Новак: Санкции не оказывают существенного влияния на разработку месторождений нефти в России

RT: Несмотря на снижение цен на нефть, число сланцевых буровых установок сокращается медленнее, чем ожидалось. В некоторых случаях компании снизили производственные расходы и смогли нарастить добычу при меньшем числе буровых. Аналитики в связи с этим делают вывод, что ценовая война на нефтяном рынке только начинается. Согласны ли Вы с этой точкой зрения, и какое развитие в сланцевом секторе Вы ожидаете в дальнейшем? Александр Новак: Нет никакой ценовой войны. Есть рынок, есть предложение на рынке, есть спрос. Исходя из этого формируется цена. Всегда существует цикличность, поэтому, когда сегодня цена упала в результате того, что был большой приток инвестиций в отрасль и появилось много дорогих проектов при высоких ценах на нефть, появилось превышение предложения над спросом. Сланцевая нефть – это один из высокотехнологичных видов добычи нефти, который дороже, чем добыча обычной нефти. Поэтому при падении цены, естественно, инвестиции уходят. Мы ожидали такого развития событий. Мы еще осенью говорили, что примерно 6-9 месяцев понадобится, для того чтобы эта инерционность прошла, появилось снижение инвестиций и снижение добычи сланцевой нефти. В США мы видим, что в мае впервые по отношению к предыдущему месяцу наблюдалось снижение добычи нефти. Что касается снижения количества буровых установок – это закономерное явление. Я думаю, что темпы снижения достаточно высокие и прогнозируемые: где-то с 1 600 буровых установок их число снизилось до 600 с чем-то – более чем в два раза. Это означает отток инвестиций, хотя, с другой стороны, те компании, которые работают со сланцевой нефтью, сегодня очень активно повышают свою эффективность, снижают издержки, снижают себестоимость, находят новые пути, чтобы повторно разрабатывать старые скважины, внедряют новые технологии. Это стимул, для того чтобы снижать издержки. Поэтому сланцевая нефть будет, на мой взгляд, достаточно конкурентоспособна по сравнению с обычной нефтью. Тем более что в перспективе доля высокотехнологичной нефти будет существенно увеличиваться. Если сегодня эта доля в добыче составляет примерно 23%, то к 2040 году составит уже 56%. Мы считали, что к 2040 году в сутки будет добываться 65 млн баррелей высокотехнологичной нефти. Это шельфовая, сланцевая, битуминозная, глубоководная нефть. RT: ОПЕК признала эффективность своей стратегии по вытеснению с рынка производителей сланцевой нефти. Будет ли Россия предпринимать какие-либо шаги, чтобы влиять на уровень добычи этой нефти, и какие у России есть инструменты для этого? А.Н.: Специальные действия сегодня не предпринимаются ни одной стороной. Фактически идет конкурентная борьба на рынке, на котором предложение превышает спрос. Поэтому уходят неэффективные и дорогие проекты, и в сланцевой нефти тоже есть и дорогие, и дешевые проекты. Разброс очень большой: от $20 до $80-100. По нашей оценке, средняя цена, при которой уходят сланцевые проекты, составляет порядка 50-60 долларов. Сейчас пограничная цена, и она серьезно влияет на баланс спроса и предложения и на отток инвестиций. RT: Российские компании также начинали проекты по добыче сланцевой нефти. Оправданны ли инвестиции в такие проекты в России при сегодняшних ценах на нефть? При какой цене выгодно разрабатывать сланцевые месторождения в России? А.Н.: Действительно, мы стимулируем добычу трудноизвлекаемой нефти – она у нас называется трудноизвлекаемой, а не сланцевой. Это такие залежи, как Баженовская свита, Ачимовская свита. Это огромные запасы нефти в России, но они у нас разрабатываются на втором плане, на перспективу. Поэтому мы создаем налоговые условия. Себестоимость добычи у нас очень низкая, у нас очень большая налоговая нагрузка в соответствии с нашим налоговым законодательством. Поэтому, когда мы даем послабления по налогам, мы тем самым стимулируем добычу. Сегодня все проекты, в которых участвуют российские компании, продолжают реализовываться. С учетом санкций, которые были введены относительно высокотехнологичной нефти, ряд иностранных компаний приостановил свое участие. Это не имеет на сегодняшний день существенного значения для разработки таких залежей, поэтому наши компании продолжат работать с трудноизвлекаемыми залежами нефти. RT: Энергостратегия России предполагает существенный рост добычи за счет новых месторождений. Каковы планы по инвестициям в новые месторождения при существующей цене? Будет ли сохранен прежний уровень инвестиций или нужно ожидать пересмотра объемов добычи? А.Н.: Мы сейчас действительно дорабатываем стратегию. Она учитывает ту ситуацию, которая сложилась сегодня на рынке, и снижение цен. Безусловно, в долгосрочной перспективе трудно спрогнозировать, но на ближайшие два-три года мы примерно понимаем, что цены будут очень низкие: на сегодняшнем уровне или, может быть, чуть-чуть выше. Поэтому стратегия откорректирована, но всё зависит не только от цены на нефть в долларах, но также и от внутренней экономической политики, от стимулирования, которое предпринимает правительство, от курса рубля по отношению к доллару. На сегодняшний день могу сказать, что по 2015 году мы фактически не наблюдаем снижения инвестиций в нефтегазовой отрасли, потому что у нас снижение цен было нивелировано падением курса рубля по отношению к доллару – и это те факторы, которые в комплексе нужно учитывать. RT: Вы ранее говорили про возможное строительство газопровода в Индии. Какой потенциал для России на индийском энергетическом рынке? А.Н.: Потенциал огромный, поскольку Индия сегодня потребляет очень небольшое количество газа, и там большое количество населения, которое нуждается в современных услугах энергопотребления. На мой взгляд, Индия сегодня будет расти быстрее, чем любая другая страна, как в экономике, так и по потреблению энергоресурсов. Поэтому здесь потенциал огромный как по поставкам трубопроводного газа, так и по поставкам сжиженного природного газа. RT: С такими более тесными отношениями с Индией и Китаем можем ли мы говорить о новой энергетической доктрине России? А.Н.: Говорить, что она новая, не совсем правильно, потому что уже давно президент РФ и председатель правительства поставили задачу по налаживанию и развитию торгово-экономических отношений со странами Азиатско-тихоокеанского региона (АТР). Одна из составляющих – это энергетика, и в ней мы уже несколько лет активно занимаемся развитием проектов вместе с КНР и Индией. Созданы специальные рабочие группы при межправительственных комиссиях. Огромный спектр проектов, начиная от нефтегазовой отрасли, угольной отрасли, электроэнергетики. Поэтому для нас это сегодня, мне кажется, очень большие перспективные рынки, которые нам необходимо вместе отрабатывать с нашими партнерами. Эти страны заинтересованы в надежном и безопасном обеспечении энергоресурсами, в реализации совместных проектов, мы также заинтересованы в развитии наших восточных регионов, которые имеют возможность развивать сотрудничество, развивать свои месторождения, создавать налоговую базу, создавать рабочие места, для того чтобы обеспечивать экспорт не только энергоресурсов, но и высокотехнологичной продукции в АТР. RT: Страны, которые не входят в ОПЕК, становятся более мощными игроками. Как это проявляется? А.Н.: Приведу простой пример: те страны, которые раньше не добывали, а только являлись потребителями энергоресурсов, не могли повлиять на рынок, потому что любые движения на рынке инициировались и фактически контролировались экспортёрами. Сегодня же с появлением новых технологий добычи те страны, которые не имели собственной добычи, начинают активно увеличивать добычу, тем самым сокращая импорт и сокращая возможный спрос со стороны экспортеров. И на примере США это отчетливо видно, когда за последние несколько лет добыча нефти выросла с 4 млн баррелей в сутки до 8 млн баррелей в сутки. Это огромный прирост, который сократил спрос со стороны экспортеров. Это означает, что, обеспечивая собственные потребности увеличением собственной добычи, они влияют на международные рынки, потому что там появляется лишняя нефть, которая раньше направлялась этой стране-потребителю. Поэтому, когда некоторые страны предлагают нам принять скоординированное решение о сокращении объемов добычи, это означает, что это кратковременное решение, которое никакой пользы нефтегазовому рынку не принесет. Просто повысятся цены, и опять же появится возможность у стран-импортёров и потребителей увеличить собственную добычу, тем самым сделав еще хуже для нефтегазового рынка, для баланса спроса и предложения. Поэтому самый идеальный и абсолютно правильный вариант, по которому движется сейчас развитие нефтяного рынка, это рыночные отношения, когда цена формируется на основе баланса спроса и предложения и объективно отражает реальную картину инвестиций, которые эффективны при этих ценах.