет», «Жизнь Галилея», «Пугачёв», «Добрый человек из Сезуана». Знаменитые роли на Таганке — это те самые паруса. Поднимаются наши кулисы. Это как стоп-кадр его фотопроб, кинопроб, фотографии из его ролей. И вот огромный корабль «Высоцкий» — на сцене. Поднять паруса! И под песню «Корсар» мы начинаем ощущать присутствие этого огромного корабля, с этими огромными парусами афиш. И присутствие нашего капитана, нашего корсара Владимира Семёновича Высоцкого. Он наш корсар. Наш капитан. Ещё не вечер. А после этого мы погружаемся в атмосферу его детства. И на эту пластинку начинаем набрасывать те самые мифы, легенды, воспоминания. И на сцене, вот на этой пластинке, прокручиваясь, начинают появляться персонажи... Потому что Высоцкий — легенда, и эта легенда состоит из огромного количества таких вот легенд, воспоминаний, сцен. Из атмосферы.
Ещё есть визуальный ряд — целое кино, которое мы сняли. И в конце рок-концерт. То есть этот спектакль, четыре с половиной часа, ещё заканчивается рок-концертом. Потому что для меня очень важно, что Высоцкий — это ещё и современное звучание. Это не просто наше воспоминание о том, как это было в 70—80-е годы. Это слово, которое до сих пор современно. Это слово, которое мы до сих пор слышим. И оно актуально. Это поэзия Владимира Семёновича Высоцкого и его песни, которые не теряют своей актуальности по сей день. Поэтому даже рэп на сцене мы читаем стихами Высоцкого. И молодёжь в зале — им это очень нравится, они это очень поддерживают. И рóковое звучание песен Высоцкого нам тоже очень важно в спектакле. Это финал спектакля.
Когда я выхожу к зрителю, уже практически закончилась основная часть спектакля. После песни «Он не вернулся из боя» я выхожу и говорю… Уже меняю обличие, надеваю кожаную куртку — уже такой современный вариант. За это время музыканты, которые сидели вокруг пластинки, пересаживаются и делают коммутацию: переключаются, подключают и барабаны, и бас-гитары, и электрогитары. Они все выходят. За время моего монолога, обращённого в зал, они переходят на пластинку. А за мной огромный большой парус, на котором написано «Гамлет» Высоцкого, тот самый парус. И это не конец спектакля. Практически у нас опустился занавес. Все, наверное, считают, что это финал. Я выхожу, обращаюсь в зал, говорю, что благодаря современному звучанию песни Высоцкого не теряют актуальности и по сей день. И пошёл занавес вверх. И идёт уже абсолютно такое рóковое звучание песен Высоцкого. И я начинаю «Охоту с вертолётов». И дальше мои ребята тоже поют «Парус», «Коней». Замечательно поёт Вера Шпак, просто блестяще! Причём это мужская песня, и это Владимир Семёнович, а Высоцкого петь очень сложно. Потому что так, как он, спеть невозможно. Он пел гениально свои песни! Невозможно повторить. Но можно попробовать почувствовать.
— Вы упомянули о фильме «Спасибо, что живой». Буквально на днях я общалась с Никитой Высоцким, и он сказал мне, что, несмотря ни на что, он может гордиться этим фильмом. Вы упомянули об ощущении недосказанности. Что ещё осталось по прошествии времени?
— Фильм сложный. Сложный тем, что здесь нельзя подходить с позиции «благодаря этому фильму я узнаю о творчестве Владимира Семёновича Высоцкого всё». То есть любой непосвящённый человек, посмотрев этот фильм, для себя, наверное, откроет личность, легендарную личность, сложную. Потому что сложный период жизни взят в этом фильме. Это сценарий Никиты, и я, честно говоря, уважаю его за смелость. Он, как сын, прошёл по самому краю, вызывая огонь на себя. Я слышал отзывы, что взяли не самый, может быть… Ну, сложнейший период жизни! Борьба с болезнью, о которой все знали тогда. И это очень серьёзная болезнь. И клиническая смерть, и воскрешение, и потом Господь Бог подарил ему целый год жизни. Весь этот сложный период гастролей в Узбекистане...
Байопики тем и хороши, что берутся какие-то очень острые моменты. Так создан зритель (во всяком случае мы так его воспитали), что ему нужен экшен. Как ни крути, зрителю нужна очень острая тема — за чем следить. Рассказывать о том, что Владимира Семёновича Высоцкого выпускают за границу? Сейчас этим не удивишь. Пригласить молодёжь на такое кино было бы, наверное, очень сложно. Сложно, потому что сейчас удивить этим молодёжь невозможно. А смотреть про то, что когда-то было проблемой, неинтересно.
Всегда интересно смотреть на сильную личность, на личность, которая находится на каком-то перепутье. Когда это очень важная, крайняя точка существования. И это является предметом исследования и предметом как раз того самого детектива, который должен выстраиваться в такой истории, как история такой легендарной личности.
Поэтому Никита, естественно, взял очень интересный факт из жизни Владимира Семёновича, своего отца, — это совершенно чудесное воскрешение. Потому что, действительно, реально получилось так, что Высоцкий умер, это была клиническая смерть. Он действительно умер. Это, как говорят, обыкновенное чудо. Только для меня оно всё равно необыкновенное чудо: человек умер — и потом воскрес. И получилось так, что тот год, который подарил Господь Бог Владимиру Семёновичу, был очень важным годом. «За этот год, — Никита говорит, — отец написал очень много серьёзных стихов». И мы даже в спектакле об этом говорим, что умер артист Высоцкий в 79-м году и родился поэт Высоцкий, чтобы в 80-м году уйти навсегда. А Высоцкий — это поэт. И он таким себя мыслил. Не просто артист или бард.
Он был настоящим поэтом. И это воскрешение нужно было для того, чтобы он мог что-то осмыслить, что-то такое понять и превратиться в настоящего поэта. Вот о чём этот фильм. О сильной личности. В каждом кадре он герой. Он заступается за слабых, он всегда с друзьями. Он абсолютно предан зрителям. Когда ему говорят: «Невозможно выходить, ты умрёшь на сцене!», он отвечает: «Я пойду и буду работать. Там пришёл зритель. И не надо мне здесь указывать, что мне делать, чего мне не делать. Я пойду и буду работать». Человек практически умирает на глазах — но он идёт и работает! Вот о чём эта картина.
Кто-то видит только болезнь Высоцкого в этом фильме. Я же считаю, что это, на самом деле, ошибочное мнение. Нужно смотреть полную версию, там немножко по-другому. Человек находится в критической ситуации, он уже полгода ничего не пишет. Ощущение, что болезнь начинает побеждать. Человек себя загоняет специально, чтобы умереть в полёте, но умереть героем.
Я бы, наверное, порекомендовал смотреть полную версию. Потому что в кинотеатрах, конечно, было много сокращений. Мы потом разговаривали с продюсером, с Анатолием Владимировичем Максимовым, и он сказал: «Если в фильме свита играла короля, то в полной версии теперь уже играет сам король». Если версия полная, то там, конечно, больше сцен, больше того, что необходимо, чтобы лучше понять героя. Поэтому смотреть нужно полную версию. «Четыре часа настоящей жизни» называется полная версия фильма «Высоцкий. Спасибо, что живой».
— Скажите, как вы думаете, какого героя, какого образа сейчас не хватает современному кинематографу? Помимо спортсменов-победителей и исторических личностей.
— Я думаю, что современных героев. Они есть. Мы сейчас спасаемся (и в кино мы спасаемся) как раз образами прошлого. И для нас патриотическое кино теперь — мы выигрываем у американцев, побеждаем их. (Это тоже необходимо, это очень важно!) Это в основном спорт и кино о войне, о Великой Отечественной — то есть два направления серьёзных. Ещё есть фантастика. Это три таких направления, в которых мы сейчас начинаем лидировать в прокате. И это отрадно ощущать, это здорово! Но мне кажется, что не хватает ещё лирического героя, современного героя, на которого можно равняться уже сейчас. Не на героев прошлого, а на героев нынешних. Они есть. Они нас окружают. Вот таких героев не хватает, таких фильмов.
— А кто они?
— Кто они? Молодые люди. Есть военные, есть спасатели. Есть и политики. Есть и учителя. Причём не только мужчины, но и женщины. Эти герои есть, они нас окружают. И я бы, честно говоря, сделал на этом акцент. Чтобы всё-таки попытаться каким-то образом инициировать написание сценариев о современных героях. Находить и создавать их, создавать эти образы. Хотя неверно говорить «создавать» — как будто придумывать. Нет, они есть! Просто нужно брать современные истории и пытаться в кино сделать так, чтобы такой герой стал популярен.
А герои прошлого... Чем они, допустим, выигрышны? Это уже аксиома, это уже абсолютная истина в последней инстанции. Потому что, когда мы берём героя прошлого, мы уже о нём всё знаем, его уже можно смело брать и ставить в пример. Потому что это герой прошлого. Вот — смотрите, любуйтесь! А нет пророка в своём Отечестве… Может быть, так приучили зрителей, что больше доверяют всё-таки героям прошлого, нежели героям нынешним, настоящим. Через какое-то время наши нынешние герои тоже станут героями прошлого, и про них будут снимать кино, и они станут настоящими героями для того, будущего поколения, которое уже придёт после нас. Может быть, и мы для потомков станем тоже в какой-то степени героями. Но для этого надо стараться.
Смотрите полную версию интервью на телеканале RTД.