Инцидент не получил освещения в советской прессе, но по городу, разумеется, поползли слухи, что авария была не трагической случайностью, а намеренным актом пилота — то ли на почве ревности, то ли из каких-то политических побуждений. Проведённое расследование, впрочем, полностью отмело «террористическую» подоплёку и выяснило обстоятельства, приведшие к трагедии, унёсшей жизни пяти человек, в том числе троих детей дошкольного возраста.
Пилот Западно-Сибирского управления гражданской авиации 23-летний Владимир Серков был женат с 1972 года, но в последнее время его отношения с женой расстроились, и за пять дней до происшествия они подали заявление на развод. Дело было назначено к слушанию на 30 сентября. Вечером 25 сентября, проходя мимо дома 43/1 по Степной улице, куда вместе с маленьким сыном съехала к родителям его супруга, Серков увидел, как она разговаривает с незнакомым мужчиной. Рассвирепевший лётчик подбежал к женщине и начал её избивать, конфликт продолжился и в квартире, пока тёща не выставила Серкова за дверь. Таинственный мужчина, как показала на следствии жена Серкова, был её знакомым, и разговаривали они на бытовые темы не более трёх минут. Оскорблённый в своих чувствах Серков отправился в квартиру родителей в другом доме по той же улице, затем сходил с братом в баню и лёг спать.
Проснувшись рано утром, ревнивец в 7:15 прибыл в аэропорт Северный. Дома он оставил матери предсмертную записку, в которой сообщал, что намерен уйти из жизни, «забрав с собой» жену и сына: «С настоящими нервами я не смог бы уже начать сначала». В 10 часов утра он должен был отправиться на своём Ан-2 в командировку в Барабинск. В аэропорту он предъявил дежурному фельдшеру оперативное задание с неуказанным временем вылета и прошёл медосмотр, не выявивший никаких отклонений. В 7:50 Серков прошёл на стоянку и получил ключи от самолёта у дежурного, не поинтересовавшегося точным временем взлёта (как он объяснял на следствии, в аэропорту было обычным делом выдавать ключи лишь на основании личного знания пилота). В 8:06 почтово-пассажирский биплан Ан-2 с регистрационным номером СССР-79868 совершил несанкционированный взлёт. Диспетчеры после двухминутного замешательства стали пытаться связаться с воздушным судном. Серков некоторое время не отвечал, а в 08:11 передал на землю: «Ищите меня по улице Степная дом сорок три дробь один, прощайте, моя фамилия Серков». По просьбе ошеломлённого диспетчера он ещё раз повторил это сообщение. Сделав два круга в районе Степной, он направил самолёт в ту часть здания, где, по его расчётам, находилась квартира тёщи. Двигатель Ан-2 отделился от носовой части и упал на площадку третьего этажа, сам самолёт свалился на землю перед домом. В баках Ан-2 находилось 800 литров авиационного бензина, который воспламенился и вызвал сильный пожар, потушенный только спустя 57 минут. Сам Серков погиб при столкновении, жертвами пожара стали трое жильцов дома, из них двое детей 4 и 6 лет. Ещё один четырёхлетний ребёнок скончался от полученных ожогов в больнице спустя неделю. Ранения и ожоги разной степени тяжести получили 11 человек; как уверяли очевидцы, восьмимесячная девочка была брошена с балкона пылавшей квартиры на пятом этаже и благополучно поймана кем-то из собравшейся толпы. Никто из родственников самого Серкова не пострадал.
Это был не первый в СССР случай намеренного тарана жилого дома из-за личных неприятностей. В марте 1972 года в украинском Ворошиловграде командир Ан-2 Тимофей Шовкунов, страдавший от затяжной депрессии (или, как это было названо в официальном отчёте расследования, «психопатической реакции на почве семейных неурядиц»), также несанкционированно поднял в воздух свой самолёт и врезался на нём в стену дома, в котором проживал. К счастью, кроме самого Шовкунова, никто не пострадал.
По итогам расследования этих авиапроисшествий в СССР были ужесточены правила допуска к полётам пилотов гражданской авиации, стало уделяться больше внимания обследованию психологического состояния лётчиков. Дом же на улице Степной был отремонтирован и стоит до сих пор.
Владислав Крылов