Трамп-то ненастоящий!

Ждали-ждали — дождались.

О Big Deal — Большой Сделке — между Трампом и Путиным говорили с ноября прошлого года. Кто с надеждой — мол, скоро российские и американские лётчики вместе будут бомбить «столицу» ИГ* Ракку. Кто с опаской — вот сейчас Трамп сдаст «всё, что нажито непосильным трудом» Путину, и отсталая диктаторская Россия восторжествует над прогрессивным свободным Западом. Кто с интересом — приход в Белый дом человека, настроенного на то, чтобы наладить отношения с Россией, сулил большие перемены в геополитических раскладах. Но время шло, а никакой сделки не было. И это притом, что новый хозяин Белого дома во время предвыборной кампании не раз повторял: если кто и сумеет договориться с Путиным, то это он, Дональд Трамп.

Но в ночь с четверга на пятницу Трамп отдал приказ о ракетном ударе по авиабазе Шайрат — в наказание за атаку с применением химического оружия, которую якобы осуществили сирийские войска в Идлибе. По базе было выпущено 59 «Томагавков», из которых цели поразили всего 23. Остальные таинственным образом куда-то делись (тут возможны самые разные спекуляции, но оставим этот любопытный вопрос военным экспертам). Нанесённый ущерб оказался не таким уж и грандиозным — погибло несколько человек, военных и гражданских, несколько самолётов были уничтожены в ангарах. База не только не была «полностью уничтожена», как поспешили сообщить некоторые СМИ сразу после удара, но и вообще не сильно пострадала — на следующий день с неё уже начали взлетать самолёты. В общем, удар был скорее символическим — этакая пощёчина или брошенная в лицо перчатка.

Сделай такое бывший президент США Обама или несостоявшийся президент США Хиллари Клинтон, никто бы даже не удивился. Но приказ отдал Дональд Трамп — тот самый Дональд Трамп, которого многие политологи и журналисты по обе стороны океана объявляли «другом России» и «марионеткой Путина».

Что, разумеется, сразу вызвало шквал эмоций — от злорадных воплей «Вот вы, политологи фиговы, сели в лужу со своим Трампом!» до апокалиптических стонов «Мы на пороге третьей мировой войны!». Появлялись, правда, и другие версии, например теория о том, что удар по Шайрату был «договорняком» между Вашингтоном и Москвой, призванным защитить нового президента от обвинений в сотрудничестве с русскими. Теперь-то враги Трампа уже не смогут, подобно бухгалтеру Берлаге, заявить: «И ты, Брут, продался большевикам!» Вот и госсекретарь Тиллерсон, которого в сенате США три часа допрашивали на предмет его особых связей с Путиным и «Роснефтью», едет в Москву — не просто чтобы договариваться, а чтобы «предъявить ультиматум».

Зёрнышко истины в этой теории есть, хотя, конечно, никакого «договорняка» относительно удара по Шайрату не было и быть не могло. Зёрнышко же это заключается в том, что американская политическая элита только так и представляет себе отношения с Россией — никакого равноправия здесь по определению быть не может, возможны только ультиматумы, более или менее откровенные.

А Трамп ещё со времён первых республиканских праймериз говорил о переговорах и «выстраивании отношений», и это американский истеблишмент дико бесило. Что за отношения могут быть с «клептократическим нефтегосударством», или, как изящно выражался сенатор Маккейн, с «бензоколонкой, притворяющейся страной»? Что он вообще себе позволяет, этот девелопер, вообразивший себя политиком?

Но истеблишмент, полагавший, что Трамп готов «всё сдать», ошибался точно так же, как и российские энтузиасты, надеявшиеся на новую встречу на Эльбе. Трамп действительно был готов к Большой Сделке и действительно был настроен на выстраивание конструктивных отношений — так, как он их понимал. И, кстати говоря, никогда этого не скрывал. Едва ли не в каждом интервью, где его спрашивали, как он намерен налаживать отношения с Путиным, он говорил: «Я уверен, что российский президент будет меня уважать». «Вот Обаму, — говорил Трамп, — Путин не уважает и Хиллари уважать не будет. А меня будет наверняка».

Тогда эти слова воспринимались как свидетельство готовности кандидата от республиканцев наладить особые отношения с российским президентом (и, в общем, понятно почему). Однако были и другие высказывания Трампа, которые не очень-то укладывались в идиллическую картинку будущей американо-российской разрядки. Например, в мае 2016-го в интервью «Радио Индиана» Трамп жёстко раскритиковал Обаму за неспособность урегулировать с Путиным действия российских истребителей в Балтийском море (тогда наш Су-27 осуществил перехват разведчика ВВС США). Трамп заявил: «Президент должен был позвонить Путину и сказать: «Послушай, сделай нам одолжение, не делай этого, забери этого маньяка, просто прекрати это». Однако у нас нет такого президента. Он, должно быть, где-то играет в гольф или что-нибудь в этом роде».

Но это было ещё не всё. Дальше в том же интервью Трамп объяснил: «в определённый момент» российские самолёты необходимо сбивать.

«В какой-то момент вы должны что-то сделать, вы просто не можете позволить этому происходить (имеются в виду манёвры российских самолётов. — К.Б.). Это неправильно. Это идёт вразрез со всем, если вы говорите про Женевскую конвенцию, это против Женевской конвенции. Вы не можете позволить этому происходить. Это называется насмешкой. Но, конечно, начинать надо с дипломатии, и начинать надо быстро — с телефонного звонка Путину». А вот если дипломатия не работает, продолжил Трамп, самолёты США должны открывать огонь. «Вы должны стрелять. Я имею в виду, вы обязаны стрелять. Ведь иначе это позор. Это позор. Это полная потеря уважения к нашей стране и полная потеря уважения к Обаме. Которого, как вы знаете, они вообще не уважают».

А теперь — внимание — вопрос.

Знали ли об этих высказываниях Трампа те, кто объявлял его «марионеткой Путина» (в США) и «другом России» (у нас)?

Знали, конечно. Но предпочитали не принимать всерьёз, потому что эти заявления не вписывались в стройную концепцию «прокремлёвского президента США».

А ведь из многих публичных выступлений Трампа (в частности, перед военными) можно было сделать вывод, что, несмотря на всю дружественную риторику в адрес Владимира Путина, он считает Россию одним из основных геополитических соперников США. Например, выступая на палубе легендарного корабля-музея «Айова» в порту Лос-Анджелеса перед ветеранами армии и флота США, Трамп заявил: «Мы сделаем наши вооружённые силы столь крупными и мощными, такими сильными, что вряд ли мы их будем когда-либо использовать — просто потому, что никто не захочет с нами связываться... У нас будет президент, который будет пользоваться уважением со стороны Путина, со стороны Ирана...»

Уже тогда было ясно, что безоблачной дружбы с Трампом не получится. Но была надежда, что в окружении Трампа достаточно крепких профессионалов, которые помогут выстроить отношения между Вашингтоном и Москвой на платформе политического реализма. В первую очередь это касалось бывшего главы военной разведки (РУМО) США генерала Майкла Флинна, который считал «Исламское государство» главным мировым злом и готов был ради его уничтожения пойти на союз даже с Россией. Однако генерал Флинн был технично «выбит» с поста секретаря по национальной безопасности, и с этого момента началось постепенное сползание Трампа с позиций политического реализма на позиции, опасно близкие к неоконсерватизму.

Напомню, неоконсерватизм — это весьма реакционная идеология, адепты которой рассматривают США как единственную сверхимперию планеты, одна из главных задач которой — всемерная поддержка Государства Израиль. Неоконы были очень могущественны во время двух президентских сроков Дж. Буша — младшего, но потеряли часть своего влияния в период правления Обамы, что, собственно, сделало возможной так называемую иранскую разрядку, которую в Израиле восприняли как предательство со стороны Вашингтона. Неоконы Трампу совсем не друзья — во время предвыборной кампании они честили его на чём свет стоит. Например, влиятельный неокон Уильям Кристол вопрошал: «Разве Трамп не само воплощение вульгарности? И разве трампизм — это не никудышный авторитаризм того вида, который всегда презирали американские неоконсерваторы?» Но есть один пункт повестки, по которому позиции Трампа и неоконов совпадают, — это отношение к Израилю, который Трамп неоднократно называл «великим другом» и в поддержку которого постоянно высказывался. А интересы Израиля, помимо всего прочего, включают в себя ослабление влияния Ирана, активно действующего в Сирии на стороне Башара Асада.

Теперь посмотрим, что произошло в окружении Дональда Трампа в последние несколько недель (уже после ухода Флинна). Явно ослабло влияние политического реалиста и главного стратега президентской администрации Стива Бэннона, которого преемник Флинна генерал Макмастер вывел из состава Совета по национальной безопасности. И значительно усилились позиции дочери президента Иванки и её мужа Джареда Кушнера — о чём я уже писал в предыдущей колонке. Впрочем, за прошедшую неделю случилось кое-что любопытное: в американских СМИ, в том числе и в тех, что до сих пор отличались своей непримиримой критикой в адрес нового хозяина Белого дома, внезапно стали появляться статьи, восхваляющие Иванку Трамп, — что, безусловно, свидетельствует о том, что перемены в администрации пришлись по вкусу вашингтонскому истеблишменту.

И Джаред, и Иванка — иудеи-ортодоксы, тесно связанные с движением «Хабад» (родители Джареда пожертвовали движению не менее $350 тыс., фонд Дональда Трампа — около $11 500). Связи Дональда Трампа с еврейскими ультраортодоксами — тема для отдельного исследования, пока же достаточно констатировать, что перемены в президентской администрации сыграли на руку врагам сирийского президента, которым не составило труда склонить Трампа на свою сторону. Удивительно другое: непоколебимая уверенность израильских «ястребов» в том, что ИГ для их страны менее опасно, чем легитимный президент Сирии (конспирологические теории, что ИГ является порождением сионистов, я не рассматриваю).

Для России подобное «чудесное превращение» Трампа из «почти друга» в «почти врага» создаёт целый комплекс проблем. Ясно, что «красивой дружбы» между Москвой и Вашингтоном и на этот раз не получится, — но это в конце концов не самое страшное. Куда хуже будет, если стремление Трампа любой ценой «заставить себя уважать» приведёт к новому витку конфронтации на Ближнем Востоке. Пока что создаётся впечатление, что Трамп понимает, как высоки ставки в игре: об этом говорит и демонстративно «вегетарианский» характер ракетного удара по базе Шайрат. Но силовой сценарий опасен тем, что с определённого момента ставки начинают повышаться сами по себе. В воскресенье в эфире программы «Лицом к нации» уже упоминавшийся выше сенатор Маккейн заявил, что он поддерживает президента в его решении нанести ракетные удары по сирийской авиабазе, но считает, что предпринятой атаки было недостаточно. «Сирийские самолёты начали взлетать с базы через 36 часов после удара, это не слишком хороший сигнал», — заявил Маккейн и предложил уничтожить взлётно-посадочную полосу Шайрат. Не приходится сомневаться, что таких «доброхотов», одобряющих «ястребиную» политику нового президента и подталкивающих его к всё новым и новым акциям устрашения, вокруг Трампа будет появляться всё больше — особенно если истеблишменту удастся убрать Стива Бэннона, последнего защитника того «трампизма», который и вызывал оптимизм у сторонников Трампа по обе стороны океана.

Что можно сделать в ситуации, когда Трамп на наших глазах превращается в пушкинского «дядю самых честных правил»? Самое очевидное — сделать так, чтобы на стол в Овальном кабинете легли документы, доказывающие, что химическая атака в Идлибе не имела никакого отношения к Асаду. Но это сработает только в том случае, если Трамп действительно был введён в заблуждение, а не использовал информацию Сирийского центра мониторинга за соблюдением прав человека для того, чтобы показать России, кто хозяин на Ближнем Востоке. В противном случае придётся признать, что мы имеем дело не с тем Трампом, которого знали до инаугурации, а с очередным вариантом Буша-младшего, находящимся под сильным влиянием неоконсерваторов.

* «Исламское государство» (ИГ) — террористическая группировка, запрещённая на территории России.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.