— В Москве 5 сентября открывается Х Международный кинофестиваль документального кино «Докер». Расскажите, пожалуйста, о программе фестиваля.
— Главное отличие этого года — расширение программы фестиваля. Если в прошлом году в программе было 40 картин, то сейчас 56. Это серьёзный вызов для нас — уложить столько лент в программной сетке, преподнести их зрителям. Но, конечно, это и радует. Например, в этом году мы вернулись к программе Let IT Dok! — это фильмы об информационных технологиях или созданные с их помощью. Отдельную программу мы сделали для детей старше 12 лет — Doker Space Kids, это три картины на тему космоса. То есть в этом году программа фестиваля получила и тематическое, и количественное расширение.
При этом какой-то сквозной темы нет, потому что мы выбираем фильмы без привязки к тематике, критерием служит только качество картин, поэтому подбирается целая палитра фильмов на различные темы, на любой вкус.
— На фестиваль поступает множество заявок. Тяжело ли делать выбор, ведь среди отсеянных фильмов наверняка есть неплохие работы?
— Да, ежегодный просмотр лонг-листов становится для нас стрессовым периодом. Хороших фильмов очень много, поэтому мы выработали свои критерии отбора.
Поскольку фестиваль основан документалистами, нам очень важны сугубо профессиональные аспекты — звук, операторская работа, режиссура. Часто нам приходится делать непростой выбор, когда мы видим, что фильм классный, захватывающий, но снятый ординарно с профессиональной точки зрения. Приходится делать выбор в пользу фильмов с нестандартной, интересной подачей, ярким звуковым или визуальным решением и т. д.
Порой приходится отсеивать часть фильмов из какой-то страны, чтобы не было географического перекоса, когда вся программа будет представлена одним регионом. Например, по этой причине в этом году пришлось отсеять часть китайских фильмов. Ну и ещё один важный критерий — новизна, поскольку одна из миссий фестиваля — искать и открывать новых, пока малоизвестных авторов. Так что если у картины уже были громкие премьеры, то мы её вряд ли возьмём — она и без нас проторит себе дорогу к зрителю.
— Растёт ли число заявок год от года?
— Ежегодно мы получаем около 2 тыс. заявок, это довольно стабильный показатель. После пандемии коронавируса, например, был спад, сейчас количество заявок снова растёт. Но тут важно понимать, что мы сами тоже занимаемся поиском фильмов, у нас наработаны связи с дистрибьюторами и кинофондами разных стран, они отправляют нам ленты, которые были произведены у них в течение года. Документалисты не очень любят заниматься пиаром, так что хороших авторов нужно выискивать. Особенно если речь идёт о таких регионах, как, например, Африка.
— В основной программе фестиваля представлена картина Алёны Полуниной «Среди мёртвых, среди живых» о розыске тел погибших в ЛНР. Это не первый её фильм о войне. Есть ещё какие-то военные документалисты сегодня в России, которых вы могли бы отметить? И есть ли фильмы, достойные военной документалистики прошлого?
— Военная документалистика — предмет для отдельного долгого и сложного разговора.
Кинодокументалисты сталкиваются с большими сложностями при съёмке военных реалий. Они не могут получить аккредитацию для работы, в отличие от представителей телеканалов и изданий.
Об этой проблеме я часто слышу от коллег, что они не могут попасть к месту съёмок, поскольку не имеют аккредитации СМИ. Это важный вопрос, который нужно решать всем профессиональным сообществом.
Что касается имён, то первым приходит на ум тандем Максима Фадеева и Сергея Белоуса, которые уже около десяти лет снимают в Донбассе. В этом году у них выходит цикл «У края бездны» из четырёх фильмов. Они присылали нам третий фильм цикла, но очень поздно, когда у нас уже была готова вся программа. Мы думали над тем, чтобы сделать специальный показ с обсуждением специфики работы документалистов в экстремальных военных условиях, но не срослось.
— Слоган фестиваля — «Кино важнее документа». Почему? Какой смысл вложен в эту фразу?
— «Докер» начинался с киноклуба документалистов, который потом перерос в фестиваль. В 2010-х годах в документалистике была тенденция снимать на трясущуюся камеру, с плохим звуком — считалось, что это добавляет фильму достоверности. Нам, основателям «Докера», этот подход не нравился. Нам важно преподносить документальное кино именно как кино, как искусство, в котором качество съёмки, звука, стилистика являются выразительными инструментами. То есть мы уверены, что кино важно не столько как документ, сколько как искусство. Не как фиксация реальности, а как её художественное осмысление.
— Расскажите, пожалуйста, о номинации «Док-терапия», призванной привлечь внимание к ментальным проблемам и популяризировать психотерапию. Как появилась идея такой номинации?
— Она родилась очень органично. Примерно пять лет назад мы заметили, что стало появляться много фильмов, герои которых переживают различные психологические трансформации. Мы попробовали сделать тематическую программу — и не ошиблись, потому что она пользуется популярностью, у неё есть своя аудитория. Тут важны не только фильмы, но и дискуссии о них, которые проводятся после показов, во время обсуждения каждый может высказаться о волнующих его проблемах.
— Как документалистам удаётся снимать людей так, чтобы избегать эффекта наблюдателя, не влиять на поведение тех, кого они снимают? Какие для этого есть психологические приёмы?
— Для этого в документальном кино используется метод длительного наблюдения. Когда съёмочная группа находится рядом с героем долгое время, он постепенно привыкает к посторонним и расслабляется. Да, в первый день человек будет себя тщательно контролировать, но уже очень скоро внимание переключится на события повседневной жизни — и он начнёт вести себя естественно. Это работает почти со всеми людьми.
Либо же, если режиссёр видит, что потенциальный герой вряд ли сможет расслабиться, он просто отказывается от этого сюжета. В этом заключается мастерство выбора героя — опытный режиссёр может это понять по одной глубокой беседе, в которой можно задать человеку какие-то важные вопросы, посмотреть на его реакцию.
— Какие этические правила есть в профессиональной среде документалистов?
— Всё зависит от автора. Есть режиссёры, которые ведут себя не очень корректно по отношению к героям, и они известны в индустрии. Но могу сказать, что для нас как создателей фестиваля этические вопросы очень важны. Если мы видим — а это всегда видно, что фильм сделан неэтично (к примеру, часть материала снята скрытой камерой, автор прибегал к провокациям и так далее), то это станет в наших глазах очень жирным минусом.
—Насколько сложно уговорить людей стать героями фильма, сделать свою глубоко личную историю достоянием публики?
— Документальные фильмы, как и игровые, строятся на конфликте — преодолении проблем и так далее. Люди понимают, что их пример может поддержать других, помочь кому-то справиться с такими же сложностями. Это важная мотивация.
Есть ещё один момент: когда человек видит, что за ним наблюдает съёмочная группа, он чувствует, что небезразличен людям. И это порой помогает ему преодолеть проблемы и беды, достичь своей цели.
— Сейчас много говорят о феномене якутского кино. Как складываются такие региональные школы, что для этого необходимо? И если говорить о мировой ситуации, то какие страны сегодня лидируют в документалистике?
— Феномен якутского кино во многом возник благодаря спросу зрителей, жители Якутии с удовольствием ходят смотреть именно местные фильмы. Так что картины хорошо окупаются, и это даёт стимул к съёмкам новых картин.
Что касается стран, то явного лидера сейчас нет, как нет и критериев, по которым мы могли бы его выявить. Одно понятно: фильмов появляется всё больше, не в последнюю очередь благодаря тому, что съёмки стали доступнее с технической точки зрения. Сегодня всего три человека — звукорежиссёр, оператор и режиссёр — могут снять зрелищный и качественный фильм.
— Какие стили и направления документального кино сейчас развиваются наиболее активно, какие можно выделить тенденции?
— На первом месте всегда остаётся классика жанра — длительное кинонаблюдение за жизнью конкретного человека. Документальное кино может сниматься годами, и съёмочная команда проживает часть жизни со своим героем, видит его трансформацию. Когда весь накопленный материал спрессовывается в час-полтора полнометражного фильма, мы получаем невероятно сильное повествование о жизни человека.
А новые веяния как появляются, так и исчезают. Так, в своё время в игровом кино и документалистике был популярен формат «скринлайф» — когда все события фильма происходят полностью на экране компьютера или смартфона. Однако пик популярности этого формата миновал.
Сегодня появилось новое течение — фильмы на основе больших массивов материала, например съёмки с видеорегистраторов. В этом году в программе «Докера» представлен китайский фильм «Это жизнь», в котором экран поделён на пять секций, в каждой транслируется хроника жизни разных людей. Это очень интересно, но мы понимаем, что массовым такой подход не станет.