«Абсолютно всё было под чьим-то контролем»: арестованный за рассылку фейков о ВС РФ колумбиец — о зарубежных кураторах

— Альберто, расскажите, пожалуйста, эта история с телефонами, с телефонными так называемыми шлюзами. Как она началась? 2019 год, насколько я понимаю.

— На самом деле всё начиналось чуть позже, во второй половине 2020 года. После пандемии и всех этих событий, связанных с ковидом, я практически полностью потерял работу. Я долго работал в туристической индустрии. Приём иностранных граждан по России. Я остро нуждался в деньгах. Иностранные знакомые предложили просто придержать при себе какие-то телефоны. Поначалу это было просто... Какие модели, какие марки. Просто их закупать и ждать дальнейшей инструкции.

Поначалу это всё создавалось как некая... я бы не сказал игра, но относились к этому не совсем серьёзно. Никто не говорил по поводу конспирации или чего-то такого.

Всё началось в ходе разговоров между собой, что нужно было проверять какие-то телефоны. Когда я задавал вопросы, для чего это, они аргументировали тем, что это для помощи в поддержке свободы слова. Какие-то журналистские организации, для свободы слова, чтобы помогать начинающим журналистам. Так всё и завертелось. Поначалу были просто просьбы класть деньги на счёт, покупать сим-карты. Им указать какие-то данные непосредственно в настройках телефонов.

Дальше всё потихонечку вырастало — надо было получать какие-то эсэмэски. Эсэмэски были для регистрации в социальных сетях, отдельных мессенджерах типа Telegram-каналов и так далее. Получить коды для настройки, например, WhatsApp — это казалось безобидным на первый взгляд. Далее всё с перерывами. Вот иногда нужно было это сделать, просили часто ходить по городу с этими телефонами, держать при себе включёнными. И просто ездить по городу. Даже не ходить, а просто ездить. На трамвае съездить куда-нибудь, прогуляться.

— И держать телефоны включёнными.

— И держать телефоны включёнными, совершенно верно. Вот так всё и было.

— Про поддержку независимой журналистики кто говорил?

— Был создан чат в мессенджере. Мессенджер рекомендовали, потому что, я так понимаю, он труднее отслеживается. И раздавали какие-то псевдонимы. Мой знакомый переименовался в Мадрид, меня переименовали Берлином. И потом присоединяется другой человек. Некий Билл Брайс.

Спустя какое-то время я понял, что он тоже латиноамериканец, что он тоже говорит по-испански. До этого общался я только на английском. Я понимал, что он иностранец. Его роль была координировать все эти моменты. Потихонечку эти указания или просьбы участились.

— Чаще включать или больше телефонов?

— Во-первых, больше телефонов. Во-вторых, часто их менять, партиями. Всегда были партиями по шесть штук. Уничтожить, поменять, убрать из оборота те телефоны, которые использовались какое-то время. Сделать какие-то операции, для того чтобы давать доступ неким операторам.

— Скажите, пожалуйста, что-то про операторов было известно от этого Брайса?

— По операторам было известно, что через него, через этого некоего Билла Брайса, выходили какие-то операторы в определённое время. Он был неким связующим звеном между мной и этими операторами, которые выходили на работу в определённое время суток... Мы понимали, что по часовому поясу они находятся на той стороне.

То есть в Америке. Южная, Северная. Дальше выясняется, что это Северная Америка. Но поначалу мы не понимали, где они были. Учитывая, что они просили выходить в семь вечера... Там день, а у нас вечер. Мы понимали, что где-то там они находятся.

— Один из операторов — девочка, да?

— Да. Это некие операторы, они выходили как к себе на работу. И они учитывали мои дела, моё расписание. Я тоже работал, у меня обычная нормальная жизнь, свои дела там, семейные дела. Это всё учитывалось, когда я смогу. Нет ли у меня каких-то других дел, нет ли у меня каких-то командировок. Я часто ездил по работе в разные места. И они всё время упоминали... Вот она никак не может выходить вовремя.

Это очень сильно раздражало, потому что у меня был график своих дел. И она, эта девушка... Потом начали называть её... В какой-то момент мелькало какое-то имя. По-моему, Сели. Но больше не было упоминаний, время от времени говорили: мальчик, девушка. Так они обращались. Ну, Билл Брайс обращался именно таким образом к ним.

— Всё-таки это конспирация. Расскажите, пожалуйста, какие методы использовались?

— Когда это всё уже завертелось, закрутилось, я получал инструкции, через которые нужно наводить камеру телефона на определённый QR-код. Причём этот QR-код они давали очень чётко, и даже иногда на определённые номера. На определённые телефоны. Почему номера? Потому что каждый телефон был промаркирован, последние четыре цифры. Для того чтобы чётко понимать, какой телефон. И какой привязан номер сим-карты.

Таким образом, они знали, какой телефон, через какой телефон будет проводиться то или иное действие. Для определённых телефонов был создан определённый QR-код. Мне присылали этот QR-код. Я сканирую этот QR-код камерой телефона. И автоматически устанавливалась программа для удалённого доступа.

Этой программе нужно было методом очень простых действий давать полный доступ ко всем разделам телефона для полного управления. После этого я не имел физической возможности дальше управлять телефоном, кроме как включить и выключить. Даже доходило до того, что уровень яркости экрана я не могу регулировать. Это они сами всё делали. Звук, всё абсолютно было под чьим-то контролем — так называемых операторов.

• © Кадр: видео RT

— Вы видели вообще, что там на экране происходит?

— Было, мелькал пару раз отрывок эсэмэски. Это мы говорим про последнее время, последние действия. В основном были настройки. Настройки программы VPN.

Настройки этих программ, которые для функционирования. Но видно, как наподобие курсора по экрану выводится. В целом самих действий я никогда не видел. Была очень чёткая просьба, чтобы я не находился рядом с телефонами в момент их работы.

— А как же поездки?

— Я говорю, поначалу было всё очень просто. А потом начинало закручиваться, закручиваться. Понимаете, что есть некое предчувствие, что-то очень нехорошее, неладное...

— Где оставляли? Они говорили места?

— Они просили подыскать места в большом скоплении людей. Для того чтобы был очень большой поток передачи данных с различных телефонов. Операторы из общего как бы понимания... могу ссылаться на многочисленные фильмы, которые показывают схожие ситуации, чтобы типа не могли найти там триангуляцию или как-то так это называется.

— Последний случай, то, о чём мы говорим, в торговом центре был? Расскажите.

— Последний был в торговом центре. Оставляю в торговом центре по одной простой причине. Было ближе к дому, было удобно. И никто не стал бы их трогать. Моя функция заключалась в том, чтобы купить автономный источник питания большой ёмкости и держать их подключёнными. Они работали подолгу.

До этого были большие перерывы — месяцами телефоны никто не трогал, ничего не надо было с ними делать. Иногда они работали несколько часов, минут, даже так. И была дана команда: «Выключи и уходи, мы сегодня всё сделали». В последнее время они работали подолгу. Поэтому там было указано спрятать в этом людном месте.

— Вы там нашли закуток.

— Я нашёл там некий закуток. И там и оставлял.

— Вы упомянули последние случаи, что видели эсэмэски с упоминанием российской армии.

— Был такой момент, когда в ходе замены источника питания Мадрид задаёт вопрос: «Ты же видишь, что там, что они делают»? Ну любопытно, скажем так. И я видел, что идут какие-то отрывки, эсэмэски, ругани. Примерно в контексте: «Тебя обманывают, твой командир тебя обманывает, это всё неправда, ты идёшь на верную смерть». И то, что, опять же, это были не отрывки, не эсэмэски, а оповещения о доставленной эсэмэске.

При этом сама программа не давала раскрыть полностью экран. При скольжении пальца экран не давал дальше открыть полностью эсэмэски. И были отрывки ответов. Люди ругались матом, что это всё неправда, отстань от меня.

В таком контексте я видел такие эсэмэски. На тот момент я вообще не задумался, что это может быть как-то связано со спецоперацией, с армией. Потом, по ходу разговоров, мне вопрос задал Мадрид, мы как-то обсуждали опять, неужели там что-то делают, они там рассказывают. Но не придавали этому очень большого значения. О том я и сожалею.

— Вы говорили про деньги, вернёмся к этому моменту. Я так понимаю, что на технику и на прочее отдельно присылали?

— Да. Присылали, в принципе, то, что нужно было, по рыночной стоимости. Нужно сказать, что они всегда указывали, какие модели телефонов. Сначала нужно было покупать Samsung A31. Когда был сделан новый заказ, я искал в интернете, оказалось, что А31 уже как бы вышел из оборота, и теперь А32.

Они дали согласие. Были чёткие указания, никаких компонентов, отдельных компонентов, я сейчас имею в виду блок питания, не покупать китайского производства. Почему-то они опасались, что в китайских компонентах они самостоятельно что-то делают, что-то передают куда-то. Я удивился. Какая-то всё это фантастика. На покупку всяких там рюкзаков, проводов, всё, что нужно было, чтобы была комфортная работа.

— Вознаграждение непосредственно вам какое было?

— Да. Вознаграждение было в районе $1 тыс. ежемесячно. Некая, условно, зарплата. Я получал её через биткоины. И здесь я сам обменял это. Я получал и через банковскую карту, мне передавали деньги в рублях.

— Я ещё хочу по годам уточнить. У вас когда контакт состоялся? Когда с Мадридом заговорили?

— Переговоры начались в конце 2019-го. А действия, покупка телефонов, начались немножко позже, в 2020 году. Я помню этот момент. Потому что в то время, мы помним, в начале 2020 года, началась пандемия. И только после этого началась вот эта вся история. В начале 2020 года, если поточнее, да.

— Каково сейчас ваше отношение ко всему этому?

— Во-первых, если мы говорим с моей личной точки зрения, мне крайне стыдно. Стыдно в первую очередь перед этой страной, перед Россией, по одной простой причине. Я здесь живу уже 25 лет. Это больше того, что я жил у себя на родине — в Колумбии. Я здесь практически вырос. У меня тут семья, дети, друзья, работа.

И из-за каких-то там лёгких денег испортил себе жизнь. Потом, когда я осознал, что делается, и когда я узнал из материалов дела подробно, что отправлялось, кому отправлялось, что это было... Когда смотришь по телевизору, что происходит в зоне боевых действий, оказаться частью этого — это очень тяжело. На самом деле и стыдно, и очень плохо быть причастным к этим деяниям. К большому сожалению.

— Был момент, я так понимаю, когда у вас возникла мысль отказаться. Что ответили?

— Да. Я неоднократно задавал Мадриду вопросы, о том, что не связано ли это, откровенно говоря, с терроризмом. Понимаете, чувствуешь, что что-то не так. Он убеждал меня, что нет, ни в коем случае, это только для журналистов.

Когда я заявлял, что я уже хочу отказаться, что мне это не нужно, работа наладилась, у меня хорошая работа, они начали, можно так сказать, мягко угрожать, что это очень серьёзные люди, что нельзя покидать этот проект, что скоро всё закончится.

Действительно, был момент, если мне сейчас память не изменяет, в районе, не знаю, декабря, ноября — декабря, был момент, когда были разговоры о том, что всё, всё закончится, мы расстанемся.

— 2021 года, да?

— Да, 2021 года. Я облегчённо вздыхал, думал: «Ну ладно, всё». Как только началось уже в преддверии спецоперации, активизировались и сказали: «Всё, теперь нужно закупать новые партии, первое, второе и так далее». Да, было такое. Я хотел отказаться, но я в таком круговороте, что уже не отвертеться, к большому сожалению.