Естественная человеческая реакция на жизнь вблизи стены, которая разрывает живое человеческое сообщество на две части, описана ещё в 1970-е годы немецким психологом: люди, подверженные «стенной болезни», больше страдали от депрессии, алкоголизма и других признаков отвращения к жизни, чем их более везучие сограждане, живущие вдали от стены. Однако сегодня в США, на границе штата Техас и Мексики, а также более чем в 40 других странах, стены продолжают существовать, пишет обозреватель Bloomberg Леонид Бершидский. Изложение материала приводит ИноТВ.
В США возведённая на границе стена вызвала обвинения в расизме. На израильско-палестинской границе в городе Вифлееме — породила оскорблённые чувства. На словенско-хорватской границе — заставила испытать ощущение брошенности собственным правительством. Против стены на словенско-австрийской границе восстали как австрийские виноделы, так и местный епископ. Короче говоря, жители приграничных районов ненавидят стены, потому что они унижают их человеческое достоинство, приходит к выводу автор.
Есть и другая причина ненависти к стенам: они почти никогда не выполняют своей заявленной цели. На мексиканской границе автору Bloomberg довелось увидеть множество выброшенной одежды: люди переплывают реку с мексиканской стороны вместе с комплектом сухого белья в пластиковых пакетах, а вымокшую одежду бросают на берегу. Найти брешь в ограждении журналисту тоже труда не составило. Кстати, такие же дыры есть в израильской и в европейских стенах. Впрочем, даже Берлинскую стену, в которой никаких брешей не было, за 30 лет удалось преодолеть почти 5 тыс. человек.
В стремлении различных стран построить стену есть ещё одна общая черта — эти проекты комическим образом видоизменяются при воплощении в реальность. На Украине, например, из-за неэффективности и коррупции забор превратился в совсем небольшую сельскую ограду — такую обычно ставят фермеры, чтобы у них не воровали картошку, комментирует Леонид Бершидский.
Но самая загадочная общая черта пограничных стен заключается в том, что политики — в надежде заручиться поддержкой населения для их строительства — никогда не называют их стенами. Так, в законе 2006 года, по которому в США начали строить стену на границе с Мексикой, она называется «укреплённым забором» (правда, теперь Трамп срывает аплодисменты за обещания укрепить «эту прекрасную стену»). В Израиле — «разделительным барьером». А бывший премьер Украины Арсений Яценюк называл украинскую стену «европейским валом».
Кажется, в условиях, когда страны одна за другой строят стены, бессмысленно вспоминать о падении Берлинской стены. «Это было давно, когда слово «глобализация» ещё не стало ругательным», — пишет автор Bloomberg. Однако важно помнить, что стены не существуют вечно и что в конечном итоге многие осознают, что политические сделки — наподобие той, на которую ЕС пошёл с Турцией, — эффективнее для сокращения потока мигрантов. Но для этого нужны навыки лидерства и решимость. А сегодня степень увлечённости некоторых стран строительством стен отражает отсутствие у их руководителей этих качеств, считает обозреватель.