«Я подумал, что этот фильм — стопроцентный провал»: актёр Ричард Дженкинс рассказал о съёмках оскароносной «Формы воды»

— Вспомните и расскажите, только честно: вам в руки попал сценарий фильма «Форма воды» — какие были впечатления?

— Он мне сразу понравился. Гильермо дель Торо, режиссёр фильма, написал мне по электронной почте: «Хочу, чтобы вы сыграли Джайлса. Надеюсь, сценарий вам понравится так же, как и мне». Я прочитал текст, он мне действительно понравился, и на следующий день я об этом написал в ответном письме.

— Съёмки с дель Торо проходили весело?

— Не то слово. Он очень весёлый человек.

— Помнится, вам ещё казалось, что на съёмочной площадке в любой момент мог появиться сам Спенсер Трейси.

— В съёмках были задействованы операторские краны и тележки на рельсах — всё как в старину, никаких ручных камер. Освещение было поставлено как во времена чёрно-белого кино. А сама съёмочная площадка смотрелась как произведение искусства. Всё выглядело достоверно, но в то же время нереально. Я даже жене своей сказал: «Тебе обязательно надо прийти и взглянуть на всё это».

— Впечатления, наверное, были неординарные. Чем Гильермо дель Торо так замечателен?

— Он наблюдает. Вместо того, чтобы искать что-то конкретное, он наблюдает за тем, что происходит, и замечает абсолютно всё: положение рук, направление взгляда… Он просто наблюдает. Когда ищешь что-то конкретное, упускаешь из виду то, что происходит вокруг. А если впитывать всё, как Гильермо, то и видеть будешь всё. За это я как актёр считаю его великолепным режиссёром.

— Салли Хокинс — потрясающая актриса…

— Да. Она великолепна. Перед съёмками я понимал, что главное для нас — подружиться, ведь наши персонажи очень близки. В итоге на это ушло минуты три.

— Вы с ней много репетировали?

— Три недели. Главным образом мы проникались миром дель Торо. Он очень отличается от всех режиссёров, с которыми мне когда-либо доводилось работать, если говорить о его видении и том, чего он стремится добиться в картине. Но чтобы лучше его понимать, нужно посмотреть его фильмы. Мне, Салли, Октавии Спенсер и Майклу Стулбаргу предоставили возможность лучше друг друга узнать. Но Майкла Шеннона к этому процессу не подключали, потому что...

— В самом деле?

— Да. Дель Торо хотел, чтобы мы его боялись, так что тогда Майкла с нами рядом не было.

• globallookpress.com
• © Fox Searchlight Pictures

— Актёр, сыгравший в «Форме воды» амфибию...

— Даг Джонс. При росте метр и 93 сантиметра вес у него где-то 65 килограммов. В картинах дель Торо он сыграл не одно чудовище. Даг был буквально вмурован в свой резиновый костюм — словно погребён заживо. Видны лишь глаза и рот. Даг в этом костюме проводил по 15 часов в сутки. Для одного из его дублёров — то ли каскадёра, то ли дублёра в танце — изготовили аналогичный костюм. Так вот, облачившись в него, дублёр испытал такой приступ клаустрофобии, что его стошнило. Находясь внутри такого костюма, испытываешь панический ужас — ты буквально похоронен заживо.

— В такой ситуации актёр способен демонстрировать профессиональные навыки или его потенциал ограничен?

— Знаете, во время первой нашей с Дагом совместной сцены он сидел в ванной, а я писал с него портрет и одновременно с ним беседовал. Прямо перед началом съёмок я посмотрел на Дага — он сидел вот так (показывает позу. — RT). И я подумал: «Этот фильм — стопроцентный провал. Всё наигранное». А потом прозвучала команда «Мотор!», и Даг как-то переменился. Не то чтобы очень сильно, но я про себя подумал: «Надо же! Ну ладно. Уже что-то».

— Какое впечатление у вас было после просмотра фильма? Он соответствует вашим ожиданиям?

— Нет. Хотя мне казалось, я знаю, что делаю. По окончании съёмок я говорил, что знаю, каким получился фильм. Но после просмотра понял, что не имел об этом ни малейшего представления.

— Вы привыкли смотреть фильмы, в которых снимались?

— К этому привыкаешь. Без удовольствия, но привыкаешь.

— А что не так?

— Ну, я не в восторге от своей внешности, голоса. Смотрю на себя и думаю: «Посмотрите на него! Будут ли ему ещё давать роли? Да что он творит?»

— А вас не посещают мысли вроде: «Надо было сыграть здесь по-другому»?

— Да, порой посещают. Я заметил, что, когда смотрю фильм, в котором снимался лет пять назад — а значит, не помню, как я играл и что происходило на съёмках, — мне становится легче оценить себя объективно.

— У вас удивительная карьера. Вы ведь театром занимаетесь…

— Да, уже лет двадцать. Я начал играть в театре одновременно со съёмками в кино.

— А что привело вас в Голливуд?

— По сути, я сам туда пришёл. Первой судьбоносной ролью для меня стал персонаж в «Иствикских ведьмах». До этого я снялся в «Сильверадо», где у меня было всего пару строк, зато «Иствикские ведьмы»...

— А почему вы решили стать актёром?

— Не знаю. Это единственное, чем мне хотелось заниматься.

— Где вы выросли?

— В городе Де-Калб, штат Иллинойс. Это был такой фермерский городок… Люди всегда говорят: «Это не фермерский городок! Там университет есть!» Но когда я там рос, это был город с населением где-то в 20 тысяч человек (сейчас оно выросло до 40—50 тысяч). Каждые выходные я ходил в кино и думал: «Это то, чем я хочу заниматься!»

— Какая у вас была первая оплачиваемая работа?

— Я удалял метёлки с кукурузы в Де-Калбе. Там была компания, которая выращивала гибридную кукурузу, а для удаления метёлок нанимали подростков.

— А потом? Вам предложили роль? Как вас заметили?

— Вообще, я сам приехал в Голливуд. Я провёл там месяцев девять, может, год. И это был полномасштабный провал. Так что я уехал. Я участвовал в постановке театра «Лонг Уорф» в Нью-Хейвене. Там была Сэнди Деннис со своим менеджером Биллом Трешем. И посреди спектакля она повернулась к нему и, указывая на меня, сказала: «Подпиши с ним контракт». Мне на тот момент было 36 лет. И Треш пришёл ко мне за кулисы и сказал, что хочет работать со мной. «Я Билл Треш», — представился он. «Я знаю, кто вы», — ответил я. Тогда он поинтересовался: «Чем бы вы хотели заниматься?» И я ответил, что хочу сниматься в кино.

• © kinopoisk.ru

— Расскажите о вашей самой забавной встрече с поклонниками.

— Как раз на днях было. Мне говорят: «Я вас знаю». Я возражаю: «Нет, вы ошибаетесь». «Да нет, я вас знаю», — настаивают в ответ. «Ну, ладно, — сдаюсь я, — я актёр». На что слышу: «Да-да-да, я вас видел по телевизору, только вы не актёр — вы актёр второго плана».

— Есть ли кто-то, с кем бы вам непременно хотелось поработать? Сколько фильмов на вашем счету?

— Даже не знаю. Если считать с моими телевизионными ролями, свыше сотни, наверное. Не знаю точно. Я успел поработать почти со всеми в Голливуде. Но было бы здорово пересечься с Мерил Стрип.

— Если не брать «Форму воды», то какой фильм из числа последних премьер понравился вам больше всего?

— Сложно сказать. Все хороши. Я с удовольствием посмотрел «Три билборда» и «Проект Флорида». «Тоня против всех» — отличная картина. Как и «Тёмные времена». И Гэри Олдман там просто бесподобен.

— Он гениально сыграл свою роль.

— Уровень игры просто невероятный. А грим выше всяких похвал. Но это не исключение. Мне очень понравилась «Леди Бёрд».

— Как номинация на «Оскар» отразилась на вашей карьере? Это ведь наверняка имеет очень большое значение…

— Да, это ощущается. Как сказал мне когда-то Шон Пенн: «У тебя есть две недели, чтобы на этом заработать». Вообще же, оценивая карьеру, скажем так, в ретроспективе, можно сказать, что после «Посетителя» всё изменилось.

— А гонорары у вас повысились?

— Да, немного.

— Каково это — присутствовать на церемонии награждения премией «Оскар»?

— О, это что-то особенное… Я этого раньше не понимал, пока сам там не оказался. В неё вкладывается столько усилий, столько денег… Это особенное событие. Прекрасное.

— Что чувствуешь, когда оглашают имена лауреатов? Ждёшь, что назовут тебя, или…

— Как и все остальные, надеешься, что назовут тебя. Пытаешься себя настроить: «Не стоит обольщаться — не назовут. Точно не назовут!» Так обычно и получается. Но порой бывает по-другому.

Полную версию интервью смотрите на сайте RTД в среду, 21 марта.