— Ваш новый фильм «Матильда» ещё до выхода на экраны стал темой яростных дискуссий. Как вам кажется, почему он вызвал такой резонанс? Тема так важна?
— Почему он важен, трудно ответить, это мы выясним после показа. Мне кажется, это интересная история любви — история о человеке, которому предназначено руководить крупным государством, но при этом у него есть страстная любовь. Этот выбор стоит не перед каждым. Я думаю, что это интересно и действительно современно.
— Помимо внешнего конфликта, который сопровождает выход фильма на экраны, имел ли место конфликт внутренний — между вами, сценаристами, актёрами?
— Ни одно серьёзное произведение, тем более такого масштаба, не возможно без конфликтов и споров. Но это только помогает. Я люблю слушать различные предложения. Но принимать решение должен один человек — режиссёр.
— Приходилось ли вам оберегать актёров от обрушившейся на фильм критики? Или все отнеслись с пониманием?
— Как можно критиковать фильм, который ещё не вышел? Все отнеслись с пониманием. Режиссёр должен быть психологом на съёмочной площадке — нужно настроить актёра, важно знать в каком состоянии он приезжает к тебе на съёмку, что у него происходит в личной жизни. В моей съёмочной группе актёры и актрисы — неприкасаемые. Я очень дорожу этим и всегда добиваюсь, чтобы актёр был защищён от вещей, которые могут ему помешать настроиться.
— «Матильда» — это фильм о выборе. Для вас выбор — это наказание или награда?
— Вопрос выбора в нашей жизни — самый сложный, и неважно, режиссёр ты, актёр или водитель такси. За каждый свой поступок ты всё равно в ответе. Дело не в этом конфликте, не в нападках на фильм. Я прошёл со своими товарищами тяжелейший путь. Эта картина давалась действительно кровью, творческими вложениями. Для меня вопрос выбора стоял каждую секунду: на съёмочной площадке, на монтаже, на постпродакшене. Выбор — как сделать лучше, точнее. Как донести тонкости — эмоциональные и психологические. Я думаю, что серьёзный режиссёр должен постоянно сомневаться в себе. Когда ты доволен всем — это беда.
— Это проблема выбора художника, но есть и личная жизнь...
— Конечно, у меня в жизни были нелёгкие моменты, связанные не только с профессией. Хотя я 25 часов в сутки думаю только о кино, по-человечески у меня были очень тяжёлые вещи, которые приходилось преодолевать.
— Планируете ли вы возвращаться в документалистику?
— Вот уже шесть лет я являюсь президентом крупнейшего фестиваля «Послание к человеку». В сентябре пройдёт 28-й фестиваль, заявки подали уже 90 стран мира. Это тоже моя жизнь: я взял многое из документального кино. Ларс Айдинегер (немецкий актёр, исполнивший в фильме роль Николая II. — RT) сегодня правильно заметил, что я очень въедливый и пытаюсь всё тщательно выстроить в мелочах. Это происходит потому, что в документальном кино очень важно правду донести, а не просто зафиксировать — и состояние человека, и что происходит вокруг. Это мне помогает и в игровом кино. Я очень хотел снять фильм о Петре Фоменко, гениальном театральном режиссёре, и о Валерии Гергиеве. Меня интересуют в хорошем смысле сумасшедшие люди, которые живут не так, как все. То же самое и фильм «Матильда» — будучи императором и наследником Николай II мог жить спокойно, но что-то случилось, и ему надо было себя найти.
— Ваш отец снимал военную хронику в годы Великой Отечественной. Интерес к документалистике вам привил он?
— Мой отец снимал хронику блокадного Ленинграда — все 900 дней. Многие кадры, которые показывают сегодня, сняты им и его товарищами. Он очень долго работал и после войны. Он снимал фильмы о людях таких необычных, что я постарался у него перенять это. Самое главное — он очень любил своих героев. В отношении Николая II... Когда, не видя фильма, люди говорят, что я пытался его опорочить... Это невозможно! Даже при всех недостатках героя, я не могу снимать фильм, если я не его поклонник. Только тогда я могу почувствовать и передать всё многообразие его характера.
— Может ли человек, причисленный к лику святых, остаться человеком?
— В этом и смысл нашей картины. Показать, что причисленный к лику святых за мученическую смерть был человеком, который страдал, любил, который в течение всей своей жизни мог делать ошибки и великие дела. Это суть нашей картины.
— Ваш сын Илья тоже стал режиссёром. Вы как-то влияли на его выбор?
— Я очень хотел стать футбольным тренером. На Илью я никак не влиял. Он тоже любит футбол, но дальше мы с ним расходимся: я болею за питерский «Зенит», он — за московский «Спартак». Знаю много примеров, когда дети актёров и режиссёров пытаются идти по другому пути, а через какое-то время приходят в то же качество. Я думаю, что Илья не жалеет об этом. Он меня не слушает в профессиональном смысле, но я не расстраиваюсь.
Полную версию интервью смотрите на сайте RTД